Николай Буянов - Опрокинутый купол

• Название: Опрокинутый купол
• Автор: Николай Буянов
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-005273-1

Наша земля бережно хранит бесчисленное множество древних тайн, как мхом поросших домыслами и легендами. Попытки же разорвать их вязкую пелену могут нарушить тысячелетнее Равновесие и пробудить дремлющие разрушительные силы, таящие в себе угрозу для всего человечества…

Могущественный артефакт из параллельного мира – Шар Древних, последние упоминания о котором относятся ко времени разрушения древнего поволжского города Житнева монголо-татарским воинством, попадает в руки предателя и властолюбца. И только сами участники кровавых событий восьмивековой давности, пройдя сквозь череду реинкарнаций и перевоплощений, способны обуздать зловещую реликвию.

---

– А мальчика, который это сделал, Стаса Кривошеина, вы знали?

– Нет, откуда? Володя – другое дело, когда-то они с Романом были не разлей вода.

– Он часто бывает здесь?

– Раньше бывал, – уточнила она нехотя. – Они учились в одной школе, вместе поступали в художественное училище. Потом со второго курса «загремели» в армию, попали в Афганистан, служили в одном взводе… А вернулись в Союз – будто подмененные.

– В каком смысле?

Женщина повела плечом.

– Знаете, те, кто прошел это и сумел возвратиться, всегда стараются держаться вместе… Это как круг избранных, каста. Но Роман с Володей словно сразу отгородились… Когда открывался клуб при Союзе ветеранов, им прислали официальное приглашение. Они не пошли. И друг с другом не общаются, даже не звонят… Вообще прекратили всякие отношения. Мне это непонятно, – она чуть вздрогнула. – Тревожно.

– Тревожно? – удивился Борис. – Почему?

– Вы не поймете. Вы не знали их в прежние времена… – она доверительно коснулась рукой собеседника. – Только не говорите…

– Рита! – послышался голос из-за двери. – Кто у нас?

– Гости! – мгновенно отозвалась она. – Ты выйдешь?

Борис поспешно поднялся.

– Не беспокойтесь, я сам.

Едва он открыл дверь, в носу защекотало от запаха кислоты. Борис огляделся: вот уж где действительно царствовала электроника во всех видах. Вдоль стен на самодельных стеллажах стояли магнитофоны, проигрыватели, телевизоры, приемники с обнаженным нутром, письменный стол был завален схемами, блоками, проводами… Никак не верилось, что во всей этой теле– и радионеразберихе можно как-то разобраться, найти нужную деталь и водворить ее на нужное место. Но хозяин мастерской, видимо, был иного мнения.

Посреди груды непонятно чего гордо высился заграничный проигрыватель компакт-дисков – электронный монстр со сферической акустикой, переливающийся лампочками индикаторов, словно новогодняя елка в богатом доме. Мужчина в кресле-каталке фамильярно похлопал монстра по панели и сообщил:

– Настоящий «Панасоник», «белая» сборка. Баксов пятьсот, не меньше. А его, беднягу, пару раз приложили об пол, а потом с великого бодуна облили шампанским. Не иначе господа новоруссы гусарили, в аквариум решили поиграть… Раньше-то, бывало (еще на моей памяти), коли у кого из торгашей заведется забугорная техника, так на нее вздохнуть лишний раз боялись, как на любимое чадо… А вы Борис Аркадьевич? – Он окинул вошедшего быстрым взглядом, будто ощупал сканером. – Я вас таким себе и представлял.

– Вы меня знаете?

– Рита рассказывала.

У него были выдающиеся руки. Борис, сроду не бывший хлюпиком, невольно поморщился от его пожатия… Да, выдающиеся руки, широкие плечи с буграми мышц (ага, вон совсем не маленькие гантели в углу), легкая небритость на подбородке, ранняя седина в волосах, молод и стар одновременно, то есть «все при нем», но выдают глаза, холодный жар в их глубине (можно так выразиться?).

– Вы хотели меня видеть?

Борис осторожно сел на краешек стула, сместив на пол (с разрешения хозяина) кипу журналов по радиоэлектронике.

– Вы, наверное, хороший мастер, – заметил он. – Столько заказов…

Роман махнул рукой.

– А, несут и несут. А я, добрая душа, не умею отказывать. Хотя, с другой стороны… Чем мне еще заняться? Это своего рода медитация. Мантра, молитва… Впрочем, вам это неинтересно. Вы ведь пришли поговорить о Бронцеве?

Борис уселся поудобнее и сцепил руки на коленях.

– Вы знаете, что он записывал на пленку свои сеансы?

– Знаю, – спокойно отозвался Роман.

– Сестра рассказала?

– Нет, просто знаю. Догадался: он сажал меня всегда в одно и то же кресло, спиной к окну. И не разрешал двигаться. Как-то после сеанса я спросил его напрямик…

– И что?

– Ничего. Он нисколько не смутился, подтвердил – и все. Без комментариев.

– А вам не приходило в голову, что он использовал свои записи…

– Для шантажа? – Он рассмеялся с ноткой издевки. – Интересно, как бы вы стали меня шантажировать на его месте? Что потребовали бы в обмен на кассету? Мою инвалидную коляску?

