Петр Капица - В открытом море

• Название: В открытом море
• Автор: Петр Капица
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1965

Мотобаркас с четырьмя черноморцами на борту встретился с фашистской подводной лодкой. Что произошло дальше, чем окончилась схватка с подводниками, как моряки попали на удивительный катер «Дельфин», рассказывается в повести «В открытом море».

В книгу вошли также рассказы о балтийцах, защищавших блокадный Ленинград, о моряках-китобоях и пограничниках.

---

Тренеру пришлось на тренировках выставлять против Чижеева молодых «петушков». Но и их Сеня выматывал невообразимым темпом боя. Сердце у него работало, как мотор: не выдыхаясь, он мог молотить кулаками чуть ли не с быстротой пневматического молотка.

Видя, что «мухой» можно будет щегольнуть на соревнованиях, Тремихач ускоренными темпами тайно готовил Чижеева к решающему дню.

От частых товарищеских боев на ринге синяки почти не сходили с Сениного лица. И это не на шутку обеспокоило комсомольскую организацию. Секретарь комитета вызвал к себе Восьмеркина и спросил:

– Знаешь ли ты, что твой друг, один из лучших комсомольцев-производственников, пьянствует?

– Знаю, – мрачно ответил Степан. – Я с ним поэтому не разговариваю, в ссоре мы.

– Очень остроумно придумал! Я должен предупредить… Бюро этого не потерпит. Предлагаю тебе немедля прекратить ссору и ликвидировать позорное явление. Понятно? – безапелляционно заявил секретарь комитета. – Иначе мы обоих вытащим на общее собрание и взгреем по первое число.

Восьмеркин, не зная, как взяться за столь деликатное дело, решил клин вышибать клином. Он купил колбасы, огурцов, пол-литра водки и явился к Сене, как нарочно, в тот день, когда были назначены общегородские соревнования по боксу.

Сеня лежал на койке и отдыхал.

– Голова болит, Сеня? – соболезнующе спросил Восьмеркин и, к ужасу Чижеева, вытащил из кармана водку. – У меня для тебя лекарство. Только я прошу, Сеня, не уходи ты сегодня никуда… выпей при мне.

Чижеева передернуло от одного вида водки, и он отставил бутылку в сторону.

– Вот что, Степа, – сказал он Восьмеркину. – Ты здесь посиди немножко, а я скоро вернусь.

– Не-е, Сеня, никуда я тебя не отпущу. Ты очень буйный, когда выпьешь. Не зря я дверь запер, ключ-то – вот он.

И Восьмеркин вытащил ключ из кармана.

– Дай его сюда.

– Нет, – ответил Восьмеркин.

Объяснения не помогли, – ни одному слову приятеля Восьмеркин не поверил. Не желая опаздывать на соревнования, Чижеев решил силой отнять от него ключ, но с Восьмеркиным ему трудно было справиться: тот гоготал и отталкивал его от себя, как котенка. Нелепая борьба в конце концов обозлила Сеню. Он вытащил из чемоданчика боксерские перчатки и с решительным видом начал натягивать их на руки. Это еще больше развеселило Восьмеркина.

– Смотри ты, всамделишные боксерские рукавички имеет. А ну, вдарь рукавичкой!

– Я с тобой не шучу, мне на соревнования надо, – строго сказал Чижеев. – последний раз спрашиваю: отдашь ключ или нет?

– Нет, не отдам, – сказал Восьмеркин и щелкнул Сеню пальцем по лбу.

Разъяренный Чижеев осыпал его ударами. Но они как-то странно подействовали на его огромного приятеля: он присел и, схватившись за живот, загоготал, взвизгивая. Это уже было издевательством над боксерскими способностями Сени. В обиде Чижеев двумя резкими ударами снизу приподнял восьмеркинский подбородок и, используя вес тела, нанес «крюк» справа…

Восьмеркин сразу умолк и повалился на бок.

Повергнув приятеля в нокаут, Чижеев растерялся. Он не знал, как приводят в чувство, и поэтому в испуге начал трясти друга и приговаривать:

– Носом дыши, Степа… носом…

А тот лежал, словно мертвый. В это время в дверь постучали.

Сеня торопливо достал ключ из восьмеркинского кармана и открыл дверь. Перед ним стояла Нина.

– Что же ты? – набросилась она на Чижеева. – Отец волнуется. До начала осталось тридцать минут.

– Я Степу нокаутировал, – сказал Чижеев.

– Какого Степу?

– Да вот – приятеля. Он не пускал меня и… и напоить хотел.

– Тогда так ему и надо, – сказала девушка. – Бери свои перчатки и – скорей в машину. Она внизу. Я сама им займусь.

Зная, что Нина учится в медицинском техникуме, Чижеев спокойно вверил ей Восьмеркина и, схватив чемоданчик, побежал к машине. А девушка, оставшись наедине с Восьмеркиным, не спеша принялась за дело. Она расстегнула ему ворот и плеснула водой в лицо.

У Восьмеркина задергались веки, он глубоко вздохнул и открыл глаза.

– Что вы хотели сделать с Чижеевым? – приступила к допросу девушка.

