Дженнифер Сент-Джайлз - Его тайные желания

• Название: Его тайные желания
• Автор: Дженнифер Сент-Джайлз
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-042451-5, 5-9713-4570-2, 5-9762-2751-1

Решительная Жюльет Бушерон, потерявшая в Гражданскую войну мужа, мечтает превратить в преуспевающую гостиницу старинную виллу, где в последнее время постоянно происходит что-то странное и пугающее.

Но Жюльет нечего бояться в собственном доме, кроме, разве что, нового постояльца – загадочного Стивена Тревельяна...

От этого изысканного мужчины исходит невероятная притягательная сила, и сердце Жюльет загорается пожаром неукротимой страсти.

---

Увидев набор декоративных шкатулок, которые Миньон принесла Жинетт накануне, я стала открывать их одну за другой, обнаруживая в них ленточки, пуговицы и старые сувениры. Ничего интересного в них я не увидела, пока не открыла последнюю шкатулку с голубыми цветочками – ту самую, которую Жинетт просила ей принести. Внутри я нашла пачку писем и, когда прочитала обращение в начале письма, оцепенела.

Моя дорогая!Любовь моя!

Я думал, что во мне достанет сил, чтобы не произносить вслух то, о чем день и ночь шепчет мне мое сердце с того момента, как я встретил тебя. Я думал, что никогда не поддамся необоримому желанию написать тебе, ибо мудрость подсказывает мне, что твое юное сердце может испытывать ко мне любовь сейчас, но с течением времени зрелость докажет, что это всего лишь преходящее увлечение.

Однако, когда я вижу это адское зрелище – поле, усеянное телами людей, которых еще вчера я называл своими друзьями, а также тех, которые были нашими братьями до того, как разразилась эта Богом проклятая война, я прихожу к выводу, что не могу более молчать о том, что для меня столь важно.

Когда завтра прозвучит сигнальная труба, я покину эту палатку. Боюсь, что я тоже паду жертвой этой бессмысленной, несущей увечья и смерть бойни, и если такова моя судьба, все порядочное и доброе во мне требует, чтобы мои последние часы не были наполнены страхом или бесплодной ненавистью к лагерю конфедератов, находящемуся в этой долине, ради того, чтобы встретить зарю с показной храбростью.

Вместо этого я вспомню о богатстве и глубине любви, которую питаю к тебе, чтобы отыскать в себе храбрость из этого бездонного колодца. Я должен сказать тебе перед смертью по крайней мере один раз, что ты для меня значишь. С каждым восходом солнца на этой сотворенной Богом земле я вспоминаю твою улыбку, твою доброту, щедрость твоей души – то, что мне не дано описать словами. Я помню каждое слово, сказанное тобой, когда ты тайно врачевала мои раны. Я помню каждое твое прикосновение и каждую твою молитву. И если бы я мог вызвать ангелов, которые звучат в твоем голосе и звуках твоей арфы, у меня не было бы нужды бояться будущего, ибо наверняка это принесло бы мне спасение.

Если каким-то чудом это письмо дойдет до тебя и я переживу баталию, которая должна разразиться, я прошу тебя – нет, я умоляю тебя написать мне о своей жизни. Я буду сражаться завтра с надеждой, что в будущем меня ждет от тебя письмо и что чувство, в котором ты мне призналась перед моим отъездом, все еще живет в твоем сердце. Я буду молиться о том, чтобы когда-нибудь, когда эта великая, несущая горе война, лишившая нас кроваи очага, закончится, наша любовь исцелила нас и залечила все наши душевные раны.

Навсегда твой Джеймс.

Мои пальцы дрожали, пока я смотрела на потрепанную, покрытую пятнами страницу, наверняка от слез. Не приходилось сомневаться, что мужчина, который объяснялся моей сестре в любви, – капитан федеральной армии Джеймс Эдвин Дженнисон. Письмо было датировано спустя шесть месяцев после того, как его полк оставил Новый Орлеан.

Я свернула первое письмо и раскрыла второе. Руки у меня настолько дрожали, что я вынуждена была положить листок на подлокотник. Меня мучили угрызения совести, но я должна была узнать как можно больше. Я не могла оставаться в неведении, пока не узнаю, кто ее травит.

Сердце мое!

Как мне принять твою любовь, которая сохранила мне жизнь и здоровье, когда я прошел такие глубины ада, о которых трудно рассказать словами ? Мы ожидали годы, разделенные войной и смертями. Неужели мы не сможем быть вместе, когда обещанный мир протягивает нам свою любящую руку?

Я умоляю тебя, нежная Жинетт, пересмотреть свое решение. Приезжай ко мне и будь моей женой. Если бы был другой вариант, я пожертвовал бы всеми благами мира, чтобы быть с тобой. Но жизни тех, кого я люблю так же горячо, находятся в моих руках. Я понимаю, какую борьбуприходится вести тебе и твоей сестре в эти отчаянные времена, и понимаю, как она нуждается в твоей поддержке. И тем не менее я снова прошу тебя: принеси свою любовь ко мне в мой скромный дом на холмах и выйди за меня замуж. Я буду заботиться о твоей семье так же, как о своей собственной. Мы построим новую жизнь на пепелище войны.

