Карл Май - Жут

• Название: Жут
• Автор: Карл Май
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Вестерн
• Год: 2002
• ISBN: 5-275-00441-9 (т. 12); 5-275-00148-7

Карл Май (1842-1912), последний великий мистик немецкой литературы, до сегодняшнего дня остается у себя на родине, в Германии, одним из наиболее читаемых авторов. Все свои произведения он написал, сидя дома, но вот уже несколько десятков поколений читателей не оставляют равнодушными вышедшие из-под его талантливого пера образы гордых, бесстрашных индейцев, так неотразимо сыгранных Гойко Митичем в экранизациях романов К. Мая.

В Собрание сочинений включены не только известные романы писателя, но и произведения, впервые переведенные на русский язык.

В двенадцатый том Собрания сочинений вошел роман «Жут». Рассказчик, побывавший в Америке и хорошо знающий обычаи индейцев, оказывается на мусульманском Востоке. В этом произведении удивительным образом сочетаются три мировоззрения: европейцев, арабов и коренных жителей Америки.

---

И что это были за люди! Пастух впрямь казался кретином. Его тщедушное тело было облачено в штаны, у которых одна штанина отсутствовала полностью, а другая – наполовину. Низ живота был обвязан платком; торс остался голым, если не причислять к одежде грязь, образовавшую толстую корку. Его громадная голова была украшена на удивление крохотным носом-горошиной, ртом до ушей, синюшными щеками и парой совсем невообразимых глазенок. Корона, венчавшая эту главу, состояла из всклокоченных волос, перед которыми меркнет любое их описание.

Сестренка была ему под стать, и одета она была так же скудно, как он. Единственное различие между ними заключалось в том, что она сделала очень неудачную попытку заплести свои космы в косичку.

Когда она увидела меня, то громко вскрикнула, бросила кнутовище, поспешила спрятаться за лежанку и так забилась в солому, что виднелись лишь черные, как сажа, ноги.

На сердце у меня защемило. И они называются людьми!

– Не убегай, Яшка! – сказал ее брат. – Этот господин даст нам пятнадцать пиастров.

– Это неправда! – ответила она из-под соломы.

– Конечно, правда.

– Пусть он их даст, но сразу!

– Да, господин, дай их! – сказал он мне.

– Если Яшка выйдет, дам вам сразу двадцать.

– Два… два… дцать! Яшка, выходи!

– Пусть он их тебе даст! Я не верю в это. До двадцати никто не может считать; он тоже!

Я достал из кармана деньги и вложил их ему в руку. Он подпрыгнул от радости, испустил восхищенный крик, схватил сестру и подтащил ее ко мне. Там он дал ей деньги. Она посмотрела на меня, подпрыгнула, схватила мою руку, поцеловала ее и… взяла кнутовище, чтобы снова помешивать варево в горшке.

– Что она там варит? – спросил я.

Если бы весь дом был крыт, в нем нельзя было бы оставаться, ведь содержимое горшка распространяло ужасную вонь.

– Дичь, – ответил он и, словно гурман, причмокнул языком.

– Что это за дичь?

– Еж! Позавчера его поймал.

– И вы его едите?

– Конечно! Еж ведь самый большой деликатес, какие только есть. Посмотри-ка на него! Если хочешь кусочек, то получишь его, ведь ты нам дал невероятно много денег. Да, с удовольствием угощу тебя, и сестра моя тоже – та, что стоит у огня.

Я взял «дичь» за лапу и поднял ее. Брр! Эти милые люди хоть и содрали шкуру с ежа, но не потрошили его. Его варили со всеми внутренностями!

Я направился к вьючной лошади, взял мясо и хлеб и дал их пастуху.

– Это нам? – удивленно воскликнул он и принялся неудержимо ликовать.

Когда он успокоился, Яшка взяла двадцать пиастров и закопала их в углу, а ее брат сказал:

– Мы прячем все деньги, что получаем. Когда мы станем богаты, я куплю овцу и козу. Они дадут шерсть и молоко. Теперь ты можешь поговорить о хозяине постоялого двора, Кара-Нирване. Я тебе все расскажу. Таких хороших людей, как ты, нет на свете; так и моя сестра думает – та, что стоит у огня.

– Так, значит, ты видел, как приехал этот человек?

– Да, он ехал на вороном коне, которого купил у паши из Кеприли. Проехал он прямо посреди моего стада и даже двух хозяйских овец задавил. Поэтому я поручил стадо сестре – той, что стоит у огня, – а сам помчался к хозяину, чтобы сообщить ему. Когда я прибыл, человек из Руговы остановился перед домом и, не слезая с коня, стукнул меня по голове. Он сказал, чтобы я живо убирался отсюда и не слушал, что здесь говорят. Мой хозяин стоял рядом с ним. Он тоже меня побил; тогда я пошел в комнату и встал у окна, чтобы слышать все, что не полагалось.

– Ну, что они говорили?

– Кара-Нирван спросил, не проезжали ли здесь люди на повозке?

– Было такое?

– Нет. Тогда он промолвил, что приедут всадники; один из них – на вороном арабском жеребце. Он будет спрашивать Кара-Нирвана; пусть хозяин скажет, что тот поедет в Дибри, а не по дороге в Гори.

– А сам, наверное, отправился в Гори?

– Конечно, я его видел. Я довольно внимательно наблюдал.

– Далеко до Гори?

– Если у тебя хорошая лошадь, то доедешь часов за двенадцать. Только Кара-Нирван поедет не до самого Гори, а остановится на постоялом дворе, который зовут Невера-хане.

