Евгений Савицкий - Полвека с небом

• Название: Полвека с небом
• Автор: Евгений Савицкий
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 1988

Пожалуй, не сыщется такого отечественного истребителя, на котором бы в свое время не летал автор этих воспоминаний. Вся жизнь дважды Героя Советского Союза маршала авиации Е. Я. Савицкого неразрывно связана с развитием и совершенствованием Военно-воздушных сил нашего государства. Бывший беспризорник, а затем рабочий цементного завода в Новороссийске, Е. Я. Савицкий в 28 лет становится командиром дивизии, а в 32 года — командиром корпуса. 3-й истребительный авиационный корпус Резерва Верховного Главнокомандования, которым в годы Великой Отечественной войны он командовал, участвовал в сражениях в небе Кубани, Крыма, Белоруссии, Берлина. В послевоенные годы маршал Е. Я. Савицкий занимал должность заместителя главкома Войск ПВО страны. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

А загадочный самолет с блеснувшей в лучах солнца серебристой окраской успел вновь войти в облачность.

— Видел? — спрашиваю я по радио Самойлова. — Что-то мне прежде не встречалась подобная птица!

— О чем ты, «Дракон»? — удивился ведомый. — О какой птице?

Но в этот момент я вновь заметил вражескую машину и, не теряя времени на объяснения, ринулся в атаку. Однако точно нацеленная, с учетом поправки на скорость, трасса, вместо того чтобы прошить самолет противника, осталась далеко позади него. Будто скорость у немца внезапно резко возросла и стала намного больше, чем я рассчитывал.

На земле, когда проявили пленку, выяснилось, что мое предположение не так уж далеко от истины: в перекрестии прицела виднелся на снимке реактивный истребитель Ме-262. Но скорость выпущенных из пушек снарядов, как известно, неизмеримо меньше скорости света. Поэтому цель, которую зафиксировал на пленке кинофотопулемет, оказалась недосягаемой для выпущенной по ней очереди: немецкий реактивный истребитель развивал скорость порядка 800 — 850 километров в час.

Однако и столь высокая по тем временам скорость не всегда спасала эти немецкие истребители от внезапных атак наших «яков». Так, например, 22 марта лейтенант Л. И. Сивко, бросившийся во время воздушного боя на выручку ведущему группы капитану В. И. Мельникову, поджег атаковавший его Ме-262, после чего тот врезался в землю. Позже уничтожили по реактивному истребителю капитан Кузнецов и капитан Марквеладзе[19]. Ме-262, к слову сказать, машиной оказался тяжелой и маломаневренной. Поэтому, несмотря на то что летали на реактивных истребителях из-за сложности их пилотирования лишь опытные немецкие летчики, особых преимуществ от своего «секретного» оружия противник не получил.

Так же как и от другой новинки — самолетов-снарядов.

Прикрывали мы четверкой наземные войска в районе Кюстрина. Я шел в паре с Самойловым. Ведущим второй пары был Федоров. Он первым и обнаружил большую группу ФВ-190, прикрывавших один-единственный «юнкерс». Причем даже не бомбардировщик, а транспортный Ю-52, что, признаться, меня несколько удивило. С чего бы, дескать, такой многочисленный почетный эскорт? Вопросы, однако, потом, решил я и отдал команду ведомому:

— Прикрой, Сеня! Атакую.

Кручу правый разворот и на снижении набираю скорость, чтобы сблизиться с «юнкерсом» на дистанцию открытия огня. Триста метров, двести… Еще немного, и можно жать на гашетки.

И вдруг слышу в шлемофоне голос Федорова:

— «Дракон»! Пара «фоккеров» в хвосте. Выходи из атаки.

У Самойлова, как позже выяснилось, отказала рация: пулеметная очередь прошила кабину его «яка», не задев, правда, самого летчика.

Выходя из атаки, я видел, как Федоров связал боем пару вражеских истребителей и вместе со своим ведомым сбил одного из них. Завязался бой, в результате которого четверка наша вынудила немцев, потерявших еще один ФВ-190, повернуть на запад. А транспортный Ю-52, которого я старался не упускать из виду во время схватки с «фоккерами», продолжал полет строго по прямой в сторону переправ через Одер. Перед подходом к реке он перешел в пологое пикирование и, не выходя из него, воткнулся в землю на территории противника. На месте его падения возникла необычайной яркости световая вспышка, а в небо взметнулся черный гриб вывороченной земли и дыма.

Когда мы без потерь, если не считать пробоин в самолете Самойлова, вернулись на аэродром Морин, несколько техников из наземного персонала тоже подтвердили, что видели на противоположном берегу Одера колоссальной силы взрыв, звуковая волна от которого докатилась до аэродрома.

— Будто одновременно несколько складов с боеприпасами взлетели на воздух! — сказал кто-то из них.

