Джейн Фэйзер - Тщеславие

• Название: Тщеславие
• Автор: Джейн Фэйзер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0544-2

Несправедливость и жестокость родных довели до отчаяния юного графа Каллума Уиндхэма, лишили юношу всего — имени, состояния, будущего. Отныне нет благородного Каллума — есть лишь опасный и отважный Лорд Ник, не выбирающий средств отмщения. Но прелестная Октавия Морган, которой надлежало стать оружием Уиндхэма в его тайной войне, неожиданно изменила в его жизни все…

---

Филипп не счел нужным ни возразить, ни согласиться, просто продолжал ехать вперед, словно к нему и не обращался человек, которого инстинктивно он так ненавидел. Почему этот человек вызывал в нем такое беспокойство? Было в нем что-то угрожающее и вместе с тем неуловимо знакомое. В обществе лорда Руперта Филипп не мог отделаться от мысли, что тот знает о нем нечто такое, о чем сам граф не ведает, некую тайну, которая его почему-то забавляет. Но забавляет не по-доброму. Словно он готовился преподнести Филиппу неприятный сюрприз.

Граф тряхнул головой. Глупейшая фантазия. Это он преподнесет лорду Руперту неприятный сюрприз — наставит ему два отменных рога. Он пришпорил лошадь и, даже не попрощавшись, оставил Уорвика далеко позади.

Руперт улыбнулся. Брат начинает нервничать. Что ж, пусть как следует прочувствует. Он похлопал Люцифера по шее. В среду приметного серебристого коня он оставит в конюшне, а на дело в пустошь Патни выведет Питера. Не стоит заранее открывать свои карты.

Октавия прогуливалась с тремя самыми подобострастными клевретами принца Уэльского. Следом семенил слуга с зонтиком и несколькими книгами.

— Доброе утро, граф Уиндхэм, — солнечно улыбнулась Октавия. — Прелестная погода.

— Да, но на фоне ваших прелестей она меркнет, — напыщенно произнес один из сопровождавших.

— Ну вот, мистер Картрайт, вы опять мне льстите, — повернулась она к нему. — Граф, не хотите сойти с лошади и прогуляться с нами?

— Боюсь, мадам, если комплименты являются платой за ваше общество, мой кошелек окажется слишком скуден. — Филипп спешился.

Его глаза заговорщицки смеялись — он один лишь знал, насколько леди Уорвик презирает пустую лесть.

— Помилуйте, сэр. — Октавия оперлась на руку Филиппа. — В ваших комплиментах я вовсе не нуждаюсь. Мне довольно тех, что говорят другие. — Она улыбнулась своим спутникам. — Джентльмены, мне нужно кое-что сказать графу Уиндхэму. Прошу меня извинить.

— Коварная женщина! Я просто в отчаянии! — вскричал изнуренного вида худощавый господин в жилете в золотую полоску и в парике с косичкой. — Так жестоко прогнать!

Октавия улыбнулась и игриво помахала ему рукой.

— В качестве вознаграждения, лорд Персиваль, обещаю танцевать с вами кадриль на первом же подписном балу.

— А остальным? — возмутились двое других. — Какое вознаграждение полагается нам?

— Ну что ж. — Октавия перевела на них ласковый взгляд. — Когда вечером вы сядете играть в фараон, я встану между вами и буду приносить удачу.

Свита наконец отстала, оставив ее наедине с Филиппом.

— Свернем на боковую дорожку, — предложила сам. — Иначе то и дело придется заговаривать со знакомыми. Бассет, подожди здесь, подержи лошадь графа.

— Слушаюсь, миледи. — Лакей опасливо принял поводья.

— Вы не боитесь, что станут шептаться, если вы пойдете со мной без сопровождения? — поинтересовался граф.

— Ах, граф Уиндхэм, о нас уже и так шепчутся. Октавия произнесла это так равнодушно, что Филипп на секунду замолчал, не зная, что ответить, но потом улыбнулся:

— Я тоже так думаю.

Он притянул Октавию к себе. По обыкновению она стерпела поцелуй. Октавия действовала, как механизм: издавала звуки, которые должны были означать удовольствие, когда его губы прикасались к ее губам, водила руками по его груди — словом, изображала страсть. Теперь ей это было легче. Теперь, когда она знала, что предстоит только притворяться. И все же ее рука, как обычно, скользнула по жилету, нащупала потайной карман. Пальцы застыли на маленьком кружочке, спрятанном против сердца.

Филипп отстранился, стиснул меж ладонями ее лицо, в его глазах появился жадный блеск.

— Ты придешь ко мне домой!

— Нет, — быстро ответила Октавия. — Нет, дорогой, пусть у нас будет какое-нибудь свое место, где нам никто не помешает… и мы сможем насладиться друг другом… насладиться. — Ее язык прошелся по губам Филиппа. — Насладиться так, чтобы нас никто не прерывал.

От этого намека на прошлую неудачную попытку лицо графа потемнело, но Октавия продолжала щебетать:

— Одно такое место я знаю. Дом моей старой няни. Там мы будем одни. Она для нас все приготовит, а перед нашим приходом уйдет. — Октавия сжала его руку. — Разреши, я все устрою. Это доставит мне удовольствие!

