Стивен Дональдсон - Первое Дерево

• Название: Первое Дерево
• Автор: Стивен Дональдсон
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7921-0197-3, 5-15-000487-1

Томас Ковенант возглавляет поход к Первому Дереву, из ветви которого некогда был вырезан Посох Закона. Ныне тот Посох утрачен, и для того, чтобы создать новый, уходит в далекий поиск корабль Великанов "Звездная Гемма" — ибо без Посоха магической Стране не преодолеть проклятия Солнечного Яда...

Роман "Первое Дерево" продолжает повествование о приключениях Томаса Ковенанта, Неверящего. На долю героев Стивена Дональдсона выпадает множество испытаний, и не все они смогут достойно противостоять искушению силой и искушению бессилием, горечи верности и сладости предательства...

---

И в ту же секунду Ковенант снова стал самим собой: пустышкой. Пустышкой, но не зомби. Глядя в пространство, он пробормотал:

— Не прикасайтесь ко мне.

Но, прежде чем Линден в тоске и ярости нырнула в него, ее остановило небывалое явление: пол вокруг Вейна вспучился, стал крошиться, и оттуда совершенно неожиданно вырвалась струя пара, тут же принявшая облик Финдейла, который, даже не успев закончить метаморфозу, набросился на Линден:

— Ты что, сдурела? Это же конец! — Никогда еще она не слышала подобных выражений от велеречивых элохимов. — Ты хоть соображаешь, что всю Землю поставила под удар? Как ты думаешь, какого рожна я потащился за вами, как не для того, чтобы это предотвратить? Солнцемудрая, очнись и внимай!

Линден не ответила, и он еще больше заволновался:

— Я — Обреченный. Рок всей Земли я несу на своих плечах. Я взываю к тебе: не вздумай этого делать!

Но она не слушала его: Касрейн с чудовищной улыбкой стоял около Ковенанта и, по-видимому, совершенно не боялся элохима. В руках он все еще держал золотой обруч, приковывающий ее внимание. Даже сам по себе кемпер ее не так волновал. Она забыла о своих товарищах по несчастью. Она готовила себя к этому с той самой секунды, когда Первая сказала: «Тогда почему же мы до сих пор живы?» Ока стремилась к этому всеми фибрами души, пытаясь отыскать собственный, единственный ответ на этот животрепещущий вопрос. Надо снять ошейник. И тогда что-то, может быть, и получится…

Всем своим существом Линден сосредоточилась на Ковенанте. Невзирая на все протесты, она открыла свои чувства для него. С отвагой отчаяния, с горечью потери она воссоединилась с его пустотой.

Теперь ей было уже не до вопроса, насколько насильственно ее вторжение. Не сомневаясь ни в чем, не противясь, она нырнула в безднуего сознания. Она понимала, что все прошлые попытки провалились потому, что она пыталась подчинить его своей воле, использовать его в собственных интересах, но теперь ей самой ничего не было нужно, она делала это не ради себя. Полностью отказавшись от себя, она, как падающая звезда, летела во мраке отчаяния, которым элохимы выжгли его душу.

И все же забыть о Касрейне она не могла. Он жадно следил за нею, в любую секунду готовый к пробуждению воли Ковенанта. Пока тот не воспрянет, пока остается в бессознательном состоянии, флюиды кемпера бессильны. Линден проклинала в душе Касрейна и не находила ничего, что могло бы заставить ее понять его. Падая в пучину бессознательности Ковенанта, она продолжала выкрикивать беззвучные команды, отдававшиеся эхом в пустотах его сознания.

На сей раз со дна его сознания не поднялось никаких устрашающих образов. Линден настолько воссоединилась с ним, что уже не осталось ничего, что могло бы ее напугать. Наоборот, она почувствовала, как где-то в глубине его зреет протест против нынешнего состояния. Весь ее профессиональный опыт, все годы муштры в медицинской школе куда-то вдруг испарились, оставив ее, пятнадцатилетнюю, беззащитной перед трагедией смерти матери. Чувство вины и скорби, воспоминание о матери — все ушло, оставив шевелящий на затылке волосы холодок незабываемого ужаса от самоубийства отца. Но и это ушло, и Линден оказалась на залитом солнцем цветочном лугу, где так хотелось вволю, по-детски, поваляться, чтобы излить неизбывную радость, стремление к любви и счастью. Но для нее это было невозможно. Она сама отрезала все пути назад.

Солнце простерло над ней золотые крылья, и ветерок ласкал лицо и теребил волосы. Она закричала от избытка счастья, наполнявшего ее. И крик ее был услышан. Навстречу ей по лугу шел мальчик. Он был старше ее — хоть и оставался только мальчиком. Ковенантом он станет значительно позже, но в его глазах уже горит непримиримый огонь. На его губах играла светлая улыбка. Он распахнул руки, словно желая ее обнять. И она бросилась к нему навстречу, раскинув руки, жаждая объятия, которое исцелит ее.