– Я его агитировать должен. От комитета задание имею…

Рассказом о своих замыслах Восьмеркин рассмешил девушку до слез.

– Идемте, – предложила она. – Я вам покажу, где он дебоширит.

В клубе Восьмеркин впервые увидел настоящий бокс и Сенину работу на ринге. Бой шел под сплошные аплодисменты и кончился победой Чижеева.

– Вот так Сеня! – изумился Восьмеркин. – Этак он любого человека сшибить может. Ничего, что махонький…

Завидуя ловкому другу, он в тот же вечер записался в боксерскую группу Тремихача и начал вместе с приятелем ходить на занятия, но добиться таких же успехов не смог. Ему не хватало боксерской злости.

На снарядах Восьмеркин всегда работал резко и в полную силу. От его могучих кулаков трещали «груши», стонали мячи, лопалась кожа на подвесных тренировочных мешках. А на ринге он был необычайно вял и добродушен. Боясь изувечить товарищей, Степан невольно смягчал удары, и это стало его стилем.

Тремихач, не выносивший в боях добродушия, сажал его на особую молочную диету, от которой телята звереют, донимал разговорами, но ничто не помогало. Восьмеркин был верен себе. Тогда, чтобы вывести его из равновесия, тренер придумал специальный массаж для укрепления кожи лица.

Каждое утро Сеня должен был хлестать приятеля по щекам до тех пор, пока тот не обозлится. Но Восьмеркина не трогали ни шлепки, ни затрещины. Он принимал Сенины оплеухи с таким же видом, с каким принимает легкое поглаживание разнежившийся кот: блаженно жмурился и, казалось, готов был заурчать от удовольствия.

Восьмеркинское благодушие, в конце концов, вывело тренера из терпения.

– Не выйдет из Степана боксера. Ему гирями надо заняться и в кооперацию на службу поступить. Как не поймет человек, что не для забавы я здесь вожусь с вами!

Виктор Михайлович кроме тренерства был еще консультантом заводских изобретателей. Он и сам выдумывал разные типы скоростных спортивных судов, строил их у себя в сарае и не раз приглашал приятелей испытывать их на широких просторах Южного Буга.

Вот одну из таких моделей Тремихача Сене и напомнило промчавшееся мимо баркаса таинственное судно.

«Где ж сейчас Виктор Михайлович с Ежиком? Живы ли они?» Чижеев вспомнил, как отец с дочерью провожали его и Восьмеркина на флот. Тремихач крепко жал им руки и говорил:

– Я сам моряк и знаю: море пресных людей не любит. Характером тверже будьте, иначе из камбуза не вылезете – картошку чистить придется.

Нина для друзей оставалась загадкой. Она к обоим относилась хорошо, и поэтому невозможно было понять, кто ей больше нравится. А перед расставанием девушка была опечалена и даже всплакнула.

«Поглядел бы Тремихач, сколько за войну в Восьмеркине злости накопилось, наверное, сразу бы в чемпионы вывел», – подумал Чижеев.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Начало рассветать. По волнам побежали серебристые блики. Чижеев встал на скамейку и осмотрелся. Вокруг плескалась только прозрачная зеленовато-синяя вода: ни скал, ни кораблей на горизонте, лишь изредка набегали белые барашки и бесследно исчезали.

«Пора устраивать побудку», – решил Чижеев. Он вытащил из кармана у мичмана боцманскую дудку, засвистел в нее и крикнул:

– Подъем!.. Всем на физзарядку!

Но физзарядкой никто, конечно, не стал заниматься. Клецко с Восьмеркиным помылись забортной водой, выпили по полкружки пресной и осмотрели раны Чупчуренко.

Пуля пробила ему плечо навылет. Рана была чистой. Купание в соленой воде, видимо, дезинфицировало ее.

Смыв запекшуюся кровь ваткой, смоченной в бензине, Клецко с Восьмеркиным осторожно перебинтовали Чупчуренко плечо и устроили ему подобие постели на носу баркаса. Раненый смог сам подняться и перейти на новое место.

– Питаться нам, товарищи, нечем. Воды в обрез и горючего тоже. Долго в море не проболтаешься, – сказал боцман. – Надо парус сооружать да по солнцу к дому идти. Вот только мачту из чего сделаем?

– Может, весло подойдет? – спросил Чижеев. – Не порубили мы его, оно под Чупчуренко лежало.

– Отчего же не подойдет? – обрадовался Клецко. – Живо приспособим. Тащите чехол, скидывайте робы, будем парус шить.

Почти до полудня экипаж баркаса распарывал широкие матросские робы, сшивал их в одно полотнище и приспосабливал мачту.

Парус получился неважный; слабый ветер не мог его развернуть. Часа три он висел тяжелой, топорщившейся тряпкой, и только когда погода несколько посвежела, полотнище вздулось пузырем, и деревянный баркас, управляемый опытной рукой боцмана, кренясь, побежал по бормочущим волнам.

«Куда же нас занесло за ночь?» – озабоченно поглядывая по сторонам, думал мичман. По солнцу он без труда установил, где восток и запад. Однако для точности боцману необходим был хоть какой-нибудь ориентир на берегу.