Леонида Подвойская - Предтечи Зверя. Алёна

• Название: Предтечи Зверя. Алёна
• Автор: Леонида Подвойская
• Жанр: Фэнтези

---

– Ой, что Вы такое говорите, - засмущалась Алёна. Какие там кавалеры!

– Ну-ну, тебе уже пятнадцать скоро?

– Скоро, - вздохнула девушка.

– Чего же вздыхаешь?

– Так…

– Ты, главное, не теряйся. Это твоя кровать, это твоя тумбочка. Санитарки всё расскажут и покажут. Здесь кроме тебя сейчас две больных, сейчас на процедурах. Так что держи хвост пистолетом. Если что, спрашивай меня. Я твой лечащий врач, зовут меня Вера Ивановна. Ну, не теряйся.

"Ей хорошо так советовать. Врач. В городе живёт. Училась где- нибудь в областном центре. А человек, может, из деревни только в экскурсии с классом выезжал да по телевизору другую жизнь и видел",- вздыхала девушка, раскладывая в тумбочке свои нехитрые пожитки. Затем внимательно рассмотрела больничный халат и вздохнула. И зачем забрали её одежду? А в трико ходить перед незнакомыми людьми. Алёна вздохнула, вспомнив, как смущалась она на уроках физкультуры под взглядами одноклассников. Ещё год - два назад ничего не было видно, а теперь. Нет, уж лучше в халате. Она вышла в длинный, пустынный сейчас коридор. С удивлением рассмотрела роспись на стене: какой-то пейзаж древнегреческого острова, с колоннами, берегом, кораблями и морем. Посидела в вытертом временем мягком кресле. Уже начала было скучать, но тут разъехались в стороны железные двери, и из кабинки лифта санитарка вывезла кресло - каталку с довольно древней старушкой.

– ДавайтеЈ я помогу - метнулась к санитарке Алёна. Вместе они благополучно вытянули кресло и покатили в дальнюю по коридору палату. Там девушка помогла санитарке и переложить больную с кресла в кровать.

– Спасибо, внученька, - задыхаясь, просипела старуха. - Чую, доброе у тебя сердечко. Зайдешь ко мне попозже, когда отдохну, хорошо?

– Ты обязательно к ней зайди, - посоветовала санитарка. - Это бабка особенная. Дар у неё - насквозь людей видит. Чем-то ты ей показалась. Новенькая? Из четвёртой? Ну, палата хорошая. И врачиха хорошая. Только с виду строгая. И в отделении у Вас сейчас тихо.

А там, в шестой взрослой - все тяжёлые. Запаришься их обслуживать.

– Я буду помогать, если хотите. Что тут без дела сидеть?

– Лежать, девонька, лежать. Сидят, знаешь где? Ну, если самой в охотку… тебя как зовут? Алёнка? Красивое имя. Я тоже хотела дочку или Алеся или Алёнка назвать. Не получилось, - вздохнула санитарка.

– Почему?

– Не родила девочку. Трёх балбесов вот родила на свою голову, а девочки нет. Меня Марией Петровной зовут. Можешь тётей Марией или Петровной. Ну хорошо. Обед сейчас. Лежачим разнесу, потом покажу где какие врачи. Ты пока тоже иди перекуси.

– А можно, помогу?

– Не сидится? Хорошо, давай вместе.

Так с первого же дня Алёна взялась за дело. Спокойная и участливая, преисполненная уважения к старшим, она так естественно ухаживала за лежачими больными, словно это было её приятными обязанностями.

В этот же вечер, уже после окончания процедур, Алёна заглянула к странной старухе.

– Садись - садись, внучечка. Дай налюбуюсь на тебя, - засипела больная.- Как лучик ты. Блеснёт, согреет - и нет его. Скрылся за тучкой и ждёшь следующего… У меня доченька была таким же лучиком. Блеснула - и всё.

– А что "всё", бабушка?

– Можешь называть меня Даниловной. Что случилось? Да ты садись. История долгая, вот и остальные послушают. Правда, бабоньки?

Три соседки согласно закивали головами, одна осталась лежать неподвижно с закрытыми глазами.

– Плохо ей. Но мы ей не помешаем. А твои соседки как?

– К ним там родственники пришли.

– Значит, и тебе торопиться некуда. Так вот что случилось. Мы, Ростовы, нездешние, мы из тех самых, ну что в "Войне и мире". Не читала ещё?

– Нет, фильм видела.

– "Фильм". Книги читать надо. Хотя, может, и рано. Ну, неважно. В общем, прибило предков сюда. Уже давно, правда. Ещё до войны. А в войну как ушли они в леса, так и возвращаться не пожелали. Жили себе и жили. Потом "единоличников" раскулачивать пришли. Раскулачили - травы лечебные позабирали, дичь засоленную, да другие соления разные. И хозяина забрали. Это отца моего. А мать уже на сносях была. Вот родила меня и остались мы одни жить - поживать в лесу. Лес, он, знаешь, и прокормит, и обогреет. Надо только с ним дружить…

Разговор был прерван диким криком. Неподвижно лежавшая женщина вдруг забилась в конвульсиях. Её било так сильно, что ещё до того, как к ней подбежала Алёна, несчастная упала с кровати.