Но как только она притронулась к нему, сквозь брешь, пробитую прикосновением, в нее хлынула его пустота. Теперь она тоже все видела и слышала. Все ее органы чувств функционировали нормально. Ее друзья замерли в молчании, тая в душе надежду на чудо. Касрейн трясущимися от дряхлости руками уже вдел в глаз свой монокль. Но за всем, что она видела и слышала, Линден ощущала привкус своей (такой далекой!) прежней жизни. Она была девочкой на цветущем лугу, и мальчик, которого она так любила, покинул ее. Любовь растворилась в солнечном свете, и вся радость разом поблекла, словно тяжелые тучи заволокли небо. Счастье умерло.

И вновь она увидела его, того мальчика, — в Томасе Ковенанте. Она видела, как к нему возвращается сознание, как он набирается сил, поднимает голову… Все ее органы чувств функционировали нормально, но она не могла его остановить. Вот он поворачивается и… попадает под обстрел флюидов Касрейна. Он еще не пришел в себя настолько, чтобы выставить защиту.

Но прежде, чем кемпер успел воспользоваться моноклем, команды, которые она в отчаянии рассыпала пригоршнями в бездну его бессознательности, сработали. Ковенант посмотрел прямо в глаза Касрейну и подчинился Линден.

Он выговорил одно-единственное слово:

— Ном!

Часть третья УТРАТА

Глава 19 Колдун

От этого имени воздух заледенел и, казалось, содрогнулись стены Удерживающей Пески.

Ковенант словно свысока, из дальней дали смотрел на отшатнувшегося Касрейна-Круговрата. В страхе кемпер уронил даже свой монокль. Его старческое лицо исказилось от ужаса и превратилось в маску смерти. Но он уже не мог вернуть назад того, кого позвал Ковенант. Страх смерти взял верх, и кемпер бросился наутек. Железная дверь с лязгом захлопнулась за его спиной, и загремели засовы. Но все эти звуки ни о чем не говорили Ковенанту. Все его органы чувств функционировали нормально: он осознавал степень приближающейся опасности, понимал тяжелое положение своих друзей и знал, что нужно делать. И все же чувства его были еще как бы затуманены. Связь между восприятием и действием, между фактом и оценкой осуществлялась пока слишком медленно. Сознание широкой волной хлынуло в брешь, пробитую Линден, но расстояние было велико, и его невозможно было пройти за одну минуту.

Поначалу воспоминания неслись галопом: детство, период полового созревания… Волна памяти захлестнула его и как очистительный, исцеляющий огонь прокатилась по мозгу. Яркой вспышкой осветилась его свадьба, годы брака и писательства. Но тут процесс замедлился. Да, тогда, когда еще не вышел его первый роман, когда еще не родился сын, они с Джоан были безмятежно счастливы в Небесной ферме, и ему казалось, что жизненная энергия бурлит в нем, переполняет его и все идет наилучшим образом. Но на поверку оказалось, что он изначально построил свою башню из слоновой кости на песке. Его бестселлер оказался не более чем пустышкой, данью его эгоизму. А брак был разрушен его безвинным преступлением, заключавшимся в том, что он подцепил проказу.

То, что было после, лучше бы вообще было забыть.

Силком навязанную изоляцию, медленно созревавшее в нем отвращение к себе, что в конечном итоге привело его к специфическому комплексу неполноценности, полусумасшествию, свойственному прокаженным. И как пик крушения всей его жизни — первый визит в Страну. Не успев там оказаться, он тут же изнасиловал первую отнесшуюся к нему с симпатией женщину. Он изводил и мучил всех, кто пытался ему помочь. Не ведая, что творит, он покорно шел по проторенной для него Лордом Фоулом стезе, ни разу не оглянувшись, пока наконец случайно не столкнулся с последствиями своих деяний. И они ужаснули его. Но и тогда он бы продолжал упорно двигаться к полному разрушению личности, если бы рядом с ним не оказались такие люди, как Морэм, Баннор и Идущий-За-Пеной. Люди, чья доблесть и умение любить заставили его произвести переоценку ценностей. Но даже сейчас, много лет спустя, его сердце разрывалось от горя при одной мысли о том, что он сделал со Страной и ее жителями. Горе, причиненное им, перевешивало те жалкие крохи добрых дел, которые он совершил для них.

Его крик эхом отдался в мрачном чреве камеры. Друзья рванулись к нему, внезапно рухнувшему на колени на камни пола. Однако в данную минуту он не помнил о них.

Но он не был раздавлен обрушившейся на него глыбой памяти. Да, он был изранен; да, кругом виноват; но раскаяние его было искренним. И проказа научила его быть сильным. В тронном зале Яслей Фоула, оказавшись лицом к лицу с Презирающим, он постиг суть парадокса, на котором была построена вся его жизнь. Разрываемый между самоотвращением и чувством собственного достоинства, между неверием и любовью, познав и отринув сущность Презирающего, он обрел свою истинную силу. И сейчас он ощущал в себе ее биение. Брешь затянулась, и он обрел себя теперь уже окончательно.

На глаза навернулись слезы. Линден вновь его спасла. Единственная встреченная им за все эти долгие одиннадцать лет женщина, которую не испугала его болезнь. И ради него она упорно, без всякой меры и оглядки подвергала себя риску. Он перед ней в неоплатном долгу. Даже представить невозможно, какой ценой ей удалось его исцелить.