Семен Бронин - Каменная баба

• Название: Каменная баба
• Автор: Семен Бронин
• Жанр: Русская классическая проза

---

-Черт знает что!- кипел и жаловался Иван Александрович, вызвав к себе для этого Ирину Сергеевну, которая в целях конспирации прихватила с собой кипу амбулаторных карточек.- Своими руками все разрушил! Загубил такую хату! Дядя Петя этот! Я им всем ставки поснимаю!

-Очень хорошо, что так получилось,- не то дразнила его Ирина Сергеевна, не то говорила правду.- Только теперь поняла, какая гора с плеч свалилась. Это то же, что спать на вулкане, было...

Иван Александрович ее не слушал.

-Ко мне на дачу поехать? Там железка есть: если теплей станет, ее хватит... Но там снегу: не до колен даже, а по уши, не продерешься: хоть бульдозер вызывай... Дети были - надо было их подбить на это дело... И ты тоже! Всегда надо друг друга подстраховывать. Пожалела шубу свою, а я теперь один обо всем думай!

-Так и должно быть: ты у нас начальник. Можно идти?

-Что вечером делаешь?.. А, черт, забыл совсем! Памяти никакой нету...

На этом пагубные последствия празднования Дня защитников Родины не кончились, а только начались.

Спустя три дня Татьяна, не постучавшись, вошла к ней, на ее половину. Она была сама не своя: несобранная, нечесанная, дурная...

-Случилось что?- сразу же спросила ее Ирина Сергеевна.

-Геннадий отсутствует.

-Как это?

-Ни дома, ни на работе...- Татьяна, качнувшись, села с размаху на стул возле стола, за которым работала Ирина Сергеевна, и так же с избытком, вкруговую огляделась.- Все читаешь?

-Пишу. Истории не успеваю сдать вовремя.

-А я не разглядела.- Татьяна расселась пошире.- Книги кругом - поэтому.

-Запил?

-Товарищи говорят, нет этого... У бригадира отпросился... А для меня нет его...

Ирина Сергеевна присмотрелась к ней повнимательней:

-Выпила, что ль?

-Было дело... Сразу не заметила?

-Я с детьми работаю - не привыкла... Зачем он это делает?

-Меня изводит... Третирует...- с трудом выговорила она иностранное слово.- Разлюбил, наверно... А я сразу почувствовала. Когда вы ушли... Холодный... Сила есть, а ласки нету. Грубый... Вы мне его испортили...

Ирина Сергеевна была ко всему готова - только не к этому:

-Это как же?

-А шут знает как... Вас, грамотных, не разберешь...- Она поглядела на Ирину Сергеевну трезвее, проговорила в раздумье:- Пришла со своим хахалем: в другое место не пустят, а здесь не взыщут, не выгонят... Вы развратничаете, вам можно - вот он и взъелся: почему мне нельзя?..- и замолкла, предавшись мстительному чувству.

Ирина Сергеевна оскорбилась, но, учтя ее состояние, решила не показывать этого.

-Сама же пригласила?- возразила она только.

-Звала, конечно!- с досадой согласилась та.- Не подумала... Кто ж наперед знает? Знала б, говорят, где упасть...

-Развратные мы, значит, оба?..- начала между тем сердиться Ирина Сергеевна: хотя, странное дело, некий молчащий угол в ее душе не был уверен в справедливости ее гнева.- Сама же замужем?

Татьяна глянула непонятливо:

-Да мы, Ирина Сергевна, люди маленькие - с нас и спрос такой же.

-А мы большие?

-Вы на виду, образованные, влиятельные... Что муж? Его пять лет как нет: отсутствует - как не согрешить?..- Безмолвный уголок в душе Ирины Сергеевны взял верх, вытеснил все прочее, и ей стало стыдно за свою несдержанность. Татьяна увидела это и сменила тон:- Ладно. Ты меня извини... Что делать, ума не приложу... Я уже к нему привыкла...- и ушла - чуть более твердой походкой, чем явилась...

Потом Геннадий объявился. Ревнивый запой его кончился, он вернулся душой и телом к возлюбленной, но, в возмещение причиненного ему морального ущерба, потребовал, чтобы Ирина Сергеевна немедля съехала с квартиры. Татьяна, обрадованная его возвращением, поспешила поделиться радостной вестью с жиличкой, а последнее обстоятельство поведала как бы вскользь, походя.

-Никуда ты отсюда не съедешь!- клятвенно заверила она ее.- Ишь, какую моду выдумал - распоряжаться! Что хочу, то и ворочу: будто настоящих хозяев нет! Никогда этому не бывать: живи как жила и всем как своим пользуйся!..-уверяла она, но Ирина Сергеевна не слишком полагалась на нее и оказалась права: Татьяна вскоре повела себя вперекор своим обещаниям, начала придираться по хозяйству (не то взяла, не туда положила), дулась, не заговаривала с Ириной Сергеевной и утратила всякий интерес к ее частной практике. Упрямый Геннадий, мстя докторам, давил на нее и гнул свою линию, она противилась только из принципа, а Ирина Сергеевна оставалась крайней в этом противостоянии, и ей больше всего и перепадало...

