Рене Манфреди - Выше неба

• Название: Выше неба
• Автор: Рене Манфреди
• Издательство: АСТ, Астрель-Спб
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036789-9, 5-9725-0407-4

Анне 50 лет, у нее недавно умер муж и в ее размеренной, но по сути пустой жизни преподавание микробиологии в университете является главным и единственным занятием.

Но все резко меняют две неожиданные встречи.

Первая – с собственной внучкой, 10-летней Флинн. Появление девочки в доме вовсе не радует Анну. К тому же Флинн – не обычный ребенок: она живет в собственном мире, с трудом находит общий язык со сверстниками… и постоянно общается с призраками.

Вторая – с гомосексуалистом Джеком, больным СПИДом. Язвительному и желчному ловеласу Анна помогает преодолеть отчаяние.

Через некоторое время все трое вдруг понимают, что очень близки и нужны друг другу.

Великолепно написанная, пронзительная история о дружбе, любви и надежде.

---

Первое. Флинн входит с запахом свежего моря, который крепко держится на ее волосах и одежде. Каждый вечер это был их ритуал: Флинн прижимается к нему лицом, дотрагивается до его шеи холодными руками, которые пахнут водорослями. Флинн часами могла развлекаться щепками, прибитыми к берегу, и морской травой. Девочка-русалка, маленький эльф.

Второе. Теплая ванна, которую Анна набирала для него каждый вечер. Обычно она клала свежую пижаму на его кровать, так же как прежде делал Стюарт. Иногда оставляла на столике кружку мятного чая и бисквит с черничным джемом.

Третье. Что было третьим? Джек наклонил голову к коленям, пытаясь разогнать занавес темноты, застилавший глаза. Третьим была сама кровать, огромная кровать из орехового дерева. Под простыней лежали пуховая перина и толстый валик для ног, завернутый в египетский хлопковый чехол, пахнущий лавандой.

Все в мире приходило в порядок, когда он залезал в эту кровать, и – это уже номер четыре – все в нем становилось совершенным, когда Флинн устраивалась рядом с ним. Анна позволяла девочке играть на улице, пока Джек принимал ванну, и когда он выходил, то включал ночник – это был сигнал, что он ждет ее.

Тогда она приходила – это пятое – и ложилась рядом, пока он не уснет, болтая о своих предыдущих жизнях и общаясь с миром духов. Она оставляла песок на простынях, целый маленький пляж в ногах кровати.

Почему все эти годы он жил, не зная, какую радость приносят дети? Он подумал бы об отцовстве серьезнее, завел бы ребенка с Джейн и Лейлой. Они со Стюартом могли бы вместе заботиться о нем. Джек надеялся, что Стюарт приедет на вечеринку, которую Анна устраивала в честь его сорокалетия. Он видел Стюарта несколько раз с тех пор, как переехал в Мэн. В День поминовения Стюарт и Дэвид, которого Джек презирал за льстивую неискренность, приезжали на ежегодное барбекю Анны. Сейчас он не мог восстановить в памяти обстоятельства их визита – это было летом, и, возможно, он не вспомнил, а скорее вызвал эту встречу в своем воображении. Как желтую птичку, лакомый кусочек – Гектора.

Джек пытался поговорить с Гектором, пытался заставить его понять опасность физической любви. Через пару недель после того, как он узнал о тайной, семейной жизни Гектора, он начал встречаться с ним снова. Да, вот так просто. После пневмонии, с трудом поправляясь под присмотром Стюарта, он был слишком слаб, чтобы работать, но нетерпение выгоняло его из дома. Гектор был там же, где и всегда, в вечернем свете его кожа потеряла свой медовый цвет, но восхитительный запах парня ударил Джеку в голову.

Джек проговорился, что знает, где он живет, и в течение четырех месяцев ходил туда каждое утро, когда жена Гектора, Розария, уходила на работу. Иногда он оставался до тех пор, пока Стюарт не должен был прийти домой. Гектор был влюблен в него, конечно, он никогда в этом не признавался, но Джек смог понять это по тому, как Гектор преображался в его присутствии. Он больше не просил денег, перестал важничать и казался более веселым и приятным. Иногда Джеку даже не приходилось звонить в дверь, Гектор ждал его, глядя в выходящее на улицу окно. Иногда они просто лежали в кровати и молчали.

Джек настойчиво требовал быть осмотрительными, упорно настаивал на мерах предосторожности. Хотя однажды Гектор снял презерватив сразу после того, как Джек его надел.

– Слушай, я чистый, понятно? И я знаю, что ты – тоже. Ненавижу эти вещи. /

– Но мы должны. Нам нужно… – начал Джек, но губы Гектора начали путешествовать по его телу, кожа, волосы и руки юноши скользили по плоти Джека, как прохладный крем. Так было один раз, ну может несколько, и Джек убедил себя, что ничего плохого не может получиться из того, что так близко к совершенству.

Ко Дню благодарения Гектор исчез. Его квартира была пуста. На углу и в ближайшем баре, куда они иногда незаметно ускользали в послеобеденные часы попить пива, его тоже не было. Джек никогда больше его не видел, и, если бы не позвонил Стюарту в тот день, когда после неожиданной встречи с Анной съезжал со своей дерьмовой квартирки, он бы никогда ничего не узнал.

– Я звоню тебе, чтобы поздравить с праздником и сказать «прощай». Мы с Анной переезжаем после Рождества, – сказал Джек.

