Ник Саган - Рожденные в раю

• Название: Рожденные в раю
• Автор: Ник Саган
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-20126-2

Ника Сагана – сына известного астронома и писателя Карла Сагана, чей роман «Контакт» стал в свое время мировым бестселлером, можно по праву назвать достойным продолжателем литературных традиций не только его отца, но и лучших представителей жанра НФ, таких, например, как автор «Хроник Амбера» и многих других всемирно известных произведений Роджера Желязны.

После микробиологической катастрофы, уничтожившей практически все население Земли, выжить удалось немногим. И теперь задача тех, кто уцелел, – возродить человечество и создать новую, не склонную к агрессии цивилизацию.

Однако мнения о том, в каком мире должны жить искусственно сотворенные учеными дети, разделились, и в результате постепенно формируются два противостоящих друг другу общества.

Объединяет их только одно: необходимость противостоять новой опасности, грозящей окончательно уничтожить все живое на планете.

---

– Если они на самом деле джинны, ты можешь поговорить с ними о том, каково это, – подсказываю я моему томящемуся от любви брату. – Счастье вполне достижимо. Почитай сказки Тищоудибьяна. Красивая девушка-джинн, рожденная морем, вышла замуж за человека и родила ему двоих сыновей.

– Но эта история заканчивается печально, – возражает он.

– Нгози, – вздыхаю я, – ты делаешь из мухи слона.

Он улыбается, правда, робко, и кивает:

– Я точно делаю из мухи слона. Прости меня, брат.

– Спи, – говорю я ему.

Чуть позже он следует моему совету, зато сам я уснуть не могу. Я лежу в спальном мешке и прислушиваюсь к его размеренному дыханию. Левая нога у меня онемела, и я начинаю шевелить ею, чтобы размять. В нашей комнате множество замечательных книг, библиотека у нас огромная, хотя несколько неожиданная. Однако сейчас мне не хочется читать, впрочем, и спать тоже. Голоса, доносящиеся с другого конца зала, отвлекают меня от медитации. Один голос звучит особенно громко. Сначала я думаю, что он просто рассказывает что-то, потом мне начинает казаться, что он читает лекцию, и, наконец, что это спор.

У меня разыгралось любопытство, я вылезаю из спальника и, накинув одежду, тихонечко крадусь в сторону голосов. Позади читального зала и лабораторных стеллажей находится офис. Там я вижу отца, стоящего между двумя моими старшими братьями. Страсти разгорелись. Мутазз цитирует Священное Писание, а Рашид обвиняет его в том, что он мучает впечатлительную десятилетнюю девочку.

– Ей не нужны твои змеиные премудрости, так что оставь свои страхи при себе.

– Мы все должны бояться адского пламени, – возражает Мутазз, – иначе рано или поздно нам придется испытать его.

– Если оно существует, – презрительно усмехается Рашид. – Но на самом деле его нет. Но даже если есть, она – всего лишь ребенок. Далила – маленькая девочка, она взволнована предстоящим путешествием. Поэтому прекрати свои рассуждения об адском пламени, не внушай ей страх за свою бессмертную душу.

– Страх? Ах да. Мы же должны быть богобоязненными мусульманами. Мы должны быть послушны Богу. Он наслал на мир чуму и уничтожил его, так же как во времена Ноя насылал потоп.

– Но ведь я не…

– Брат, умоляю тебя, остановись и послушай. Прислушайся ко Второму зову, Второму призыву. То, что должно было прийти, уже здесь. Час расплаты. Одни будут уничтожены, другие – возвышены. Надо открыть сердца правде, покориться Ему, и тогда мы будем возвышены. Неужели вы не хотите предпочесть радости рая огню и нечистотам ада?

– Посмотри, во что ты превратился. Огонь и нечистоты. Ты используешь низменные страсти. Где твое милосердие, Мутазз?

– Ты сошел с ума? Разве я говорю не из сострадания? Зачем, по-твоему, я говорю все это? Почему я стараюсь спасти Далилу?

– Потому что страдание любит компанию, потому что трусы чувствуют себя увереннее, когда им удается заразить своим страхом кого-то еще.

– Нет ничего постыдного в страхе перед Богом, – отвечает Мутазз. – Стыдно забыть Его.

У Рашида нет возражений против его слов, или у него их слишком много и они застревают у него в горле.

– Довольно, – останавливает их отец.

Его темные глаза сверлят Рашида, настаивают, злят его, но при этом каким-то образом подвигают его не отвечать на последний выпад брата. Потом отец поворачивается к Мутаззу. Некоторое время он молчит. Потом наконец произносит: «О Господи. Если я славлю Тебя из боязни адских мук, пусть я сгорю в аду. Если я славлю Тебя в надежде попасть в рай, изгони меня из рая. Но если я славлю Тебя ради Тебя самого, не лишай меня Твоей вечной благодати».

Это цитата Раби Аль-Адави, что шел путем суфия. Мой отец идет тем же путем. Я иду этим путем. Рашид избрал атеизм. Сейчас я слышу, как Мутазз тоже сворачивает с этого пути.

– Если ты следуешь исламу, – говорит он отцу, – у тебя уже нет никаких путей.

Я подозревал, что именно так он думает, но услышать эти мысли облеченными в слова, к тому же слова столь категоричные, – совсем другое дело. Я верю, что мы, суфии, признаем необходимость объединения всех мировых религий. Мусульмане, индуисты, христиане, буддисты, евреи, зороастрийцы. Все эти пути ведут в центр. Так учил меня отец.