По-сербски Невера значит «предатель».

– Почему постоялый двор носит такое название?

– Потому что он лежит у скалы, которую так зовут.

– А почему ее так зовут?

– Не знаю.

– И что там нужно человеку из Руговы?

– Он подождет людей, которые едут на повозке.

– Какие деревни лежат на пути к Невера-хане?

– Две деревни, а потом постоялый двор. Ехать придется часов восемь, до самого рассвета.

– Этот постоялый двор лежит в уединенном месте или там есть деревня?

– Нет, поблизости ничего нет. Я был там.

– По какой стороне дороги он лежит?

– Справа.

– Ты знаешь хозяина?

– Да, он бывает здесь иногда и зовут его Драгойло. Никто не может его терпеть. Говорят, он наворовал все свое имущество.

– Ты еще слышал что-то?

– Нет, хозяин зашел в комнату, чтобы принести ружье, пистолет и нож. Потом человек из Руговы быстро уехал прочь.

– Долго он здесь был?

– Не могу тебе сказать этого, господин, ведь я не при часах, как падишах. Но думаю, что прошло часа два.

– Тогда скажи мне, как найти дорогу в Гори?

– Ладно, она пролегает по ту сторону Йоски. Вам надо перебраться через реку. Я проведу вас до конца деревни.

– Прекрасно! Но сейчас уже ночь. Мы не собьемся с дороги?

– Можете, пожалуй, раз не знаете пути, но до первой деревни вы не заблудитесь, и если разбудите чабана и дадите ему пять пиастров, то он охотно проведет вас, чтобы вы не сбились с дороги.

– Теперь я все знаю. Я доволен тобой. Сколько здесь стоит овца?

– Годовалая – двадцать пиастров.

– А коза?

– Гораздо, гораздо дороже. Если она дает молоко, то стоит, пожалуй, больше тридцати пиастров.

– Ты прокормишь этих животных?

– Да, это земля падишаха; здесь все люди могут пасти скот.

– Что ж, тогда тебе одной овцы и козы мало. Видишь эти серебряные монеты! Здесь больше двух сотен пиастров. На эти деньги ты можешь купить не меньше четырех коз и четырех овец, если только дурные люди не отберут у тебя деньги.

– Отберут? Пусть только сунутся! Я пойду к попу, и он мне поможет. Но ты шутишь. Разве мы станем богачами, я и моя сестра – та, что сидит у огня!

– Так у вас есть поп?

– Да, и очень хороший; он часто дает мне есть. Я христианин.

Он сказал это с настоящей гордостью. Я достал свою записную книжку, вырвал листок и написал несколько строк, передав ему со следующими словами:

– Если кто-нибудь скажет, что ты не мог честно заработать двести двадцать пиастров и решит отнять у тебя деньги, дай эту записку попу. Здесь моя подпись и расписка в том, что я подарил тебе эти деньги.

Прежде чем писать, я передал ему деньги. Он остолбенел; он стоял с вытянутыми руками, не веря своим глазам. Я положил записку поверх денег, повернулся, вышел и вскочил на лошадь. Он метнулся ко мне, радостно крича:

– Это что, правда, мое?

– Да, конечно!

– Мое и моей сестры – той, что стоит у огня?

– Конечно! Но не кричи так! Ты обещал вывести нас на дорогу, и у нас нет времени ждать.

– Сейчас, сейчас, я уже иду, я иду!

Он все еще держал в руках записку и деньги. Затем он отнес это в дом, отдав, говоря языком Халефа, «прелестнейшей из дщерей», – «той, что стояла у огня», – и вернулся к нам. Он готов был рассыпаться в похвалах, но я запретил ему, и он торопливо пошагал впереди нас. Вот так, скромным подарком, мы осчастливили двух человек.

Миновав два или три небольших домика, мы перешли реку по деревянному мосту. Так мы добрались до конца деревни, где попрощались с нашим покровителем. Когда мы отъехали, он все еще кричал нам вслед:

– Тысячу раз тебя благодарим, я и моя сестра – та, что стоит у огня!

Нас окружала мрачная ночь, но я знал, что могу положиться на Ри. Поэтому я поехал впереди, положив поводья на седло и доверившись своему вороному.

Дорога шла в гору, потом тянулась равнина, потом начался спуск; все время ее обступали заросли кустов или перелески. Если бы Жут устроил здесь засаду, то наверняка подстрелил бы нескольких из нас. Мысль об этом не оставляла меня; я напрягал зрение и слух, к счастью, напрасно.

Через два с лишним часа мы достигли первой деревни. Конечно, лучше было бы ехать с проводником. Хотя Ранко уверял, что знает местность, однако, как я догадался, он говорил так скорее для того, чтобы ехать с нами. Кроме того, было очень темно; луна восходила поздно. Если бы мы заблудились, Жут достиг бы своей цели раньше, чем мы нашли верный путь. Поэтому я спросил людей, вышедших нам навстречу, можем ли мы нанять проводника – за хорошую плату, конечно. К пастуху я не хотел обращаться. Желающий нашелся. Он сказал, что за десять пиастров доведет нас до Невера-хане, если только мы согласимся подождать, пока он приведет свою лошадь. Через несколько минут он вернулся.

Конечно, мы были осторожны, ведь мы не знали этого человека. Может быть, Жут поручил ему подкараулить нас на дороге, а потом увести в другую сторону. Поэтому мы окружили его и я обещал ему двадцать пиастров, если он поведет себя честно, и пулю в голову, если обманет нас.