Стивен Дональдсон - Обладатель Белого Золота

• Название: Обладатель Белого Золота
• Автор: Стивен Дональдсон
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-00225-0, 5-7921-0218-Х

Поход к Острову Первого Дерева потерпел неудачу, надежда обрести новый Посох Закона рухнула. Но миссия Томаса Ковенанта еще не выполнена. Он должен вернуться в Страну. Но в Стране по-прежнему хозяйничает Лорд Фоул. И кому ведомо, что стало со Страной за это время? Какие новые разрушения нанес ей Ядовитый Огонь? Томас Ковенант понимает, что настало время последней битвы с Презирающим...

Роман "Обладатель Белого Золота" завершает повествование о приключениях Томаса Ковенанта, Неверящего.

---

Однако к этому времени Линден уже полностью овладела собой. Ее ранили вовсе не те суждения, что так уязвляли Ковенанта. Отвлекая элохима на себя, он помог ей оправиться. Взгляд, брошенный Линден на Ковенанта, был исполнен тоски, но еще явственнее в нем читалось сочувствие. В следующий миг она повернулась к Обреченному, и голос ее опасно зазвенел.

— Все это не более чем слова. Ты просто боишься потерять свою драгоценную свободу, потому и пытаешься взвалить всю ответственность на него. Всей правды ты нам так и не рассказал.

Финдейл стоял прямо перед ней. Ковенант видел, как Линден вздрогнула, словно огонь в глазах элохима опалил ее. Вздрогнула, но не умолкла.

— Если хочешь, чтобы мы тебе верили, расскажи нам о Вейне.

Услышав это, Финдейл подался назад. Линден, наседая на него, продолжала:

— Сначала вы пленили его, словно он совершил против вас какое-то преступление. Когда он бежал, его пытались убить. А после того как он и Морской Мечтатель обнаружили тебя на борту, ты говорил с ним. Сказал что-то вроде «этого я не потерплю», — припомнила Линден, насупив брови.

Обреченный собрался было ответить, но Линден опередила его, не дав вымолвить и слова.

— Это не все. Ты еще много чего говорил, а кроме того, с тех пор стал следить за ним. Он был у тебя на виду постоянно, за исключением разве что того случая, когда ты, вместо того чтобы помочь нам, предпочел унести ноги. — Вне всякого сомнения, в последнее время Линден стала куда смелее, чем прежде. — С самого начала он интересовал тебя гораздо больше, чем мы. Почему бы, разнообразия ради, тебе не объяснить нам, в чем тут дело?

Голос ее звенел от гнева, и Ковенанту на миг показалось, что элохим ответит ей тем же. Но вместо этого Обреченный с печальной надменностью промолвил:

— Об отродье демондимов я говорить не стану.

— Вот именно, — отрезала Линден. — Конечно, не станешь. Но почему? Не потому ли, что, рассказав, дал бы и нам основание на что-то надеяться? Может, тогда нам не пришлось бы метаться из крайности в крайность, что, похоже, тебя устраивает?

Взгляд ее был под стать взору самого элохима, и рядом с ней он, несмотря на все свои знания и могущество, вовсе не казался таким уж великим и мудрым.

— Ушел бы ты лучше, — тихонько пробормотала Линден. — Мутит меня от твоего вида.

Финдейл пожал плечами и повернулся, но прежде, чем он успел удалиться, вмешался Ковенант.

— Минуточку.

Полуобезумевший от страха и сумятицы в голове, он неожиданно понял — или решил, что понял, — каким способом было совершено предательство. Лена считала его возродившимся Береком Полуруким, с чем соглашались и знакомые ему Лорды. Что же пошло не так?

— Мы не смогли раздобыть ветвь Первого Дерева. У нас не было ни малейшей возможности. Но ведь прежде такое удавалось. Как это сделал Берек?

Финдейл задержался возле самой стены и, обернувшись через плечо, ответил:

— Его приближение не потревожило Червя, ибо Береку не пришлось вступать в поединок. В то время у Первого Дерева не было хранителя. Ведь именно Берек и поставил хранителя, дабы никто не мог повредить Дерево, на котором зиждется жизнь.

— Берек?!

Ковенант был потрясен настолько, что почти не заметил, как элохим, слившись со стеной, исчез из каюты.

Берек поставил хранителя? Но зачем? Предания рисовали Лорда-Основателя провидцем и прорицателем. Неужто он оказался настолько недальновидным, что решил, будто больше никому и никогда не потребуется коснуться Первого Дерева? Или же у него были свои, сокровенные резоны позаботиться о том, чтобы в будущем никто не смог изготовить новый Посох Закона?

Ошеломленный открывшимся, Ковенант не сразу заметил устремленный на него требовательный взгляд Линден. Как только их глаза встретились, она отчетливо произнесла:

— Твои друзья в Анделейне вовсе не считали тебя Обреченным. И с какой-то целью отправили с тобой Вейна. А что еще они сделали? Или сказали?

