Джейн Фэйзер - Тщеславие

• Название: Тщеславие
• Автор: Джейн Фэйзер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0544-2

Несправедливость и жестокость родных довели до отчаяния юного графа Каллума Уиндхэма, лишили юношу всего — имени, состояния, будущего. Отныне нет благородного Каллума — есть лишь опасный и отважный Лорд Ник, не выбирающий средств отмщения. Но прелестная Октавия Морган, которой надлежало стать оружием Уиндхэма в его тайной войне, неожиданно изменила в его жизни все…

---

Нож блеснул в воздухе и мог бы распороть Руперту живот, если бы тот не отскочил в сторону. Нож лишь скользнул по серебряной пуговице камзола и, разорвав рубашку, царапнул по ребрам.

Рука Руперта потянулась к рукоятке шпаги, но Филипп с перекошенным ртом и безумными глазами снова напал на него.

Слишком поздно Руперт вспомнил, как Филипп любил игры с ножами. Как он, более легкий, чем его крепыш-брат, кружил и кружил, приплясывая вокруг Каллума и поигрывая ножом. И была в этой игре такая острота реальности, что Каллум в конце концов всегда прекращал борьбу, униженный сознанием собственной неспособности состязаться с братом в этом отвратительном смертельном танце.

Но сейчас это не было игрой. Лезвие полоснуло по рукаву камзола Руперта. Он схватил Филиппа за запястье, но тот отпрыгнул назад с присущим ему с детства проворством. Руперт едва успел наполовину вытащить из ножен свою шпагу, когда ему снова пришлось уворачиваться от стремительно мелькнувшего ножа.

И тут он споткнулся.

Он упал на одно колено, прикрываясь рукой, а застывшее, как маска, лицо брата нависло над ним. В воздухе блеснуло острие направленного в горло ножа.

Филипп не осознавал, что делает. Отчаянная ненависть овладела им целиком. Его не останавливала мысль о последствиях. Он знал лишь, что над его миром, как гром среди ясного неба, нависла опасность. И он не мог допустить, чтобы кто-то разрушил с таким трудом построенное им здание.

Руперт смотрел в глаза своего брата-близнеца, словно в глаза собственной смерти. Мгновение, показавшееся вечностью, он, как зачарованный, не мог отвести взгляда от двух темных омутов, в которых отражалась уродливая душа Филиппа.

Или уродливая сторона его собственной души?

Но затем сознание Руперта вырвалось из плена, и он отпрянул в сторону. В следующее мгновение Филипп со странным вздохом упал вперед, ткнувшись в плечо брата. Нож выскользнул из его руки.

— Господи, спаси и помилуй! — разорвал воцарившуюся тишину голос Октавии. — Летиция!

Жена Филиппа стояла над безжизненным телом мужа, и в ее прекрасных изумрудных глазах застыло отвращение. Она в молчании не сводила взгляда с большого камня, который держала в руке.

Руперт поднялся на ноги.

— До конца своих дней я буду вам признателен, мадам.

— Когда ваша жена рассказала мне обо всем, я… я поняла, что он попытается вас убить. Видите ли, я слишком хорошо его знаю.

— А я-то думал, что это я хорошо его изучил, — отозвался Руперт. — Никогда бы не поверил, что он настолько потеряет над собой власть. С ним никогда такого не случалось. Он всегда точно рассчитывал время и место, чтобы напакостить, а самому остаться непричастным. Я надеялся, что на сей раз легко раскушу все его уловки.

Филипп застонал и пошевелился. Он медленно привстал на колени, тряся головой, словно одуревшее от полученной взбучки животное. Затем, с трудом поднявшись на ноги, посмотрел на жену, все еще державшую в руке камень. Он осторожно потрогал шишку на затылке и снова уставился на супругу с выражением полного изумления.

— Я ухожу, — произнесла она ровным тоном. — Я направляюсь в имение, чтобы забрать Сюзанну. Потом я уеду к отцу. Если же он меня не приютит, я найду способ прожить и без чьей-либо помощи.

— Ты пыталась меня убить. — В глазах Филиппа застыло выражение ошеломленного недоверия. — Жалкое ничтожество, ты пыталась меня убить.

— Мое терпение лопнуло, — отозвалась Летиция все так же невозмутимо. — Мне безразлично, что вы расскажете в обществе. Можете развестись со мной — лично я только этого и хочу. Но вам никогда не удастся отнять у меня ребенка.

Она разжала пальцы, и камень упал на землю. Затем, повернувшись, зашагала прочь, высоко подняв голову. И в первый раз от ее невысокой фигурки в огромном, украшенном страусовыми перьями парике повеяло тихим достоинством.

Октавия нагнулась и подобрала нож. Лезвие из закаленной стали было настолько тонким, что могло вонзиться между ребер, оставив лишь едва заметную ранку. Это было оружие убийцы.

— Я намерен вернуться на террасу и обо всем объявить, — спокойно произнес Руперт, приводя в порядок камзол и поправляя сбившееся кружевное жабо. — Ты хотел бы сопровождать меня и присоединиться к тем, кто станет приносить мне свои поздравления? — обратился он к брату. — Или предпочитаешь оспаривать мои права? Если выберешь последнее, то доставишь обществу массу удовольствия. Клянусь, они сочтут такое течение событий куда более развлекательным, чем счастливое воссоединение давно потерявших друг друга братьев.

