Рене Манфреди - Выше неба

• Название: Выше неба
• Автор: Рене Манфреди
• Издательство: АСТ, Астрель-Спб
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036789-9, 5-9725-0407-4

Анне 50 лет, у нее недавно умер муж и в ее размеренной, но по сути пустой жизни преподавание микробиологии в университете является главным и единственным занятием.

Но все резко меняют две неожиданные встречи.

Первая – с собственной внучкой, 10-летней Флинн. Появление девочки в доме вовсе не радует Анну. К тому же Флинн – не обычный ребенок: она живет в собственном мире, с трудом находит общий язык со сверстниками… и постоянно общается с призраками.

Вторая – с гомосексуалистом Джеком, больным СПИДом. Язвительному и желчному ловеласу Анна помогает преодолеть отчаяние.

Через некоторое время все трое вдруг понимают, что очень близки и нужны друг другу.

Великолепно написанная, пронзительная история о дружбе, любви и надежде.

---

– Конечно, понравилось. В любом случае, мне понравился ты. – Он улыбнулся.

Джек удержался от вопроса, когда они смогут увидеться снова и живет ли парень с мамой или с подружкой.

– Мне нужно идти, приятель, – сказал Гектор. – Будь здоров.

– И ты тоже. – Джек одарил его улыбкой в стиле Роберта Митчема, улыбкой, которая очаровывает мужчин на обоих побережьях.

Он докурил сигарету и собрался домой, но передумал. Ему надо было немножко прогуляться, прежде чем вернуться к Стюарту.

Джек шел мимо темных витрин магазинов и университетских баров, откуда доносилась невыносимо громкая музыка и пронзительный женский смех. Было бы неплохо выпить порцию скотча, но ему совсем не хотелось заходить в одно из таких заведений, переполненных толстыми студентками с отвратительными бедрами и их самцами-приятелями.

Обычно он не был таким человеконенавистником. Беседа о ребенке с Джейн и Лейлой привела его в странное настроение. Он был удивлен, а затем потрясен своим желанием стать отцом. Сейчас он понимал, что именно из-за Стюарта это имело для него значение – чтобы Стюарт стал отцом его ребенка.

Джек прошел еще один квартал. Бар в конце улицы выглядел вполне многообещающе: темный и тихий. Он украдкой заглянул в открытую дверь. Над стойкой висел работающий телевизор. В зале сидело человек двенадцать. Несколько парочек расположились в кабинках. Двое молодых мужчин играли в бильярд. Джек вошел, заказал двойную порцию чистого скотча и уставился в телевизор. Он быстро выпил и тихо сидел, пока алкоголь затуманивал голову, но мысли постоянно возвращались к двум проблемам: красота Гектора и любовь к Стюарту. Только из-за сильной любви к Стюарту он трахнул Гектора. Все другие мужчины были просто дорогами, приведшими его к Стюарту, – как можно объяснить это кому-нибудь? Те мужчины были лишь способом исправить его полную поглощенность, растворенность в Стюарте. Его любовь к Стюарту была такой постоянной и прочной, что Джек сбился с верного пути. Или, может быть, это была просто жадность, простая и в чистом виде? Потому что Стюарт обладал всем, что нужно Джеку. И как тут не поддаться соблазну? Как можно прийти в магазин и не нагрузить тележку доверху продуктами, которые никогда не съешь? Можно ли отказаться от того, чего тебе сейчас хочется? Каждый хочет верить, что его ждут еще тысячи походов в магазин, в котором продается абсолютно все.

Глава III Волшебство – дитя веры

Анна проснулась намного раньше будильника, поставленного на шесть, и отправилась на кухню приготовить кофе. За месяц, прошедший со дня рождения, она ни разу не выспалась нормально. Проще было не бороться с бессонницей, а просто начинать день тогда, когда он начинается сам.

Было четыре тридцать, достаточно далеко до восхода, даже летнего, достаточно времени для того, чтобы провести несколько часов за инструментом. На следующий день была назначена первая репетиция, а через две недели должен был состояться первый летний концерт. Анна все еще не могла одолеть Рахманинова, его вечно ускользающую Пятую, казавшуюся хаотическим нагромождением звуков, которые просто отказывались собираться в мелодию. Ноты, словно маленькие зверьки, разбредались по уголкам ее мозга, соскальзывали ненадолго в кисти, но прежде чем смычку удавалось извлечь звук, все семь в ужасе уносились прочь.

Позанимавшись почти час, Анна отложила виолончель и подошла к окну. Машина Майка стояла на улице – хороший знак, – наверно, он припарковал ее прошлым вечером. Неделю или две назад Грета перестала звонить по вечерам, и Анна пришла к выводу, что Майк наконец-то начал приезжать домой вовремя.

Она бегло просмотрела газету, вымыла оставшуюся с вечера посуду, пролистала несколько студенческих работ по бактериальным инфекциям и протерла кухонный пол. В восемь часов, когда она наконец снова взяла виолончель, зазвонил телефон.

– Это я, – сказала Грета.

– Вот так номер! Какие новости на этот час? – Анна смотрела на фиолетовые отпечатки пальцев на нотном листе. Это красящее вещество, которое использовалось для медицинских слайдов, казалось, въедалось в кожу. Она осмотрела виолончель, чтобы убедиться, что не оставила отпечатков на дереве. Инструмент был очень дорог Анне, его подарил Хью, когда она снова начала играть. Он купил ей виолончель на сороковой день рождения. Это был инструмент из Австрии с очень красивым, грустным и ярким звуком, ноты скользили, словно золотые отсветы заката на гладкой озерной воде.

