Евгений Савицкий - Полвека с небом

• Название: Полвека с небом
• Автор: Евгений Савицкий
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 1988

Пожалуй, не сыщется такого отечественного истребителя, на котором бы в свое время не летал автор этих воспоминаний. Вся жизнь дважды Героя Советского Союза маршала авиации Е. Я. Савицкого неразрывно связана с развитием и совершенствованием Военно-воздушных сил нашего государства. Бывший беспризорник, а затем рабочий цементного завода в Новороссийске, Е. Я. Савицкий в 28 лет становится командиром дивизии, а в 32 года — командиром корпуса. 3-й истребительный авиационный корпус Резерва Верховного Главнокомандования, которым в годы Великой Отечественной войны он командовал, участвовал в сражениях в небе Кубани, Крыма, Белоруссии, Берлина. В послевоенные годы маршал Е. Я. Савицкий занимал должность заместителя главкома Войск ПВО страны. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

— Да вы, кажется, меня не слушаете? — Голос Никитина прозвучал как-то особенно сухо и строго. Он секунду помолчал и, не дождавшись ответа — а что я мог сказать! — коротко закончил, как бы угадав мой невысказанный вопрос: — Принято решение назначить вас командиром истребительного авиационного корпуса. В вашем распоряжении двести боевых машин. Корпус, как резерв Верховного Главнокомандования, будет использоваться для борьбы за господство в воздухе.

Господство в воздухе… Борьба за него велась на всем советско-германском фронте и отличалась небывалым ожесточением и напряженностью. Успех в этой борьбе зависел от многого. От количества и качества самолетов, мощности их вооружения. Но главным и решающим фактором был все же моральный дух летчиков, их мужество и упорство в борьбе с врагом.

В состав 3-го истребительного авиакорпуса РВГК, которым мне отныне предстояло командовать, входили две дивизии, по три полка в каждой. С комдивами обеих дивизий меня познакомили в тот же день. 265-й истребительной командовал полковник П. Т. Коробков, а 278-й— подполковник В. Т. Лисин. В штабе ВВС о них отзывались как об опытных командирах и отличных летчиках. Такое же впечатление сложилось после знакомства и у меня. Позже, в боях над Кубанью, где наш корпус получил первое боевое крещение, впечатление это полностью подтвердилось. Повезло мне и на начальника штаба. Михаил Андреевич Баранов, которого также рекомендовали мне в штабе ВВС и с которым мне привелось служить еще на Дальнем Востоке, вновь подтвердил свою репутацию энергичного, знающего свое дело специалиста и с первых же дней стал для меня незаменимым помощником.

Скажу сразу, что организация авиационных корпусов резерва Верховного Главнокомандования сыграла весьма существенную роль. Обычно их вводили в дело на тех участках, где требовалось быстро удвоить, а то и утроить ударную силу действовавшей там авиации, чтобы добиться необходимого перелома в ходе событий. Особенно часто это делалось на заключительном этапе войны. Но тогда, в конце сорок второго, дело это было новое и опыта по боевому использованию таких корпусов накопить еще не успели. Да и наш 3-й истребительный только еще предстояло сформировать.

С утра до ночи мотались мы с Барановым по подмосковным аэродромам, обивали пороги кабинетов начальства, просили, спорили, доказывали…

— Ну где я вам наберу людей с боевым опытом?! — отбивался от нашего сдвоенного натиска генерал А. В. Никитин, ведавший вопросами формирования. — Не с фронта же летчиков отзывать…

Никитин, разумеется, был прав. Но и нас тоже можно понять: вновь формируемому корпусу предстояло, как мы считали, решать непростые задачи. В конце концов Никитин сдался и согласился удовлетворить одну из моих просьб — разрешить взять с Дальнего Востока 812-й истребительный полк, входивший в состав дивизии, которой я командовал до войны. Фронтового опыта у летчиков полка тоже не было, но зато боевой техникой они, как я хорошо знал, владели в совершенстве — и ночью могли летать, и пилотировали мастерски, и по мишеням били без промаха. Конечно, боевого опыта это заменить не могло, но все-таки…

Удалось в конце концов заполучить и нескольких летчиков-фронтовиков. Немного, правда, но зато из числа тех, кого я хорошо знал, с кем довелось вместе воевать под Москвой, Воронежем, Сталинградом. Все они — А. И. Новиков, А. К. Янович, А. Е. Рубахин… — не только обладали фронтовым опытом, но и успели зарекомендовать себя в качестве толковых, пользующихся у подчиненных авторитетом боевых командиров. Новиков, к примеру, воевал с первого дня войны, на его счету числилось около пятнадцати сбитых вражеских самолетов. Незадолго до этого ему присвоили звание Героя Советского Союза и предложили командовать полком, но, узнав, что я собираюсь предложить ему должность помощника командира корпуса по воздушно-стрелковой подготовке, он не раздумывая дал свое согласие.

