Юрий Емельянов - Европа судит Россию

• Название: Европа судит Россию
• Автор: Юрий Емельянов
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-1703-0

Книга известного историка Ю.В.Емельянова представляет собой аргументированный ответ на резолюцию Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ), в которой предлагается признать коммунистическую теорию и практику, а также все прошлые и нынешние коммунистические режимы преступными. На обширном историческом материале автор убедительно доказывает несостоятельность поспешных оценок сложных и противоречивых событий мировой и отечественной истории.

---

Оборонительные войны Франции против контрреволюционных интервентов постепенно переросли в захватнические. Огромный материальный ущерб и урон населению принесли наполеоновские войны другим странам Европы. Только в ходе Итальянского похода 1796-1797 годов наполеоновскими войсками были разграблены многие итальянские города. Большим числом жертв была отмечена шестилетняя (и безуспешная) кампания Наполеона в Испании, сопровождавшаяся беспощадной борьбой против восставшего населения. Непосильными поборами обложил Наполеон покоренные германские земли. Последствиями нашествия Наполеона в Россию стали гибель сотен тысяч русских людей, разорение временно оккупированных земель, сожжение Москвы.

Но следствием похода в Россию стала и гибель наполеоновской «Великой армии». В конце наполеоновского правления Франция утратила все свои территориальные обретения со времени начала революционных войн. Страна понесла огромные людские потери. Только в ходе войн 1804-1814 годов в ряды французской армии было призвано 3 млн 153 тыс. человек. Из них за этот период погибло на полях сражений и скончалось от полученных ран 1 млн 750 тыс.

Всякий раз за революцией следовали попытки восстановить дореволюционный строй. Такие усилия безуспешно предпринимали Испания в ходе войн против Нидерландов, Англия в ходе войны 1812-1814 годов против США. Реставрации были временно осуществлены в Англии в 1660 году и во Франции в 1814 и 1815 годах. Во время реставрации многие революционные порядки были отменены, а революционный строй объявлялся преступным. Однако эти реставрированные режимы оказались непрочными.

После завершения революций и реставраций историки, писатели, публицисты достаточно подробно описали противоречивый характер этих общественных процессов и указали на те огромные жертвы, с которыми они были связаны. Вне зависимости от времени и места революции в ходе ее борьбы против контрреволюции устанавливалось чрезвычайное правление во главе с революционным правительством, наделенным диктаторскими полномочиями. Революционные власти зачастую разгоняли парламенты, а оппозиционные партии – запрещали. Репрессии в отношении политических противников зачастую принимали огульный характер. Все эти революции и гражданские войны сопровождались «ликвидацией людей» представителями противоборствующих классов.

В ходе революций их руководители не могли быстро решить те острые проблемы, которые они обещали устранить. Нередко следствием революции становился хозяйственный развал, острые продовольственные трудности, а то и голод. Порой гнет и насилие в отношении части населения со стороны революционной диктатуры лишь усугублялся. В ряде стран во время революции преследовались лица иных религиозных верований, уничтожались священники иных исповеданий, а в революционной Франции была предпринята попытка упразднить религию. В ряде стран жестоким преследованиям и массовому уничтожению были подвергнуты национальные меньшинства. Некоторые страны под революционными лозунгами осуществили вооруженную экспансию в сопредельные страны, их разграбление и уничтожение их населения. Совершенно очевидно, что эти стороны революций нельзя было объяснить применением теории классовой борьбы, которой тогда еще не существовало, а объективными законами истории, порождением революционного времени и гражданских войн.

По прошествии некоторого времени во всех странах, переживших охарактеризованные выше революции, в общественном мнении сложилось устойчивое отношение к ним, мало изменившееся за последние столетия. Хотя авторы ряда классических художественных произведений обратили внимание на негативные стороны революций (например, в романах В. Гюго «93-й год», А. Франса «Боги жаждут», Ч. Диккенса «Повесть о двух городах»), в этих же книгах, а также многих других сказано немало об оправданности революционных «эксцессов» и о сочувствии революционным силам. В то же время для ряда авторов характерно полное оправдание революционных событий. Так, Шарль де Костер в романе «Легенда о Тиле Уленшпигеле», не скрывавший своих горячих симпатий к восставшим жителям Нидерландов, постарался сгустить черные краски при описании испанского короля Филиппа II и испанской инквизиции, но изобразить погромы католических церквей и монастырей как забавное происшествие.

Дореволюционные режимы (а также реставрации или попытки реставраций) в конечном счете были оценены, как правило, негативно. Свержение дореволюционного строя оценивалось положительно, и многие руководители революций стали народными героями. Позитивная оценка главных последствий революционных перемен в различных странах, способствовавшие ускорению их развития, заметно перевешивает критические замечания в адрес революционного террора и войн, которые вели революционные правительства. В ряде стран центральные события революций стали национальными праздниками (День провозглашения Декларации независимости в США 4 июля; День взятия Бастилии 14 июля во Франции). Со школьных лет юные граждане стран, переживших эти революции, приучаются уважать их руководителей. В честь первых президентов США сооружены величественные мемориалы в столице и по всей стране, включая их циклопические изображения, высеченные из скал горы Рашмор. Дни их рождения отмечаются как праздники в этой стране. Ореолом уважения и славы окружена во Франции память Наполеона Бонапарта.