Мое сердце принадлежит тебе вечно.

Джеймс.

Письмо датировано спустя год после окончания войны. Восемь лет назад этот человек любил Жинетт.

Я аккуратно перевязала письма алой ленточкой, положила их в шкатулку и медленно подошла к креслу возле кровати Жинетт. Даже пронзительно печальные песни, которые она пела, мне стали сейчас более понятны. Музыка давала выход чувствам моей сестры, и хотя я любила ее, смеялась вместе с ней, мечтала вместе с ней, вместе с ней боролась и плакала, мне была неизвестна некая тайная часть ее души, которая любила, страдала и приносила жертвы.

– Жинетт, пожалуйста. Ты слышишь меня? Ты не должна сдаваться. Ты должна бороться. – Она не шевельнулась и не отреагировала. К горлу моему подступили рыдания.

– Мама?

Закусив губу, я повернулась и увидела в дверях сына. В руках он держал раненого щенка.

– Входи, Жинетт спит. – Я протянула ему навстречу руки, и сын оказался в моих объятиях. Прошла, наверное, минута, прежде чем я смогла заговорить. – Похоже, щенку оказали дополнительную врачебную помощь.

– Доктор Маркс дал мамаше Луизе и мне полную коробку настоящих бинтов, чтобы можно было ухаживать за моей Подружкой.

Собачка представляла собой клубок кудрявой черной шерсти с блестящими глазами, носом-пуговкой и розовым влажным языком. От нее пахло теплом и уютом. Андре взглянул на Жинетт.

– Жинетт очень больна, – сказала я, не скрывая слез. Он крепко обнял меня.

– Не плачь, ей обязательно станет лучше. Я уверен в этом. – Андре произнес это так убежденно, что я поверила ему.

– Будем надеяться!

– Я слышал разговор месье Тревельян с доктором Марксом несколько минут назад. Он сказал: «Маркс, она не должна умереть. Ты слышишь меня? Делай все, чтобы спасти ее. Я не хочу иметь на своей совести еще и ее смерть». Они даже приглашают леди, которая поможет доктору Марксу ухаживать за Жинетт.

Щенок завозился в его руках и заскулил.

– Должно быть, хочет есть. Я отнесу ее к мамаше Луизе и покормлю.

Необходимость ухаживать за беспомощным существом выявила у Андре небывалую ответственность, совершенно ему несвойственную.

Спустя несколько минут в комнату ворвалась разгневанная Миньон.

– Какое подлое, злобное чудовище могло совершить такое преступление?

– О чем ты, Нонни?

– О гобелене Жинни, в который она вкладывала всю душу! Очевидно, она вкладывала в него и жизнь. Доктор Маркс обнаружил мельчайший порошок на гобелене и ее нитках. Не так много, чтобы вызвать подозрения при нормальных обстоятельствах, но, принимая во внимание руки Жинетт, он почти уверен, что это токсичное вещество. Мы обыскали весь дом в поисках всего, к чему Жинетт могла притрагиваться, и я подумала о ее гобелене. Припоминаю сейчас, что ей становилось хуже всякий раз после работы с гобеленом. Доктор взял его в свою лабораторию, чтобы определить вид яда. А пока он присылает няню, которая имеет опыт ухода за пациентами, страдающими экзотическими болезнями. Доктор Маркс хочет, чтобы Жинетт пила как можно больше воды.

– Но каким образом? Она до сих пор не проснулась.

– Вот поэтому он и присылает няню. Она поможет Жинетт пить. Но я боюсь, что у нас появилась еще одна проблема. Месье Галье и месье Фитц ожидают тебя в гостиной. Никто не знает, где мадемуазель Венгль, и они очень расстроены.

К четырем часам пополудни Жинетт все еще оставалась без сознания. Я информировала власти об отравлении Жинетт, и, когда они пришли для выяснения обстоятельств, им сообщили также об исчезновении мисс Венгль. Нам было предложено проверить все ее любимые магазины в городе и затем снова связаться с полицией. Мистер Фитц, чета Галье и мистер Фелпс отправились в город.

Доктор Маркс дважды приходил навещать Жинетт. Кажется, он считал каждый час, который не приносил ухудшения ее состояния, и расценивал это как хороший признак, однако моя тревога возрастала. Я знала, что, когда Жинетт очнется, я больше не позволю ей ограничивать свою личную жизнь проблемами моего семейства.

Я оставила няню с Жинетт и обнаружила в гостиной Стивена. Он стоял у окна, опершись о раму и глядя на дождь. В комнате повисла неловкая пауза.

– Если хочешь, можешь отправиться на поиски мадемуазель Венгль. Я уверена, со мной здесь все будет в порядке.

– И быть так далеко от тебя? Нет. Ты выглядишь очень усталой.

Это был первый момент, когда мы оказались с ним наедине после того незабываемого утра в моей комнате, и я почувствовала странную неловкость. Наша близость в тот день была фантастической – ее невозможно описать словами или сравнить с чем-либо.