Под стать Новикову были и остальные. С полковником Ананьевым у меня сложились прекрасные отношения еще под Воронежем, в дивизии, которой я тогда командовал. Это был знающий свое дело, широко эрудированный человек — талантливый организатор и коммунист в самом высоком смысле этого слова. И когда Ананьева утвердили по моему ходатайству на должность начальника политотдела корпуса, у меня, прямо окажу, отлегло на душе. Я хорошо понимал, что боевой настрой летчиков и то, как они будут воевать, во многом предопределит умело поставленная в частях и соединениях корпуса идейно-воспитательная работа.

И Новиков, и Ананьев, не тратя ни дня на раскачку, сразу же активно включились в работу.

Сам я тоже времени не терял — стремился сделать все, что в моих силах, чтобы как можно лучше подготовить людей к предстоящим боевым действиям. Знакомясь с командирами полков В. А. Папковым, Н. В. Исаковым, А. А. Дорошенковым, Г. В. Симоновым, А. У. Ереминым, я старался не просто составить для себя впечатление о них как о людях, с которыми предстоит воевать, о сильных и слабых сторонах их характеров, о мере накопленного ими опыта руководить людьми, но и непременно проводил с каждым из них учебный бой, тщательно разбирая после приземления любые допущенные ошибки и просчеты. Личный пример командира во время боевых действий, считал я, ничем не заменишь.

После командиров полков наступил черед и для командиров эскадрилий. Работать приходилось с рассвета до позднего вечера. Но усталости я не чувствовал. Новое дело захватило меня целиком, и я отдавал ему все силы и всю энергию. Но больше всего меня по-прежнему тревожило то, что во вновь сформированных полках корпуса практически не было людей с фронтовым опытом. Подавляющее большинство летчиков не только, как говорится, живого врага в глаза не видели, но и самолеты противника знали лишь по рисункам да редким еще в то время кадрам фронтовой кинохроники. И когда я случайно обнаружил на одном из подмосковных аэродромов трофейный «мессершмитт», то хотя и не без труда, но добился все же разрешения провести на нем показательный бой, чтобы дать возможность летчикам собственными глазами увидеть хваленый немецкий истребитель в деле.

Противником моим вызвался стать командир 812-го полка майор Еремин. Техникой пилотирования он владел блестяще. В учебном бою, который я с ним провел еще при первом знакомстве, Еремин не допустил ни одной ошибки. Как-то он покажет себя теперь, в поединке с «мессером»? Вопрос этот волновал не одного меня — на аэродроме собрались чуть ли не все летчики корпуса.

Погода в тот день выдалась как на заказ. Ни ветра, ни единого облачка. Сошлись мы с Ереминым прямо над центром аэродрома. Иду в глубоком вираже. Еремин, повторив маневр, постепенно сокращает разделяющее нас расстояние. Этого следовало ожидать: у «яка» радиус виража меньше. Мне это стало ясно еще накануне, когда облетывал немецкий истребитель. Хочу, чтобы в преимуществе нашей машины убедился теперь и Еремин. И он, вижу, времени даром не теряет. Но дистанция между нами все еще велика и «открывать огонь» рано. За секунду до того как Еремину нажать на гашетку, круто ухожу вверх. Энерговооруженность у «яка» лучше, и на вертикаль он идет легче «мессера» — это я тоже знаю. Однако Еремин чуть-чуть замешкался и упустил нужный момент. Вскоре, правда, на боевом развороте «як» вновь начинает настигать мой «мессершмитт», норовит сесть на хвост. Пора кончать играть в поддавки: у Еремина было достаточно времени, чтобы понять, что к чему. Да и внизу, думаю, успели заметить, где и в чем немецкий истребитель уступает машине Яковлева… Ухожу от Еремина переворотом через крыло. И снова вверх. Вираж, еще один… Теперь уже я в хвосте у «яка». Но и Еремин свое дело знает: бросает машину в крутой боевой разворот и отрывается от преследования… «Мессершмитт» достаточно легок в управлении. Пользуясь этим, провожу несколько точных маневров — и вновь сижу у «яка» в хвосте. Еремин пытается уйти на крутом пикировании… Вышел из пике почти у самой земли, теперь идет на вертикаль. Тут мне его сейчас не нагнать. Ухожу в сторону и тоже иду в набор высоты. И опять все сначала. Еремин еще раз пытается поймать меня на вираже: усвоил, видимо, где у него лучше шансы. Но и я начеку.

Выполняю еще один переворот через крыло и окончательно ухожу от преследования…

Честно скажу, кому в тот раз досталась победа — не знаю. Карусель мы с Ереминым крутили до тех пор, пока не выжгли горючее. Если бы в стволах пушек были снаряды, и он меня мог не раз срезать, и я его. Исход боя решается в мгновение — попробуй засеки его, это мгновение, в учебной схватке, установи, кому оно выпало первому. Да и не в победе дело было.

Главное, что и Еремин, и собравшиеся на аэродроме летчики воочию убедились: наши «яки», на которых им предстояло воевать, ни в чем не уступают разрекламированным на весь мир немецким истребителям. Общий вывод, что бить их можно, устраивал всех. А в особенности меня как командира корпуса. Я хорошо понимал, насколько важно, чтоб летчики не просто знали, что будут летать на великолепных современных машинах, но и поверили в преимущество собственной техники, превосходящей аналогичную технику врага.