– Ты сейчас очень занята? – спросила Грета.

– Собираюсь раздвинуть ноги для Сергея, этого мрачного сукиного сына.

– Для кого?

– Для мистера Рахманинова. Я хочу позаниматься.

– Тогда ладно. Возвращайся к своему занятию.

– Нет, подожди. Я уже отвлеклась. Что случилось?

– Майк собирается в офис, мне нужно ехать на репетицию. – Группа Греты «Без звука» открывала летний симфонический сезон. – А моя машина снова в автомастерской. Не одолжишь свою?

– Конечно. Если вернешь ее к двум часам. – Анна нашла студентку для присмотра за группой поддержки пациентов, больных СПИДом, и договорилась с ней о встрече у Ника Мозеса во второй половине дня. – Нет, знаешь что, я отвезу тебя в город, а потом заберу. Мне все равно нужно в госпиталь.

– Ты уверена? – спросила Грета. Анна ответила, что вполне.

Репетиции Греты проходили в Кембридже, на старом складе около Гарвардской площади. В оркестре было, насколько Анна могла предположить, двадцать или тридцать детей в возрасте от шести до десяти лет. Анна села в одно из откидных кресел, собираясь посмотреть часть репетиции. Родители сидели в стороне, некоторые вставили в уши затычки – когда заиграла музыка, она поняла почему: басы были включены на полную громкость, чтобы дети могли чувствовать вибрацию. Грета сказала, что это только на репетициях, во время представления низкие частоты уравновешиваются, и дети будут полагаться на счет, а не на ритм.

– Так, родители! – возгласила Грета на весь зал. – Мы начинаем репетиции в костюмах, надеюсь, что они уже куплены. Да! И не забудьте начесать седые парики для тех, кто играет Бетховена. Представьте себе что-то большое – птичье гнездо, например. Представьте полусумасшедшего гения. – Грета подняла вверх портрет Бетховена с всклокоченными, стоящими дыбом волосами. – Нам нужен именно такой внешний вид.

Она повернулась к детям, которые выходили на сцену. Старшие надели костюмы в виде гигантских поролоновых ушей, их лица были раскрашены в черный цвет и обрамлены «испанским мхом», чтобы изобразить отверстие слухового канала и волоски внутри него. Маленькие дети были одеты как кукурузные початки.

Музыка звучала так громко, что у Анны заболели барабанные перепонки.

Глядя на сцену, Анна представила себе кукурузное поле, по которому гулял ветер. Дети пели громко, как их учила Грета: почувствовать звук в своих диафрагмах прежде, чем послать вибрацию и воспроизвести его в связках. Анна была поражена: голоса звучали на удивление гармонично, учитывая, что ни один ребенок не слышал голосов хора.

Дети пели: «Мы кукуруза, и мы умеем слышать. Мы слышим початки, которые рядом с нами».

Старшие дети, изображавшие человеческие уши, стояли позади и пели в контрапункте с кукурузными початками. Грета рассказывала Анне, что эта часть была особенно сложной, – ведь стоящие сзади дети не могли определить по губам, что поют стоящие спереди. Но Грете чудесным образом удалось справиться с задачей. Анна поняла, что все это – просто демонстрация и переживание веры. Каждый ребенок верит в то, что звуки, которые они издают, сольются в единое целое.

Девочка, изображающая ветер, в длинных воздушных лентах, сплетенных в прозрачную мантию, носилась по сцене и притворялась, что шепчет в кукурузные початки. Затем дети начали петь и танцевать, на этот раз без музыки. Основная сюжетная линия заключалась в том, что молчание для растений и животных было способом, посредством которого мудрость направлялась с небес на землю. Создания, которые пользовались языком, слышали только немое бормотание.

В финале появились три Бетховена, которые вошли на сцену слева, – один с альтом и двое со скрипками. Трио играло первую часть из Пятой симфонии, без нот и без ошибок, насколько Анна могла слышать. Представление закончилось тем, что вернулась девочка-ветер и объявила: «Волшебство – это дитя веры».

– Хорошо! – Грета захлопала, выражая признательность всем детям. – Очень, очень хорошо. Бетховены – просто чудо. Давайте прогоним все еще разок.

Анна поймала Грету, когда та перематывала кассету:

– Я приеду за тобой до пяти.

– Здорово, а? – Грета кивнула в сторону сцены и улыбнулась.

– Это неописуемо прекрасно.

До встречи в больнице оставалось еще два часа. Бессонница всегда будто придавала ей ускорение: она неслась сквозь мир, и все получалось у нее намного быстрее, чем в обычном состоянии. Выпив кофе, она пошла в огромный книжный магазин и почти час бесцельно бродила между стеллажами, пока не задержалась у секции «Путешествия. Приключения». На глаза ей попалась книга очерков, написанная женщинами-охотницами. На обложке дамочка среднего возраста держала голову убитого бизона, словно ожидая, что тот улыбнется в камеру. Анна бегло просмотрела книгу, положила обратно, а затем снова взяла и сунула под мышку. Затем сняла с полки еще одну – о женщине, которая охотилась в Африке на антилоп. Эту она тоже купит. Анна никогда не интересовалась охотой, даже мясо ела очень редко, так что она и сама не могла понять, зачем покупает эти две – нет, уже три книги (она взяла еще автобиографию охотницы на оленей) и зачем кладет в карман рекламную листовку женской охотничьей группы. Дети из оркестра Греты каким-то образом выбили ее из колеи. Особенно восхитительные Бетховены.