— Тебе никогда не выиграть, — процедил сквозь зубы Филипп, но в глазах его затаилась неуверенность.

— Напротив, я безусловно выиграю. Юристы уже признали меня. Старый доктор Мэйберри приветствовал как блудного сына. А уж он-то знает все сокровенные метки на теле Каллума Уиндхэма. Я, вне всяких сомнении, могу удостоверить свою личность, и если ты попробуешь это опротестовать, то окажешься в дураках. А мы ведь знаем, что ты не дурак, — насмешливо улыбаясь, говорил Руперт. — Убийца Джерваса, но никак не дурак, — добавил он.

— Будь ты проклят, Каллум. Мне надо было самому тебя утопить. — Филипп круто повернулся и бросился через кусты прочь от террасы.

— А если бы Летиция не… — вздрогнув, проговорила Октавия. — Я ведь пришла через две минуты после нее. Я бы опоздала…

И вдруг ясно представив, что могло случиться, она с ужасом посмотрела на мужа.

— Никогда бы не поверила, что она способна на такое. — Октавия в изумлении покачала головой.

— Это была последняя соломинка.

— Надо позаботиться о ней и о ребенке.

— Конечно.

Руперт притянул жену к себе, и она приникла к нему, еще раз судорожно вздрогнув.

— Наконец-то все закончено, любимый.

— Не считая поздравлений, — отозвался он, поглаживая Октавию по шее. — Да еще уладить кое-что с юристами. Но самое главное — визит к епископу за специальным разрешением на брак.

— А что мы скажем папе?

— Может, правду?

— Да, наверное, это проще всего. Ему уже ничто не покажется странным, ведь за последние месяцы случилось столько необычного.

Октавия прижалась к Руперту.

— Я как-то странно себя чувствую. Будто плыла и плыла против течения и вдруг очутилась в мельничной заводи.

— Ты полагаешь, что сможешь зажить тихой жизнью? — улыбнулся он.

— Нет, — покачала головой Октавия. — А ты?

— Нет.

Руперт погладил щеку Октавии.

— Придется устроить еще одно землетрясение, чтобы вызвать приливную волну.

— Ну, есть один верный способ заставить землю поплыть, — шаловливо предложила она. — Здесь, на этой скамейке.

Руперт через плечо взглянул на каменную скамью.

— А это благоразумно?

— Ты ведь любишь рисковать, — напомнила с усмешкой Октавия. — И к тому же у меня такие пышные юбки, что скроют тысячу грехов. — Она взяла Руперта за руку. — Давай попробуем. А потом ты пойдешь и взорвешь на террасе свою бомбу.

— Начнем то, что собираемся продолжить?

— Или продолжим то, что уже начали, мой лорд Уиндхэм.

Он тихо засмеялся, усаживаясь на скамейку и одной рукой притягивая ее к себе на колени. Октавия приподняла юбки из тафты и расправила их вокруг себя пышным воланом. С террасы доносился гул голосов и звуки скрипок музыкантов, услаждающих слух гостей их величеств.

— Может, мы сделаем ребенка? — прошептала Октавия, почувствовав его плоть глубоко внутри себя.

— Я думаю, мне это доставит удовольствие, — улыбнулся Руперт, со вздохом наслаждения откидывая назад голову. Луч солнца коснулся его лица, и счастье теплой волной заструилось в крови. Над ним склонилось лицо Октавии. Он видел ее переполненные радостью светящиеся глаза и преображенное от восторга лицо.

Наконец он освободился от этой бесконечной цепи обид, гнева и горечи и видел, как они уплывают от него.

— Не знаю, — пробормотал он, дотрагиваясь до ее лица, — но думаю, в тихой заводи тоже что-то есть.

Октавия улыбнулась и, склонив голову, поцеловала его ладонь.

— Всему свое место и время, милорд.

ЭПИЛОГ

Филипп Уиндхэм шел через гостиную королевы. Никто из присутствующих не обращал на него внимания, словно он внезапно сделался невидимкой. Когда он проходил мимо Маргарет Дрейтон, та демонстративно отступила назад, подобрав бирюзовые юбки. За спиной Филиппа слышался шепот, подавленные смешки, он даже смог разобрать фразу:

— Вы не поверите, мальчишка-трубочист. Нет, нет… мне достоверно известно… и всюду сажа…

Раздался взрыв хохота, и Филипп едва не задохнулся, стараясь подавить охватившую его горячую волну беспомощного бешенства.

Он посмотрел в дальний конец комнаты, где с принцем Уэльским разговаривала Октавия, графиня Уиндхэмская. Их взгляды встретились, и, насмешливо улыбаясь, Октавия слегка поклонилась.

Уже целую неделю город упивался историей о мальчишке-трубочисте, вывалившемся в самый неподходящий момент. Разболтать ее могла только Октавия. Имя дамы, как оказалось, никому известно не было, и общество терялось на этот счет в догадках, но Филипп ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь упоминал графиню.