– Вы? – Голос Стюарта был озадаченным.

– Мы. Я буду жить в Мэне. Стюарт замялся:

– Послушай, в любом случае, мне нужно было тебе это сказать.

– Что произошло?

– Гектор ищет тебя. Он заглядывал сюда на днях. – Сердце Джека начало сильно биться.

– Чего он хотел?

– Он хотел тебя. Он был зол. Действительно зол.

– Да, Гектор – непредсказуемый мальчик.

Джек услышал, как в квартире Стюарта звенит посуда, безошибочный тяжелый звон хорошего серебра на костяном фарфоре. У них был званый обед, с болью понял Джек. Это невыносимо.

– Джек, это уже не мое дело, но я должен спросить. Гектор болен?

– Какого черта я должен это знать?

– Он знает, что ты болен?

– И опять, откуда мне знать? Гектор, мягко говоря, социально одаренный. И я не единственный человек, с которым он спит.

Через год после переезда к Анне Гектор ворвался в сон Джека. Парень был одет в свою желтую рубашку и ботинки с железными носами, такими же отполированными, как и такси, на котором он приехал. Гектор требовал возместить ему проезд, Джек давал ему купюру за купюрой, а мальчик продолжал говорить: «Мне нужно больше, туда дорого добираться, я собираюсь далеко».

Джек почувствовал чье-то присутствие – Флинн оказалась рядом с ним, в берете и ирландских ботинках для танцев.

– Бабушка велела мне спросить: тебе набрать ванну? Девочка наклонялась, пока ее лицо не оказалось в дюйме от его.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, – сказал он. – Я просто отдыхаю.

Флинн протянула руки, помогая Джеку встать, – его пошатывало. Его ванна. Девочка Флинн с ее запахом моря. Застеленная свежим бельем кровать.

– Дорогая, с кем ты разговаривала на улице? Она быстро отвернула голову:

– Что ты имеешь в виду?

– Я видел, как ты разговаривала с мужчиной.

– Ты смог увидеть его?

– Конечно.

– Как он выглядел? – спросила Флинн.

Джек вспомнил Гектора, каким он был прежде. Желтая шелковая рубашка, совершенный овал ногтей.

– Как выглядел? Он был прекрасен. Испанские глаза и кожа. Он любил желтый цвет. – Джек хихикнул. – Время от времени собирался завести собаку. Гектор любил собак. Однако не думаю, что у него когда-нибудь была собака. – Он повернул голову и увидел собаку Флинн. – О, ему бы понравился Крошка Иисус.

Собака завиляла хвостом в знак одобрения и смахнула посуду с кофейного столика.

Флинн покосилась на Джека – тот, казалось, смотрел в сторону. На улице она говорила с разносчиком газет, мальчиком из ее класса, которому она нравилась, потому что была единственной, кто над ним не смеялся. Но у того были ярко-рыжие волосы и очки с толстыми линзами, и, конечно, Джек видел совсем не его. На улице вообще не было никого, кроме Эрла, этого ее одноклассника. Но когда Джек начал рассказывать о мужчине в желтой рубашке, который там был, тот возник рядом с ним так же отчетливо, как и сам Джек. Стоя на улице, Флинн ощутила какую-то тягу к Эрлу. Должно быть, тот, кого видел Джек, разговаривал с ней о птицах. Испанский мужчина в желтой рубашке. Гектор. Мужчину звали Гектором, он был тем духом, которого она почувствовала. Ему было необходимо, чтобы она поняла что-то о канадских гусях из той истории, которую выучила в школе на прошлой неделе. Послушай: насчет небес и земли – это правда.

– Кто был тот мужчина? – спросил Джек, глядя на нее.

– Он был испанцем. Он хотел рассказать мне что-то. Хотел, чтобы я пошла с ним играть в футбол. Он говорил, ты тоже будешь играть.

– Нет. – Джек почувствовал необъяснимое облегчение. – Я никогда не играл в футбол. И не знаю, как в него играют. Ты принесла газету?

– Но ты будешь, – сказала Флинн. – Однажды ты будешь играть в футбол. Он сказал, что будешь.

– Сейчас же прекрати говорить ерунду, Флинн. Перестань выдумывать истории, которые всех расстраивают.

Она нахмурила брови, ее лицо исказилось от раздражения.

– Ты сам спросил. Я рассказывала только потому, что ты попросил.

Позже, когда они лежали на кровати, Флинн придвинулась ближе к Джеку. Сегодня на железнодорожных путях она видела трех гусей и поняла, что это значит. На уроке им объясняли, как далеко приходится путешествовать этим птицам и как они устают. Если летят три гуся, стало быть, один из них болен, и его сопровождают двое гусей. Они оставались с больным, пока он не умрет или ему не станет лучше. Флинн знала, что, может быть, и не обладает магической силой, но иногда она словно входила внутрь того, на что смотрела долго и внимательно. Птица в середине больше падала, чем летела, ветер, дувший порывами вокруг маховых перьев, гремел, как гром, когда она била крыльями. Мир вокруг был мягким и затененным, и Флинн чувствовала запах дождя в холодном ветре, она ощущала дыхание птицы в своей грудной клетке и то, как та не может вздохнуть глубоко. Два гуся кричали, от больной птицы пахло гнилым мясом. Птицы искали место, чтобы приземлиться, откуда две улетят после того, как третья умрет. Она так и не поняла тогда, почему ей показали это.