Мутазз, возможно, любит нас, но считает грешниками, предателями ислама. После смерти Гессы он не желает учиться у отца, предпочитает литературные интерпретации Корана. Безусловно, это его право, в этой книге есть много замечательного, но оно есть и в других книгах. Кроме того, я не верю, что Бог желает, чтобы Его боялись.

Возможно, это значит, что я – плохой мусульманин. Лишь Богу это известно. Однако каким бы я ни был, Он любит меня так, как я люблю Его.

Не признаться ли мне, что я их слышу? Проблема решается сама собой – боль в ноге заставляет меня сменить позу. Раздается шум. Отец слышит и поворачивается ко мне.

– Иди спать, Хаджи, – говорит он.

Я возвращаюсь в комнату, заворачиваюсь в спальный мешок, и мне снятся братья. Они охраняют меня всю ночь, Мутазз говорит о вере, а Рашид о свободе. Когда появляются первые лучи солнца, я понимаю, что не все это был сон, что-то было на самом деле, но я не помню, что именно.

ПЕННИ

Файл 301: Принцесса и картина – открыть.

Плохие новости. Я не поеду на юг, а мои лучшие подруги поедут. Иззи и Лулу обожают Египет. И Слаун тоже. Она-то может хоть насовсем там оставаться, вот только возможность отдохнуть от присутствия Слаун не стоит потери друзей.

Иззи – сокращение от Изабель, – по моему мнению, вторая по учебе и четвертая в спорте. Возможно, даже третья. Все зависит от того, насколько ей это нужно. Она остроумная и веселая, общительная, слишком общительная, на мой взгляд. Она дружит со всеми, даже с гнусными ведьмами Бриджит и Слаун. Это самая большая проблема для меня в нашей дружбе с ней. Мне кажется, в ней есть швейцарская кровь, такая она дипломатичная. Однако мамы утверждают, что ее генетическая начинка в основном нигерийская, немного из Шри-Ланки и Гондураса.

Лулу – сокращение от Люции, и мне ее жаль. Она, наверное, седьмая по успеваемости (и то с натяжкой), а в спорте я бы поставила ее последней. У нее сомнительная ДНК, так что многого ожидать от нее и не стоило бы. Дети воды все разные, далеко не каждый может сравниться с Иззи, еще меньше – со мной. Жаль, конечно, но Лулу мне все равно нравится. Она очень приятная, к тому же на редкость прекрасный музыкант, по композиции она уже почти догнала меня. Она работает сейчас над своей первой оперой, кое-что я уже слышала, на мой взгляд, будет очень неплохо. Напоминает мне мою первую работу, когда я еще увлекалась commedia dell'arte и любила экспериментировать с двенадцатым тоном.

Без них мне будет одиноко. Как это ни печально, я – не самая популярная девочка в Нимфенбурге. Рядом со мной люди чувствуют себя… – как бы это сказать? – чувствуют себя неловко. Общаясь со мной, они ощущают себя неполноценными. В этом нет моей вины: даже если я стараюсь их поддержать, это не помогает. Ничего не поделаешь, мир несовершенен. Глядя на меня, они не чувствуют ничего, кроме собственной тупости и убогости. Почему? Так не должно быть, однако это так. Так зачем я-то буду переживать? Мне от них ничего не нужно.

Я надеюсь, что с двоюродными будет не так. С другой стороны – какая мне разница? Они нужны мне еще меньше.

Не поймите меня превратно. Семья есть семья. От семьи не убежишь, даже если очень захочешь, они будут с тобой всю твою жизнь. Так или иначе, но будут. Однако я не хочу от них зависеть. Если бы я жила пятьдесят лет назад, я ушла бы из дома, нашла работу, заработала кучу денег и жила бы сама по себе. Пятьдесят лет тому назад, но не сегодня. Черная напасть почти уничтожила цивилизацию, поэтому мне приходится чем-то жертвовать. Будто, падая с обрыва, цивилизация ухватилась за самый краешек скалы и висит, держась только кончиками пальцев. Мои мамы, дяди и тети – как раз те кончики пальцев истории. А мое поколение – сами пальцы.

Мамы говорят, что нужно уничтожить Черную напасть, восстановить технологии, произвести побольше детей из пробирки и создать общество, достойное нашей планеты. Это их план. А меня кто-нибудь спросил? Я хочу жить иначе! Некоторые люди рождаются исполнителями, я – нет. И у меня не так много возможностей, чтобы творить свою судьбу, жить так, чтобы ни от кого не зависеть, а, напротив, чтобы они зависели от меня.

Первая возможность. Политика. Мои мамы стареют, и со временем мое поколение унаследует планету. Кто будет руководить процессом принятия решений? Ясно, что это делать может только один человек. Очень соблазнительно, но сумею ли я победить в соревновании на популярность? Даже если сумею, мне придется считаться с моими сестрами. Ничего хорошего.

Вторая возможность. Искусство. Как бы мы ни старались, мы не можем жить только ради хлеба насущного, нам необходимо творчество. Не похваляясь (ладно, пусть похваляясь), скажу, что моя музыка, мой слог и моя модель мира ставят меня выше всех, поскольку дают пищу как уму, так и чувствам (кроме вкусовых, я отвратительно готовлю!). Но поскольку я хочу, чтобы меня провозгласили глашатаем нашего поколения, надежда добиться успеха на этом поприще невелика. Слишком много закулисной возни, слишком велик шанс, что кто-то меня оттеснит.