Он положил руки на обода колее (коляска была самая «плебейская», без электропривода), толкнул, отъехал к окну. Борис увидел его затылок – очень красивой, благородной формы. Короткая стрижка «ежиком» – то ли просто привычка, то ли память о тех временах.

– Еще в школе, – сказал Роман, – классе, кажется, в девятом, я всерьез увлекся карате. Тогда оно было под запретом, мы тренировались в маленьком подвальчике, под какой-то «липовой» вывеской. Инструктор у нас был из настоящих, теперь такие редко встречаются… Я бы, пожалуй, и сейчас двух-трех здоровых мужиков сумел бы положить при необходимости.

Борис окинул взглядом фигуру собеседника и подумал, что тот, пожалуй, не преувеличивает.

– Однажды я сломал руку в спарринге. Пустячное дело, но я страшно переживал: боялся, что кость неправильно срастется и я не смогу ходить на тренировки. Учитель узнал об этом… Знаете, что он мне сказал? «Пока тебе есть, что терять, – ты уязвим. Значит, тебя легко победить».

Что-то, отгороженное спинкой коляски и стриженым затылком, внятно звякнуло и булькнуло. Потом коляска развернулась, и Борис увидел в руках собеседника два наполненных стакана.

– Вы, я понимаю, пришли сюда как частное лицо? То есть употребить вам не запрещается? За помин души раба божьего…

Борис на секунду оцепенел, но тут же сообразил, что речь идет не о Глебе (которого Роман наверняка знать не мог), а о почившем экстрасенсе. Выпили, не чокаясь, молча: соблюли народный обычай, хотя, пожалуй, ни тот ни другой не испытывали особой скорби, разве что в общечеловеческом плане. Роман выцедил водку маленькими глотками, словно драгоценную влагу в пустыне. Поставил стакан на стол и сказал:

– Тогда, в больнице, я тренеру не поверил: подумал, ерунда, философские ухищрения, чтобы меня утешить… Чудно, но эта штука, – он шлепнул ладонью по пластиковому подлокотнику, – где-то дает свои преимущества. Начинаешь по-другому воспринимать мир.

– Это как?

– Как… Будто из зрительного зала. Нет желаний, не к чему стремиться. Неуязвимость! – Он вздохнул. – Бронцев это понимал, он вообще был неглуп. И свои кассеты он записывал отнюдь не в целях шантажа.

– А для чего? – спросил Борис, вспоминая: то же самое говорила и Маргарита Павловна. «Он не хотел денег и к власти был равнодушен – в обычном понимании…»

– Как вам объяснить? Вот мое ощущение: он ставил эксперимент. Наблюдал за людьми, как за животными.

– Будто из зрительного зала? Тоже хотел быть неуязвимым?

Роман усмехнулся.

– У него бы не получилось. Это вообще недоступно обычному человеку – нужно быть святым… Или калекой (юродивым по-старому). Как я. Вот он и придумал себе средство: некий суррогат святости. Точнее, вседозволенности.

– Интересно, а зачем вам нужны были эти сеансы? – с неприязнью спросил Борис. Уж больно легко, походя, этот странный человек раскладывал своего «доктора» по полочкам («А, пожалуй, и не только его, а каждого, с кем вступает в контакт, – и меня в том числе»).

– Зачем? – Роман пожал плечами. – Известное дело. Марк наблюдал за мной, я –з а ним.

– Поясните.

– Боюсь, вы не поймете. Вы ведь тоже, простите, не святой и не калека. И мыслите стандартно, опираясь на голые факты, без излишних психологизмов. Хотите скажу, что вы думаете обо мне? Что я, исходя из некоторых соображений, идеально подхожу на роль убийцы.

– В вашем-то положении? – разозлился Борис. – Извините.

– Ничего, я привык. Кстати, я могу передвигаться не только в коляске.

Борис посмотрел в угол возле окна и мысленно стукнул себя по лбу. Костылей не заметил, хорош сыщик.

– Уяснили? Так что я вполне мог дождаться, когда Марк повернется спиной, взять пистолет из шкатулки и…

– А потом подбросили дамскую ленточку для волос?

– Нет, – покачал он головой. – Женщину я не стал бы подставлять.

– Кажется, я его обидел, – произнес Борис покаянно.

– Ничего, – отозвалась Маргарита Павловна. – Он не обидчив, хотя иногда… Очень злословен. Кого угодно доведет. Ударит – и ждет реакции. Возможно, даже жаждет, чтобы ему ответили… Ну, ударили в ответ.

– Зачем?

– Чтобы не чувствовать себя ущербным.

– Гм… По-моему, он слегка зациклен на этой идее, хотя меня уверял в обратном.

– Как бы вы вели себя на его месте? – с мягким укором сказала экономка. – Знаете, он всегда был чрезвычайно способным. Ко всему, за что бы ни брался: в спорте, в учебе, искусстве… В художественном училище историю искусств им преподавал академик Черкасский. Вы бы послушали, как он отзывался о Романе!

– А что же Шуйцев?

Она как-то неопределенно повела плечом.

– Тоже не без способностей. Всегда тянулся за Романом – постоянные друзья-соперники, но…