— Ты и раньше устраивала такие вещи? — В его голосе послышалась нотка отчуждения.

— Нет, милорд. — Октавия покачала головой. — Но мне кажется, я знаю, как сделать, чтобы нам было приятно.

Филипп улыбнулся и погладил ее руку.

— Что ж, когда так сильно чего-нибудь желаешь, получаешь удовольствие от предвкушения.

Его глаза загорелись хвастливым огнем, а губы сложились в самодовольную улыбку. Как он смеет воображать, что ей хоть на секунду пришло в голову его пожелать! Вообразить, что он способен доставить ей наслаждение? Ей — женщине, привыкшей к любви Руперта Уорвика! Его радостному смеху и всепожирающей страсти!

Ярость промелькнула в глазах, но на губах застыла улыбка, и Филипп Уиндхэм увидел только то, что пожелал увидеть.

— Хорошо, — согласился он.

— В среду. — Язык Октавии вновь зазывно прошелся по его губам. — В среду после полудня. Да?

— Превосходно.

— Тогда в два часа я заеду за тобой в закрытой карете.

— В два часа.

Граф проводил ее к ожидавшему слуге.

— Неужто это прекрасная Октавия? — Трубный возглас возвестил о появлении принца Уэльского, восседавшего на рыжем коне, круп которого, казалось, прогнулся под тяжестью седока. — Милая леди, вы просто бальзам на сердце. — Неважный наездник, принц так сильно натянул поводья, что животное попятилось и закружилось на дорожке. — Приветствую тебя, Уиндхэм, — рассмеялся он, — и сразу же прошу удалиться. Ты достаточно долго узурпировал нашу даму.

— Как вам будет угодно, сэр. — Поднося руку Октавии к губам, граф не скрывал насмешки. — До свидания, мадам. Увидимся в следующий раз.

— В следующий раз, — ласково согласилась она. Граф Уиндхэм без дальнейших промедлений откланялся, а на Октавию обрушился поток напыщенных комплиментов и плоских шуток. Принц и его свита наперебой соревновались друг с другом.

Домой Октавия вернулась к полудню. От принужденных улыбок во время бесконечной прогулки с державным кавалером ее губы одеревенели.

— Гриффин, мистер Морган дома?

— Да, миледи.

Дворецкий всем своим видом показывал, как трудно ему сдержаться. Октавия сняла перчатки и вздохом дала понять, что он может излить душу.

— А Фрэнк?

Гриффин вобрал в себя воздух.

— Не могу сказать точно, мадам. После завтрака он не явился на урок к мистеру Моргану, и я поймал его за руку, когда он брал серебро. Только не успел с ним разобраться, мадам, потому что он вырвался и убежал. И с тех пор я его не видел.

— Ты хочешь сказать, что он воровал серебро? — не веря собственным ушам, перепросила Октавия. Впрочем… почему это должно ее удивлять?

— Он клал в карман две чайные ложки; я поймал его с поличным. К тому же в последнее время стали пропадать вещи у слуг.

— Боже! — недовольно нахмурилась девушка. — Я переговорю с лордом Уорвиком. Если Фрэнк объявится, то приведи его сразу же ко мне.

Все еще хмурясь, она поднялась к отцу. Фрэнк неизбежно должен был красть. Маленький невоспитанный звереныш — им руководит лишь инстинкт выживания. Разница между ним, Октавией и Рупертом лишь в том, что Фрэнк не знает другого мира, а они выбрали преступление сознательно, и лишь для того, чтобы покинуть преступный путь.

— Доброе утро, папа. Гриффин мне сказал, что Фрэнк не пришел на урок.

— Не пришел. Вообще ему не очень нравится дисциплина, — безмятежно ответил Оливер, целуя дочь. — Слишком много думает о том, где бы достать поесть, и это отвлекает от учебы.

— Но его здесь кормят. — Октавия села на низкий табурет рядом с отцом. — Он это прекрасно знает.

— Знать и доверять не одно и то же. Я сомневаюсь, чтобы из этого парня тебе удалось сделать образцового гражданина.

— Ты говоришь точно как Гриффин.

Отец улыбнулся и ласково погладил Октавию по голове.

— А где в последние дни пропадает твой муж? Мне недостает его общества.

— Какие-то дела в Сити, — уклончиво ответила девушка. — Я и сама его почти не вижу.

Оливер с готовностью переменил тему разговора и стал весело болтать о пустяках, но стоило дочери закрыть за собой дверь, как вся его живость прошла, и он в раздумьях опустился в кресло. Что-то происходило между Октавией и Рупертом Уорвиком. Ни один из них не говорил, даже не намекал на неприятности, но холодности друг к другу они скрыть не могли. Старик чувствовал, что дочь несчастна. Но каждый раз, когда его подмывало задать ей вопрос, пересиливала боязнь услышать неприятный ответ. Пусть все идет как идет, а там будет видно.

Оливер беспокойно подошел к окну. Со стороны конюшни к дому приближался Руперт — на плечах дорожный плащ с капюшоном, в руках хлыст. Оливер Морган не мог разглядеть выражения его лица, но что-то в нем встревожило старика. Руперт поднялся по ступеням, перед ним распахнули дверь, и он исчез из виду.