Несколько таких же самолетов-снарядов немцы применили на участке нашего фронта в первые дни Берлинской операции. Но тоже безрезультатно: точность их была невелика и ни один из них не попал в цель. Это были радиоуправляемые самолеты, битком набитые мощной взрывчаткой. Баки заправлялись горючим в один конец; летчик, выведя самолет на курс и передав управление автопилоту, выбрасывался с парашютом, а дальше уж самолет-бомба добирался до цели в одиночку. Если, конечно, не брать в расчет истребителей сопровождения, которые немцы иногда высылали для его прикрытия от возможных атак наших «яков».

Появилось в те дни у фашистов и еще одно «чудо-оружие», которому сами они присвоили кодовое наименование «Отец и сын», а мы в свою очередь прозвали «этажеркой». Его тоже старались использовать для разрушения мостов через Одер. И тоже ничего не вышло. Две таких «этажерки» сбили летчики М. Петров и В. Петкевич, одну расстреляли зенитчики, а остальные, как и самолеты-снаряды, не смогли поразить цели из-за недостаточной точности.

Довелось и мне столкнуться с этим гибридом во время одного из боевых вылетов. Выглядело это техническое сооружение довольно странно. Если отвлечься от технической стороны дела и перейти на язык образов, можно сказать, что оно несколько напоминало большую хищную птицу, вцепившуюся когтями в другую, еще больших размеров, причем обе скользили в воздухе как единое целое, с распростертыми, недвижными в парении крыльями, хищником был «Фокке-Вульф-190», а его жертвой — размалеванный крестами и свастиками Ю-52, игравший роль гигантской, подвешенной под истребитель бомбы. Тянули этот тандем сразу три мотора. Причем тянули опять же в сторону переправ на Одере. Чтобы разрушить их, противник постоянно предпринимал настойчивые попытки, однако ни одна из них так и не увенчалась успехом.

Не вышло у немцев и в тот раз.

Сошлись мы с «этажеркой» на встречных курсах, и высокая скорость сближения не позволила точно прицелиться. Сделав разворот и стараясь не упускать цель из поля зрения, я начал ее преследование. Ведомый повторил вслед за мной маневр. И хотя оба мы не очень отчетливо представляли себе, что это за штука, за которой мы гонимся, однако последнее не помешало нам перезарядить пушки и приготовиться к атаке. Когда расстояние между нами и целью настолько сократилось, что через минуту-другую можно было открывать огонь, «фоккер» внезапно отделился и, выполнив горку, ушел вправо, а «юнкерс», продолжая полет по прежнему курсу, перешел в пикирование и, не добрав метров триста до берега реки, врезался в землю.

Взрывом разнесло все живое в радиусе 150 метров.

«Этажерок» таких у врага оказалось довольно много. Но шум, поднятый вокруг них геббельсовской пропагандой, абсолютно не соответствовал эффекту от их применения.

Одним словом, надежды фашистов на новое оружие фюрера не оправдались, если не сказать — лопнули с треском. Что же касается обычной авиации противника, то она в период подготовки Берлинской операции действовала весьма активно. Отчасти это объяснялось тем, что командование, детально проанализировав воздушную обстановку, отказалось от тактики штурмовки вражеских аэродромов с целью ослабить его авиацию. Дело в том, что стационарные аэродромы немцев, оснащенные радиолокаторами и надежно прикрытые большим количеством зенитных средств, представляли собой труднодостижимые для атак с воздуха цели, а мы стремились не только уничтожить последние остатки фашистской авиации, но и добиться этого с минимальными потерями. Поэтому командующий 16-й воздушной армией генерал Руденко и его штаб пришли к выводу, что предпочтительнее громить немецкую авиацию не на земле, а в небе. Тем более что господство в воздухе, бесспорно, оставалось на нашей стороне. В частях и соединениях одной только 16-й воздушной армии насчитывалось к тому времени около 3500 боевых машин[20]. Командующий фронтом маршал Жуков и представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал авиации Новиков поддержали предложение командарма Руденко.

Руденко предупредил меня, что до начала Берлинской операции основная работа по прикрытию наземных войск фронта ляжет на наш корпус и дивизию полковника Н. В. Исаева. А немцы, стараясь помешать подготовке операции, наращивали число боевых вылетов. Ожесточенные схватки в воздухе, в которых одновременно участвовали десятки самолетов, продолжались вплоть до 16 апреля. Случались дни, когда противник терял в боях с нашими истребителями по сорок — пятьдесят самолетов. Наряду с такими опытными летчиками, ветеранами 3 иак, как М. Е. Пивоваров, В. В. Климов, П. Ф. Гаврилин, в боевых сводках 16-й воздушной армии все чаще появлялись имена молодых летчиков, недавно вступивших в войну. Среди них можно назвать младших лейтенантов М. А. Бабенко, И. Е. Сидоренко, А. Н. Земно, старшего лейтенанта В. П. Тимпошек — каждый из этих летчиков 265-й авиадивизии уничтожил за один бой по два вражеских самолета. Список тех, кто проявил в те дни бойцовский характер и высокое летное мастерство, нетрудно продолжить. Но, думается, нет в том особой нужды. Всех все равно не назовешь. Важно в конечном счете другое: летчики-истребители делали все, чтобы враг не прорвался к местам сосредоточения наших наземных войск, не помешал готовившемуся наступлению.