Никто в настоящее время не пытается подвергнуть посмертному суду лиц, стоявших во главе буржуазных революций в Нидерландах, Англии, США и Франции, или хотя бы пересмотреть историю, с тем чтобы, осудив злодеяния революций, создать «условия для ухода от подобных преступлений в будущем» (как сказано в резолюции ПАСЕ о «коммунистических режимах»).

Глава 3 Почему рабочие не могли больше терпеть капитализм?

Ныне под воздействием упорно распространяемой пропаганды у многих людей сложилось впечатление о том, что коммунисты, социалисты и другие левые спровоцировали классовую борьбу рабочих против капиталистов. Без их деятельности рабочие якобы жили в мире с хозяевами-предпринимателями и для их выступлений против капиталистов не было никаких причин и оснований. На деле было не так.

Буржуазные революции, а также разграбление стран Африки, Азии и Америки и победоносные войны против своих конкурентов не улучшили положения трудящихся капиталистических стран. По мере быстрого развития капиталистических отношений все сильнее проявлялось вопиющее неравенство условий жизни верхов и низов капиталистических стран. Это было ясно, например, такому писателю, как Виктор Гюго, далекому от коммунистических идей, который в своем романе «Отверженные» писал: «Англия… превосходно создает материальные богатства, но плохо распределяет их. Такое однобокое решение роковым образом приводит ее к двум крайностям: чудовищному богатству и чудовищной нужде. Все жизненные блага – одним, лишения – другим, то есть народу, причем привилегии, исключения, монополии, власть феодалов являются порождением самой формы труда. Положение ложное и опасное, ибо общественное могущество зиждется тут на нищете частных лиц, а величие государства – на страданиях отдельной личности. Это – дурно созданное величие, где сочетаются все материальные его основы и куда не вошло ни одно нравственное начало». Гюго оговаривался: «Само собой разумеется, что словами: Венеция, Англия мы называем здесь не народ, а определенный общественный строй, – олигархии, стоящие над нациями, а не самые нации».

В своих произведениях Ч. Диккенс постоянно показывал контраст в положении верхов и низов Англии в середине XIX века. В романе «Холодный дом» он так описал поместье сэра Лестера Дедлока. «Дом с фронтонами, трубами, башнями, башенками, темной нишей подъезда, широкой террасой и пылающими розами, которые оплетали балюстраду и лежали на каменных вазах, казался почти призрачным, – так он был легок и вместе с тем монументален, в такую безмятежную, мирную тишину он был погружен». Особняк Дедлока был окружен садами и парками.

Иным было жилище рабочего-кирпичника из того же романа: «Это была убогая лачуга, стоявшая у кирпичного завода среди других таких же лачуг с жалкими палисадниками, которых ничто не украшало, кроме грязных луж, и свиными закутами под самыми окнами, стекла которых были разбиты. Кое-где были выставлены старые тазы, и дождевая вода лилась в них с крыш или стекала в окруженные глиняной насыпью ямки, где застаивалась, образуя прудики, похожие на огромные торты из грязи».

Мрачными красками изобразил Диккенс быстро растущие индустриальные города Англии. В романе «Лавка древностей» он писал: «По обеим сторонам дороги и до затянутого мглой горизонта фабричные трубы, теснившиеся одна к другой в том удручающем однообразии, которое так пугает нас в тяжелых снах, извергали в небо клубы смрадного дыма, затемняли Божий свет и отравляли воздух этих печальных мест. Справа и слева, еле прикрытые сбитыми наспех досками или полусгнившим навесом, какие-то странные машины вертелись и корчились среди куч золы, будто живые существа под пыткой, лязгали цепями, сотрясали землю своими судорогами и время от времени пронзительно вскрикивали, словно не стерпев муки. Кое-где попадались закопченные, вросшие в землю лачуги – без крыш, с выбитыми стеклами, подпертые со всех сторон досками с соседних развалин и все-таки служившие людям жильем. Мужчины, женщины и дети, жалкие, одетые в отрепья, работали около машин, подкидывали уголь в их топки, просили милостыню на дороге или же хмуро озирались по сторонам, стоя на пороге своих жилищ, лишенных даже дверей. А за лачугами снова появлялись машины, не уступавшие яростью дикому зверю, и снова начинался скрежет и вихрь движения, а впереди нескончаемой вереницей высились кирпичные трубы, которые все так же изрыгали черный дым, губя все живое, заслоняя солнце и плотной темной тучей окутывая этот кромешный ад».