– Держи, держи её. И язык, язык вытяни, не дай задохнуться - заверещали соседки. Одна кинулась за врачами.

Алёна не стала хватать эпилептичку за язык. Положив руки на виски больной, она мягко погладила ладошками мокрую от пота кожу и стала уговаривать успокоиться, как уговаривают мяукающего по ночам грудного ребёнка.

– Ну, не надо, ну, не больно. Сейчас пройдёт. Уже проходит. Уже прошло, правда? Вот - вот- вот, проходит - проходит- проходит. Прошло- прошло- прошло. Всё. Давайте в кроватку. Вот т-а-а-а-к. Теперь на бочёк и спатиньки. Баю - баюшки - баю.

Девушка успела ещё укрыть уснувшую женщину и вернуться на стул рядом с Ростовой, когда в палату ворвались дежурная медсестра и санитарка Петровна.

– Где?!! - автоматически спросила медсестра, рассматривая кровать с мирно спящей пациенткой. - То есть, что здесь?

– Какой- то мелкий приступ, уже прошёл. Теперь спит - ответила старуха Ростова.

– Точно спит? - подошла поближе медсестра.

– Спит - спит. Будить не надо. Пусть отдыхает.

Старой больной почему-то верили и успокоенный медперсонал направился по местам дежурства.

– Ловко у тебя получилось. Давно практикуешься? - поинтересовалась одна из соседок Ростовой.

– Ой, что Вы! Не практикуюсь я. Просто так получилось. Жалко стало.

– А "жалко стало" в первый раз? - уже поинтересовалась Ростова.

– Нет… Даниловна. Я вот братика жалею, когда он заболеет или где порежется. Зверушек всех жалею. Они, когда болеют, сами приходят.

– Куда это приходят?

– В лесу одно место есть. Любимое. Я там люблю, когда время есть, посидеть, деревья подслушать.

– Подслушать? - удивилась ещё одна женщина.

– Ну да! Они между собой разговаривают, только надо слышать. Вот, а зверюшки пронюхали и приходят. Кто в капкан залезет, кто подерётся - они же как дети малые! А кого и охотник или другой зверюга покалечит. А пожалеешь их, им и полегчает!

– А ты бы меня "пожалела", а девонька? Нет уже мочи терпеть. Как нахлынет - нахлынет это проклятая головная боль, хоть твоим зверушкой вой, - с горечью предложила бледная женщина с кровати у окна. - Зверюшки они что - не понимают. А тут знаешь, что это опять вернётся. И опять. И всё сильнее и сильнее. Пока не сдохнешь. Если раньше с ума не сойдёшь. А дети ещё малые. Пугать нельзя. Уйдешь за сарай и воешь там потихоньку.

Глаза впечатлительной Алёнки наполнились слезами. Она лёгким ветерком метнулась к кровати женщины и вмиг обняла её голову.

– Бедная Вы бедная, - плача, гладила она выбритую голову женщины. - А такая причёска зачем? - некстати поинтересовалась она.

– "Причёска", - фыркнула стриженная. - К операции готовят.

– Ничего - ничего - ничего, - начала гладить лысую голову девушка. - Пройдёт - пройдёт - пройдёт, - привычно затараторила она.

– Если ты хочешь, как у Степановны, то не получится - подхватилась было женщина, но тут же опустилась на койку.

– Бедненькая, - всё ещё плача повторяла девушка, легко касаясь длинными пальчиками висков женщины. - Здесь болело. И здесь. И здесь. Ничего - ничего - ничего. Пройдёт - пройдёт - проёдёт. Поспите - поспите - поспите.

Когда женщина у окна сонно засопела, Адёна, вытирая слёзы, вернулась к собеседнице.

– Извините, мы тут всё время Вас перебиваем. Но так получается само… Рассказывайте пожалуйста, дальше.

– Нет, внучечка. Поздно уже. И знаешь… горло у меня болит. Слышишь, как я разговариваю. Ты бы немножко его полечила, а?

– Но я не умею…

– А ты, как им, руку положи.

– Не знаю…, я же не специально…

– Ну, не знаешь, так и не знаешь, - просипела старуха.

– Нет, Вы не обижайтесь. Я ведь не лечу. Ну, когда больно очень всяким зверушкам, я вижу, чувствую. Вот и родных чувствую.

– Дай руку. Положи сюда. Чувствуешь? Я с этой болью уже несколько лет. Просто притерпелась.

И Алёна почувствовала. Боль была острая, жестокая и передавалась, пронзала девушку. И она, уже молча вытирая слёзы, пыталась унять эту боль.

– За раз не справишься. Если вообще можешь, - успокоила старуха девушку. Ладно, дорогая. Иди спать. Ты очень устала, правда?

Алёна согласилась, что это правда - вдруг стали слипаться глаза. Быстренько попрощавшись, она добралась до своей палаты и прикоснувшись щекой к подушке, тут же уснула.

А в палате Даниловны две бодрствующие соседки приставали к ней с требованиями объяснений.