— Они говорили со мной… Морэм заявил буквально следующее: «Когда постигнешь нужду Страны, тебе придется покинуть ее, ибо взыскуемое тобою пребывает вне ее рубежей. Но предупреждаю: не позволь обмануть себя этой нуждой. То, что ты ищешь, — иное, не такое, каким оно представляется. И в конце концов ты должен будешь вернуться в Страну».

Морэм сказал и другое: «Когда окажешься в затруднительном положении, вспомни парадокс белого золота. В противоречии коренится надежда». Но уж этого Ковенант и вовсе не понял.

Сосредоточенно кивнув, Линден спросила:

— Ну и что дальше? Будешь валяться и ныть, пока у тебя не разорвется сердце, или все же станешь бороться?

Отчаяние и страх не позволяли ему принять определенное решение. Ковенант не исключал того, что ответ существует, только вот сам он его не знал. Зато он знал, чего хочет от него Линден, и по мере возможности старался дать ей именно это.

— Я не знаю. Но все, что угодно, лучше, чем ничего. Скажи Первой, мы… мы что-нибудь предпримем.

Линден снова кивнула. Губы ее дрогнули, словно она хотела приободрить его, но, так ничего и не сказав, повернулась к двери.

— А как же ты? — спросил ей вслед Ковенант. — Что ты намерена делать?

Возле самой двери Линден оглянулась и, даже не пытаясь скрыть подступившие к глазам слезы, ответила:

— Я подожду.

В ее одиноком, словно крик пустельги, голосе тем не менее звучала решимость.

— Подожду, теперь мой черед.

Она ушла, но Ковенанту казалось, будто ее слова вновь и вновь звучали в залитой солнцем каюте. Звучали как приговор. Или пророчество.

Выбравшись из гамака, он натянул свою старую одежду.

Глава 3 Тропа боли

Когда Ковенант поднялся на палубу, солнце уже клонилось к западу и закатные лучи окрашивали воду в малиновый цвет — цвет несчастья. Хоннинскрю поставил все паруса, какие только мог выдержать рангоут. Наполненные ветром, они стремительно уносили «Звездную Гемму» на северо-запад. Должно быть, корабль представлял собой величественное зрелище, но отблески рокового багрянца играли на его оснастке так, что казалось, будто каждый канат блестит от крови. Ветер нес с собой холод — предвестник куда более суровых морозов.

Однако зловещее море ничуть не устрашало стоящего на мостике Хоннинскрю. Ветер трепал кудлатую бороду, в глазах вспыхивали случайные отблески закатного зарева, но команды его были точны, владение кораблем — безупречно, и если он повышал голос, то причиной тому было отнюдь не нервное напряжение последних дней, а всего лишь необходимость перекрыть шум ветра. Капитан не был Идущим-За-Пеной, и ему не была дарована каамора, которой так жаждала его душа, но так или иначе он оставался Великаном и, командуя «Звездной Геммой», сумел подняться до высоты своей ответственности.

Сопровождаемый Кайлом, Ковенант поднялся на мостик. Он хотел извиниться перед капитаном за то, что не смог должным образом откликнуться на его нужду, но когда приблизился к Хоннинскрю, якорь-мастеру Севинхэнду и державшему Сердце Корабля — штурвал дромонда — рулевому, что-то в их глазах остановило его. Поначалу Ковенант решил, что они просто опасаются его присутствия, ибо знают, сколь велика исходящая от него угроза. Однако то, как, приветствуя Ковенанта, Севинхэнд склонил голову и промолвил «Друг Великанов», говорило скорее о разделенной скорби, нежели о недоверии. Вместо извинения Ковенант и сам склонил голову, как бы признавая себя недостойным сострадания. Он намеревался молча стоять на мостике до тех пор, пока не укрепит дух и не обретет достаточное самоуважение, чтобы вновь включиться в жизнь корабля Великанов. Но тут неожиданно заговорил Кайл. На сей раз обычная бесстрастность харучаев изменила ему — видимо, он собрался сказать нечто, из-за чего чувствовал себя неуютно. Ковенант не знал, как бескомпромиссный, подобно всем харучаям, Кайл воспринял роль, отведенную ему Бринном. И как следовало понимать слова Бринна о том, что со временем Кайлу будет позволено следовать велениям своего сердца. Но заговорил Кайл не об этом, и обратился он вовсе не к Ковенанту. Без всякого вступления харучай сказал:

— Гримманд Хоннинскрю, от имени своего народа я хочу попросить у тебя прощения. Когда Бринн возжелал сравниться в доблести с почитаемым всеми харучаями ак-хару Кенаустином Судьбоносным, он вовсе не думал, что это может привести к гибели твоего брата, Троса-Морского Мечтателя.

Капитан моргнул, его запавшие глаза отбросили на Кайла отблеск закатного пламени. Но уже в следующий миг он совладал с собой. Окинув взглядом палубу и убедившись, что на корабле все идет своим чередом, он поманил Кайла и Ковенанта к борту.

Солнце, словно символ жертвенной славы, уходило за горизонт. Глядя на него, Ковенант мрачно подумал о том, что солнце всегда садится на западе, а стало быть, всяк смотрящий на запад обречен видеть прощальную красоту уходящей жизни и гаснущего света.