Может быть, на этом все бы и кончилось: Геннадий бы угомонился, Татьяна успокоилась и Ирина Сергеевна осталась бы в полюбившейся ей комнате, где все: и расшитые рушники, и кружевные накидки на подушках, и фотографии на стенах - напоминало родные места, если бы не еще один и решающий удар судьбы, слепым орудием которой стал Коля - тот, которого она вылечила от сыпи и зуда и который относился к ней как ко второй матери. Но он ни в чем повинен не был: в ошибках детей всегда виноваты взрослые.

Было так. Кузьма Андреич не добился от своих, как он говорил, обормотов сочинения на свободную тему и решил облегчить им задачу и освободить от наиболее трудной и мучительной задачи всякого писателя - поисков того, что достойно пера и последующей передачи на суд читателя. Он предложил пятому классу написать сочинение на тему: "Как я провел День Восьмое марта". День Восьмое марта Коля никак не провел: дома по этому поводу ничего не предпринималось - от Мужского дня никак не могли отойти, а на улице этот праздник известностью не пользуется и проходит незамеченным: разве только мальчишки лишний раз дернут девочек за косички. Писать было не о чем, и черт дернул его поменять шило на мыло, спутать день нынешний с днем вчерашним, сдвинуть события во времени. В практике мировой литературы этот прием называется анахронизмом, он используется авторами в разных целях и уголовно не наказуем. Иначе было у Коли. Во-первых, вышло колоссальное недоразумение, во-вторых, когда оно выяснилось, лучше не стало, а получилось еще хуже. Он написал в своем простодушном и правдивом (с поправкой на сдвиг во времени и несоответствие в праздниках) сочинении (где мы опускаем орфографические ошибки) следующее: "У нас был дядя главный врач. Его зовут Иван Александрович. Он тоже доктор, как Ирина Сергеевна, но только главный. Мама и дядя Геннадий приготовили им угощение. Ирина Сергеевна тоже помогала, потому что была рада, что дядя главный врач придет к нам на огонек. Так говорится, когда кто-нибудь увидит свет в окошке и идет к нему через весь поселок. Я очень люблю Ирину Сергеевну, потому что она вылечила меня от почесухи..." и так далее.

Можно представить себе, какое действие возымели на учителей Петровской десятилетки эти откровения. Конечно же, виноваты во всем были Кузьма Андреич и его завуч, временная учительница Коли, Валентина Егоровна. Нечего было давать детям такие задания и въезжать на них, как на троянском коне, в чужие семьи, но если ты уже влез и проник, то прочти и забудь - Кузьма Андреич же показал безыскусное Колино творение Валентине Егоровне, а та пустила текст по рукам: дня не прошло, как содержание его дошло до супруги Ивана Александровича. Галина Михайловна и так с трудом терпела новую связь мужа-ветреника, которая была, кажется, опаснее прочих и имела свойство так или иначе узакониваться. Проявления ее она видела ежечасно в изменившемся поведении Ивана Александровича: он делался все более невоспитан, несдержан и раздражителен и безбожно врал ей, выдумывая самые фантастические поводы и предлоги, чтоб уйти из дома. Но все это было пока что их личным, семейным делом и никого больше не касалось, теперь же вышло за пределы дома: самые неподходящие для этого люди начали выражать ей соболезнование и часто лицемерным и втайне злорадным образом. Этого она стерпеть не смогла и устроила Ивану Александровичу взбучку с предложением немедленно определиться и оставить в покое либо ее, либо злосчастную Ирину Сергеевну.

К этому-то Иван Александрович как раз готов и не был. Характерной особенностью внебрачных связей является невозможность сделать выбор в пользу одной из двух женщин (или мужчин: чтоб дамам не было обидно). Нельзя, вообще, выбрать между молодостью и зрелостью и поменять день сегодняшний на вчерашний: как следствие этого, наступает расщепление души на две части, равные или неравные - это уж как придется. Но если отвлечься от вечных истин, до которых Ивану Александровичу было мало дела, то больше всего его возмущал гнусный поклеп относительно того, что дело происходило в День Восьмое марта. Если вернуться к вопросу о неравнозначности наших праздников, то нетрудно заметить, что провести вечер с любовницей в День защитников Родины и в Международный женский день вовсе не одно и то же. Восьмого марта он провел в трудах: ездил по поводу все тех же досок, так как анютинский председатель выбрал именно этот день, с большим отлагательством, для выполнения строительных обязательств. (Если быть до конца правдивым, то он и вправду звал с собой Ирину Сергеевну, но она не захотела провести праздник на лесопилке и потом у него на даче, где было еще слишком холодно, несмотря на раскаляемую добела печку: дом был кирпичный, и его нужно было обшить изнутри тесом, чтоб стены держали тепло, а не грели собой лесной воздух.)