Альберт Рис Вильямс - Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917-1918

• Название: Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917-1918
• Автор: Альберт Рис Вильямс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2458-9

Эта книга о первых днях и месяцах работы правительства Ленина. Днях, когда только что рожденная революционная армия была вынуждена принять удар со стороны враждебных ей государств. .

Друг Джона Рида, написавшего знаменитую книгу «Десять дней, которые потрясли мир», молодой американский журналист Альберт Рис Вильямс со, всем энтузиазмом юности принял идеи и сам дух русской революции. Он лично знал Троцкого, Бухарина и Ленина, был очевидцем и активным участником многих сражений в дни Октябрьской революции 1917 года. В мае 1918-го, перед отъездом Вильямса в США, Ленин передал через него известное письмо «Американским социалистам-интернационалистам». Путешествие по объятой пламенем Гражданской войны России, знакомство с убежденными в своей правоте, необыкновенными людьми очень повлияло на автора этой книги. До конца жизни он был большим другом Советского Союза, активным борцом за мир и социальную справедливость.

---

Десять человек проголосовали за резолюцию о подготовке к вооруженному восстанию: Ленин, Свердлов, Сталин, Дзержинский, Троцкий, Урицкий, Коллонтай, Бубнов, Сокольников и Ломов. Зиновьев и Каменев проголосовали против27.

Ленин бросил перчатку. Однако дата не была назначена. Он настаивал в нескольких письмах подряд на том, что необходимо, чтобы восстание произошло до открытия съезда Советов, назначенного на 25 октября/7 ноября. Ленин опять ушел в подполье, скрывался на петроградской квартире, однако его борьба за объединение партии перед восстанием была далека от завершения, о чем свидетельствуют последующие события, в том числе статья Каменева в небольшевистской газете, в «Новой жизни» Горького, возражающая против решения партии о восстании и связывающая имя Зиновьева с оппозицией. В день ее публикации, 18 октября, Ленин заклеймил статью как штрейкбрехерство в письме к членам партии. Вслед за этим он выдвинул требование к Центральном комитету об исключении Каменева и Зиновьева. Эта борьба развернулась буквально накануне революции.

Крупская оставила записки, объективные, и в то же время в сдержанных словах обрисовывавшие драматическую картину одиночества Ленина в последние несколько дней перед Октябрьским переворотом. Они поселили Ленина в квартире Маргариты Васильевны Фофановой, в больших апартаментах на углу Лесной улицы на Выборгской стороне, почти полностью занятой рабочими.

«Очень немногие приходили повидаться с Лениным – я, Мария Ильинична и иногда товарищ Рахья» 28.

Сама Крупская и Фофанова переносили послания от Ленина в этот период. Однажды, когда Крупская пришла за посланием, она обнаружила студента военного училища, двоюродного брата Фофановой, который ждал на лестнице. Он смущенно спросил Крупскую, кто этот человек, которого «украдкой поселили в квартире Маргариты». Да, настаивал он, я позвонил, и мне ответил мужской голос, но затем из квартиры никто не вышел. После того как студент ушел, Крупская «начала ругать» Ленина, у которого на его неосмотрительность нашлось единственное неуклюжее оправдание, что «он подумал, что это было какое-то срочное дело».

«24 октября он написал Центральному комитету, подчеркивая, что необходимо взять власть в этот день. Он отправил с этим посланием Маргариту. Но, не дожидаясь ее возвращения, он надел парик и сам отправился в Смольный. Нельзя было терять ни минуты. По пути он нагнал Маргариту и сказал ей, что идет в Смольный и что ей не нужно ждать его».

В тот вечер Крупская и женщина – товарищ по партии – поехали в грузовике в Смольный, чтобы «выяснить, что происходит» .

В некоторых заметках описано, как Ленин вошел в город в сопровождении Рахья. Для дополнительного камуфляжа он повязал платок вокруг челюстей, якобы страдая от зубной боли. Они нашли машину, последний автобус, который должен был ехать в ту ночь, в соответствии с одной версией, и переехали через Литейный мост. На Выборгской стороне моста находились красногвардейцы, и они вздохнули с облегчением. А когда на противоположном конце моста их остановил какой-то кадет, Рахья притворился пьяным, а Ленин просто прошел мимо29.

Бесспорно, что Ленин не преминул воспользоваться шансом и пойти в тот вечер в Смольный, не обратив внимания на предупреждение, что ему еще слишком рано появляться на сцене. Его действия можно понять только в свете его последней жалобы, высказанной в записке к Я.М. Свердлову от 22– 23 октября: «Как это вы не прислали мне ничего???» В этой записке он обнаружил, что ему настоятельно не советовали выходить до тех пор, пока восстание не было бы fait accompli30, словами: «Кажется, что я не смогу посетить пленарное заседание, поскольку меня „преследуют“.

Письмо, написанное в Центральный комитет, которое, как говорит Крупская, он перехватил, отправившись самостоятельно в Смольный, чтобы убедиться: революция произойдет рано утром следующего дня, начиналось так:

«Товарищи, я пишу эти строки вечером 24. Ситуация крайне критическая. Абсолютно ясно, что сейчас, фактически, задержка восстания станет роковой.

