Стеф Свэйнстон - Год нашей войны

• Название: Год нашей войны
• Автор: Стеф Свэйнстон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19754-0

Дебют Стеф Свэйнстон в литературе оказался невероятно успешным. Увлекательный и совершенно нетрадиционный для жанра фэнтези роман получил не только признание у читателей, но и высочайшую оценку критиков и в 2005 году был удостоен премии Crawford, а также вошел в число номинантов премии John W.Campbell, присуждаемой лучшим авторам, пишущим в жанре фантастики и фэнтези.

В мире, созданном автором, обитает раса крылатых людей, не умеющих летать, и раса людей, которые живут среди холодных горных пиков. А еще есть бессмертные, в чью задачу входит оберегать простых обитателей Четырехземелья от безжалостных Насекомых-убийц размером с пони, ибо эти жуткие твари пожирают людей и пядь за пядью захватывают земли. Война с ними длится уже две тысячи лет, но вот наконец происходит событие, которое, возможно, станет началом конца затянувшейся битвы. Над полем боя возникает мост — вернее, половинка моста, ведущего в никуда...

---

— Да. О боже. Мы пытались организовать погоню, но буря слишком разбушевалась. Весь холл затопило, поскольку двери были разломаны. На рассвете я разослал поисковые отряды, но похитителей и след простыл. Все дороги развезло. И Насекомые! Они наводнили весь дворец! Твари пожрали все в садах, включая садовников. Мне пришлось улаживать дела с горожанами, я велел им отправляться в Рейчизуотер.

— Ты знаешь, кто забрал девочку?

— Да. У него на спине был герб Замка. Я мог выстрелить в него, но не осмелился. Я боялся ранить Сиан. Молния не стал бы раздумывать. А я не смог выпустить стрелу в эсзая.

— Туман?

— Да.

— Да он еще глупее, чем я думал!

— Я не сомневаюсь, что малышку увезли в Перегрин. Я был там вчера утром. Поместье больше похоже на военный лагерь. Там собрана целая тысяча воинов. Они носят знаки отличия Травяного острова, однако выглядят изможденными. Они велели мне проваливать, — добавил он обиженным тоном.

Где Туман взял тысячу солдат? Ах да. Я знаю. Это моя заслуга. Я присел. А ведь я полагал, что сумел увязать все концы. Теперь я мечтал, чтобы земля разверзлась и поглотила меня, не оставив следа. Император и Лучник будут в ярости, когда до них дойдет эта информация. Я мелочно ругался на скри, а Гончий внимательно смотрел на меня.

— Ты что, ничего не знаешь об этом?

— Конечно знаю. Я же эсзай. Я знаю все, — рявкнул я.

Бессмертие. Стоит только потерять контроль, и желающие состязаться со мной полезут изо всех дыр, подобно Червям своей Повелительницы. Эсзаи не имеют права на ошибку, поэтому я не стал рассказывать Гончему, что это благодаря моему деятельному участию фюрд Аты был перемещен в поместье Ондин. Я ведь хотел убрать их с дороги.

Надеюсь, никогда не станет известным и то, что я доставил письмо от Тумана Волнореза в поместье Ондин, которое расположено в непосредственной близости от Перегрина. Письмо, должно быть, отзывало их — Туман использовал людей Аты, чтобы похитить ее собственного ребенка.

— Теперь я столкну их лбами, — прошептал я.

— Думаю, лучше позволить сделать это Молнии, — возразил Гончий. — Комета, я не понимаю. Зачем Мореходу нужно воровать свою дочь? Он что, хочет за нее выкуп? А Ата настолько ее любит? — За прошедшие пять столетий Ата родила множество детей, но она чувствовала за них ответственность и всегда была исполнена решимости яростно защищать каждое свое чадо. — Возможно, он попытается использовать ребенка, чтобы вынудить жену отказаться от состязания за его место в Круге. Не смотри на меня так. Об этом знает все побережье.

— Если это — его цель, — отозвался я, — то он однозначно потеряет свое место, поскольку шантаж — абсолютно противозаконный метод.

Гончий, похоже, уже почти полностью обсох, а изнутри его согрел незнакомый напиток. Он пригладил свои каштановые волосы и принялся оглядывать мои весьма эксцентрично обставленные апартаменты, при этом на его лице отразилось явное презрение.

— Мы отправимся к Лучнику и все расскажем ему, — решил я. — Он будет не в лучшем расположении духа, поскольку станет в произошедшем винить себя. Ему и так уже пришлось отвечать перед императором за то, что он передал фюрд Микуотера Ате. Он не нарушил правил впрямую, он просто подогнал их под себя.

— Леди заслуживает того, чтобы ее поддержали. Она так много страдала!

Я придерживался того мнения, что леди стоит связать, задушить и утопить в море.

Мы спустились по широкой винтовой лестнице вдоль мозаичных стен, а потом в спешном порядке двинулись по одному из широких коридоров, которые соединяли толстые — внешние стены Замка с расположенным в центре Дворцом. Гончий бежал, с трудом поспевая за мной. Он держал руку на рукояти меча и двигался, опустив голову, будто все еще сражался с остервеневшей бурей. Его бледное лицо блестело, и это была не дождевая вода. Он напоминал умирающего — его кожа была скорее серой, нежели бледной. Темный коридор с высокими огромными проемами без стекол с пугающей регулярностью озаряли ослепительные вспышки молний. В их неестественном свете лицо Гончего казалось застывшей маской, одна половина которой была светло-серого, а другая — темно-серого цвета. Серый цвет вечного Замка.

— Успокойся! — крикнул я, стараясь перекрыть рев ветра.

— Помедленнее! — выдохнул Гончий.

— Не помри тут со мной, Гончий.

Я очень нервничал, к тому же мне всегда было трудно судить, какое напряжение могут выдержать заскай. Гончий с трудом вписался в очередной резкий поворот, за которым начинался коридор, ведущий непосредственно в сам Дворец.

— Пока не собираюсь, Комета, — задыхаясь, проговорил он.

От моей башни до апартаментов Молнии — долгая дорога вокруг Замка. Мы остановились у неосвещенного проема, который вел в небольшой мощеный дворик, сейчас залитый шестисантиметровым слоем воды. С крыши низвергался настоящий поток, и перед нами образовалась прозрачная струящаяся стена, сквозь которую я протолкнул Гончего, а потом, пригнувшись, проскочил сам, перемахнув заодно и огромную лужу. Гончего окатило ледяной водой, и он от неожиданности вздрогнул. Его промокшая рубашка прилипла к спине между крыльями.

Теперь мы оставляли мокрые следы на сером ковре. Синие стеклянные лампы были погашены несколько часов назад, но все равно в коридоре висел горький масляный чад. Стену украшал гобелен с синей бахромой, на котором поджарые, светлой масти гончие уже почти догнали желтого оленя-самца с короной на шее. Я отодвинул гобелен, и за ним обнаружилась широкая двустворчатая дверь.

— Ты будешь будить Сейкера или это сделать мне? — спросил я.

Гончий попытался спрятаться за мою спину. Я вздохнул и с силой постучал в синие двери. Ничего не произошло. Я постучал еще раз. Опять тишина.

— Идем, — пролепетал Гончий.

Его мелко трясло, и он уже едва мог говорить. Но по своему опыту я знал, что поднять ночью Молнию с постели — это не самое банальное мероприятие.

Хозяин апартаментов, измученный и усталый, приоткрыл одну створку двери и подпер ее ногой. Его лицо было едва видно в образовавшуюся щель.

— Что еще натворили Насекомые? — спросил он.

— Это не Насекомые.

— Тогда иди отсюда, хорошо?

— Это важно!

— Комета, ты знаешь, который час?

— Да. Сейчас…

— Мне плевать, что ты снова наширялся дури и тебе приспичило поплакаться. Оставь это до утра, когда у меня будет достаточно сил и я смогу надрать тебе задницу за то, что ты разбудил меня!

Тут из-за моей спины выдвинулся Гончий и посмотрел на своего хозяина. На лице доверенного слуги застыла полубезумная улыбка. Поведение Молнии круто изменилось. Непроизвольным жестом он принялся теребить волосы.

— В чем дело? — спросил он. — Хотя нет. Подождите. Не говорите мне ничего. Зайдите внутрь.

Сам он быстро вернулся обратно в комнату и принялся зажигать свечи в канделябре, который стоял на небольшом ореховом столике. Он мучился с трутницей до тех пор, пока я не бросил ему коробок спичек. Гончий вошел в комнату, как чужестранец ступает на незнакомую землю, — разом пытаясь вобрать в себя весь новый мир. По краям комнаты, где ковер немного не доставал до стен, были видны полированные половицы, отражавшие пламя свечей рыжевато-багровым и темно-серыми всполохами. Перед потухшим камином лежала шкура белого медведя. Невидимый дождь стучал в закрытые окна.

Я плотно затворил за собой дверь и остался стоять возле входа подобно стражу. Мой взгляд остановился на люстре, свисавшей с оштукатуренного потолка, словно застывшие капельки дождя.

Гончий опустился на колени, и я внезапно обнаружил, что смотрю теперь на его макушку.

— Тебе не следует этого делать, — смущенно сказал я. Он не обратил на меня внимания.

Молния взял в руки лук, который был приставлен к одному из книжных шкафов. Он упер его в свою босую ногу и привычным движением согнул его, чтобы натянуть тетиву, после чего опустился в серое вельветовое кресло, положив оружие на колени. Наверняка он думал, что никто не сможет причинить ему вред, пока у него в руках есть надежный лук. Одет Молния был более чем небрежно: белая рубашка не застегнута, а к черным брюкам явно полагался еще и сюртук. Видимо, он нацепил первое, что попалось под руку.

— Комета. Предвестник катастрофы, — вздохнул он. — В чем дело?

Я махнул Гончему, чтобы он приступал. Он так и сделал, рассыпаясь в извинениях после каждого предложения. Когда он закончил, в комнате повисла тишина, которую нарушал лишь рев бури, разыгравшейся за окном. Дождь с силой колотил в стекло, ветер завывал, цепляясь за углы здания. Лучник молча смотрел в свой собственный мир, находившийся в метре перед его лицом.

— Вот как, — проговорил он тихо. — Я вам не верю.

— Мой господин. — Управляющий низко опустил голову, вне себя от стыда.

— Со мной не может такого случиться. Мой дворец. Мой дом. Что же мне делать?