Я призываю товарищей всей силой понять, что все теперь висит на волоске; что мы сталкиваемся с проблемами, которые невозможно решить конференциями или съездами (даже съездом Советов), но исключительно народом, массами, борьбой вооруженного народа».

Совершенно очевидно, что Ленин еще не знал о результатах специального собрания Центрального комитета, состоявшегося в то утро; где было решено немедленно начать наступление; он все еще сомневался в своих товарищах. Остальная часть письма, отражавшая эту тревогу, в частности, содержит следующие слова:

«Мы должны любой ценой в этот самый вечер, в эту самую ночь арестовать правительство, сначала разоружив вооруженных кадетов (и нанести им поражение, если они будут сопротивляться) и так далее.

Мы не должны ждать! Мы можем все потерять!

Это будет катастрофа, или явная формальность следить за колебанием голосов 25 октября. Люди имеют право и обязаны решать такие вопросы не голосованием, но силой; в критические моменты революции люди имеют право и связаны долгом руководить даже самыми лучшими представителями, и не ждать их.

Это доказано историей революций; и это будет бесконечным преступлением со стороны революционеров, если они дадут шансу ускользнуть, зная, что от них зависит спасение революции, спасение Петрограда, спасение от голода и передача земли крестьянам.

Правительство шатается. Ему нужно нанести смертельный удар любой ценой.

Промедление будет роковым».

Ленин скептически относился к окончанию (что на самом деле символизировало начало) правления большевиков, однако сила его веры в творческие силы человечества никогда не колебалась. Он не ошибался в том, что для революции наступило подходящее время, потому что прежде всего верил в свою способность понимать настроение людей. Он никогда не принимал собственные эмоции за общественное движение, но был как хороший барометр, который регистрирует тенденции политической погоды. В конце апреля, когда волна оптимизма захлестнула его партию, он стал сражаться против иллюзий, заявив: «Пока мы в меньшинстве; массы еще не доверяют нам.

Мы можем подождать». У него не было мистического второго зрения, но, как скажут крестьяне, он мог видеть на два фута под землей. С ужасной цепкостью, начиная еще со студенческих лет, он преследовал свою цель. Однако он менее всего был жестким, а наоборот, самым гибким человеком, когда речь заходила о тактике.

В темные дни реакции в 1912 году Ленин ни на минуту не сомневался, что тьма развеется и настанет рассвет. Почему же сейчас промедление? Не то чтобы он сидел и выжидал восстания. Нет, он сразу же погрузился во все, проверял все подробности мобилизации вооруженного восстания. И что самое характерное, он тесно работал с руководством большевиков, с теми, кого не далее как вчера преследовал, в том числе Каменева, которого он пытался изгнать из партии. До тех пор пока не наступит день, когда изменится природа человека, Ленин станет работать с людьми – какими бы они ни были.

Глава 5 ПЕРЕД БУРЕЙ

В среду вечером 25 октября/7 ноября Джон Рид, Луиза Брайант и я наспех пообедали в гостинице «Франс» и вернулись, чтобы следить за событиями в Зимнем дворце, где мы почти весь день слонялись, как туристы. Едва ли это был тур с экскурсоводом, однако из-за нас никто не стал утруждать себя. Когда часовой нерешительно покачал головой, глядя на наши пропуска, выданные Военно-революционным комитетом, мы просто пошли к другому входу и показали наши американские паспорта; от американских корреспондентов можно было ждать всего, что угодно. Очевидно, мы были единственными, кому довелось оказаться в Зимнем дворце в тот день. Красная гвардия и матросы наводняли дворец начиная с 10 утра, ожидалось, что с минуты на минуту начнется стрельба.

Мы сразу заметили по возвращении, стоя под Красной аркой, что не происходит ничего сенсационного. В нескольких окнах громадного дворца, построенного Петром Великим (на самом деле – дочерью Петра, Елизаветой Петровной, в 1754– 1762 годах. – Примеч. пер.), горел свет. Его фасад, выкрашенный в нежно-зеленый цвет, слегка светился в сгущающихся сумерках. Поздней осенью в Петрограде ночь спускается быстро, вероятно, было чуть больше пяти вечера. Еще несколько красногвардейцев и солдат стояли в круговом кордоне, однако все были спокойны, но напряжены. Очевидно, Зимний дворец все еще был в руках теневого правительства, а министры сбились в кучку где-то внутри. Американским пронырам, стремившимся проникнуть туда, где они не имели права находиться, было отказано лишь в одном: их не пустили в святилище.

И теперь под аркой между собой спорили группа красногвардейцев и солдат. Солдаты были сбиты с толку, они сердито ворчали из-за задержки. Для чего еще ждать? Почему не пойти и не арестовать Керенского и его сборище? Очевидно, они не знали, что Керенский рано утром сбежал в собственной машине, сопровождаемый туристским автомобилем из американского посольства, на котором был прикреплен маленький американский флаг. Бородатый красногвардеец ответил на ворчание: