Владимир Контровский - Истреби в себе змею

• Название: Истреби в себе змею
• Автор: Владимир Контровский
• Жанр: Научная Фантастика

На Третьей планете системы Жёлтой звезды, избежавшей атомного Апокалипсиса, появляется новая самостоятельная сила: люди-индиго - выросшие дети-индиго, владеющие магией. Столкновение нового со старым неизбежно, но исход его будет зависеть от того, сумеют ли новые люди обуздать кровавое безумие.

---

"Прежде всего, - размышлял Хайк, - надо выбраться отсюда. Где находится подвал, в котором они прячут Мэй, и как туда попасть, я не знаю. И экранирующее поле - что оно такое, я тоже не знаю, но мне через него не пройти - наверняка. Значит, нужно просить помощи. Где? В Трущобе, где же ещё! Но сначала надо как-то выбраться отсюда…". План этот изобиловал белыми пятнами - например, с чего это Хайк решил, что обитатели свалки с радостью придут к нему на помощь? - но мальчик над этим не задумывался: нужно было действовать.

Он подошёл к двери и замер в нерешительности. Видеокамера наблюдения в комнате ослеплена, но в коридоре и дальше, на лестнице, есть другие камеры - не одна и не две! - и они остались зрячими. И стоит ему только выйти в коридор…

Мальчик ощутил, как в нём закипает холодное бешенство. Его верхняя губа дрогнула, обнажая зубы - точь-в-точь как у того зверёныша, от которого Хайк получил своё прозвище. "Я человек-невидимка, - подумал он, ярко представив себе, как свет свободно протекает через его ставшее прозрачным тело. - Я человек-невидимка" - повторил он своё немудрёное заклинание, решительно открыл дверь и вышел из комнаты.

В коридоре Хайк на секунду замер, ожидая услышать тревожный вой сигнализации или топот ног, но всё было тихо. И невдомёк было незнакомому с теорией магии подростку, что истинные сильные чувства - любовь и ненависть - зачастую служат Носителям Разума сильнейшими катализаторами проявления скрытых до поры сверхспособностей.

Хайк бесшумной тенью пересёк длинный коридор с рядом дверей, ведущих в комнаты других детей, вышел на лестничную площадку, прислушался и начал осторожно спускаться вниз, на первый этаж, минуя лабораторные и учебные этажи. Он почти физически ощущал на себе взгляды электронных глаз, но они - они его не видели. Это походило на чудо, однако Хайк воспринял такое чудо само собой разумеющимся - разве могло быть иначе? Ведь Мэй - его Мэй! - просит о помощи!

В просторном холле находился куб из бронестекла, где постоянно сидел дежурный. Волчонок уже не сомневался - охранник его не увидит, даже если он выйдет на освещённое матовыми лампами пространство. Но оставалась ещё дверь - тяжелая дверь, способная выдержать прямое попадание шестидюймового фугасного снаряда. И эта дверь была заперта.

Добраться до человека в прозрачном кубе и до пульта управления дверями Хайк не мог, но этого ему и не требовалось - он уже знал, что сделает.

Дежурный поднял голову и равнодушно обвёл глазами холл. Вышедший из-за стены Хайк пропустил взгляд охранника сквозь себя и медленно пошёл к двери, одновременно вцепившись в сознание человека за бронированными стёклами - это получилось у него без особых усилий. И человек за стеклом сделал то, что требовалось.

Замок щёлкнул, и дверь мягко отворилась, словно была невесомой. Волчонок бросился в щель, не дожидаясь, пока дверь откроется полностью. Его силы уходили - как догадывался Хайк, именно на поддержание состояния невидимости, - и скоро неведомо как обретённая мальчиком "шапка-невидимка" должна была истаять. И тогда…

Уже выскальзывая наружу, Хайк услышал удивлённо-возмущённый механический голос: "Эй, какого чёрта ты открыл дверь?" и невнятное ответное бормотание дежурного. Но дослушивать было некогда - Хайк стремительно пронёсся по двору между припаркованных там машин, поднырнул под шлагбаум (охранник в будке у ворот никак на это не реагировал) и оказался на улице. А за его спиной, в Приюте, уже ныл тоскливый сигнал тревоги.

Потом Хайк бежал по пустынным ночным улицам, прячась от визгливых патрульных машин и прижимаясь к стенам домов. Здание Приюта, стоявшее на холме и казавшееся ему в призрачном лунном свете замком злого волшебника, осталось далеко позади. Но тревога уже выплеснулась за стены Приюта - Хайк это чувствовал, - и скоро за маленьким беглецом начнётся настоящая охота. И до начала этой охоты он должен добраться до Трущобы: ведь Мэй - его Мэй! - просит о помощи!

И он успел - когда в чёрном небе загудели первые вертолёты, Хайк уже миновал черту города, и знакомый запах свалки показался ему ароматом. К счастью для беглеца, Приют находился на окраине, подальше от людских глаз, и Хайк, ведомый своим нечеловеческим чутьём, выбрал правильное направление в паутине улочек и переулков предместья.

…На пределе слуха родилось еле слышимое жужжание, постепенно нараставшее и превращавшееся в рокочущий гул. Один из вертолётов приближался, ощупывая темноту поисковыми детекторами и приборами ночного видения. На тёмном фоне неба прорисовался светящийся круг, образованный вращающимися лопастями, и Хайк сжался в комок, сливаясь с кучами мусора и затаив дыхание.

Пронесло. Вертолёт прошёл неподалеку, но не изменил направление и не завис - значит, на его борту ничего не заметили. Хайк осторожно выдохнул, и тут где-то рядом раздался громкий шорох.

Огромная крыса вылезла из-за мусорного бака и уставилась на Хайка тёмными, чуть поблескивающими бусинами глаз. Таких громадных крыс мальчик ещё не видел - длинный облезлый хвост твари скрывался за баком, а размерами она могла поспорить с небольшой собакой. Несколько бесконечных секунд они смотрели друг на друга - Хайк ждал, что крыса вот-вот прыгнет на него, - а потом по асфальту со звоном покатилась пустая консервная банка. Крыса мгновенно исчезла, и мальчик обернулся.

В нескольких шагах от него стояли четыре безмолвные человеческие тени. Когда и как они появились, Хайк не слышал - обитатели Трущобы умели передвигаться бесшумно. Хайк ощутил было радость - он нашёл людей, которые ему помогут! - встал и хотел уже шагнуть им навстречу, но его остановило дыхание злобы, которым так и веяло от молчаливых ночных призраков.

– Та-а-ак… - раздался скрипучий и очень знакомый Хайку голос (да, он слышал этот голос много раз - тогда, в своей прежней жизни). - Сожри меня крысы, если это не "сынок" Трубогиба! Вот это встреча, щенок-полукровка…

Лунный свет стал чуть ярче - в затягивавших ночное небо облаках появилась очередная прореха, - и Хайк узнал говорившего. Это был Злыдень, или Кот - его прозвали Котом за умение видеть в темноте, а Злыднем - за основное свойство натуры, - мулат, одно время бывший правой рукой Трубогиба и лелеявший замыслы когда-нибудь занять трон "короля" Трущобы. Фавор Кота закончился, когда он походя дал пинка Хайку - просто так, ни за что. Трубогиб тогда выбил Злыдню пару зубов и навсегда лишил его своего расположения. Кот не осмелился открыто бросить вызов вожаку, но злобу - в полном соответствии со своим другим прозвищем - затаил. И вот теперь…

– Та-а-ак… - повторил Кот со злой радостью. - Трубогиб нынче далеко. Он давно хлебает пиво в аду - если, конечно, черти расщедрились, - и вряд ли сможет заступиться за тебя, крысёнок. А я - я здесь, и ты заплатишь мне за выбитые зубы. Один к одному, по курсу: один мой зуб - одно твоё яйцо. Идёт, гадёныш?

Злыдень сделал шаг вперёд, и трое его спутников повторили это движение. "Они меня убьют, - с пронзительной ясностью понял Хайк, - и… и Мэй не дождётся моей помощи!".

В лицо ему пахнуло вонью гнилых зубов изо рта Кота - на свалке не водилось хороших стоматологов, - а Злыдень сделал ещё один неспешный шаг, явно наслаждаясь страхом и беспомощностью загнанной в угол жертвы, и протянул к Хайку свою волосатую коричневую лапу.

В мозгу Хайка словно что-то взорвалось. В краткий, но растянувшийся миг Волчонок вспомнил всю свою звериную жизнь в Трущобе, где он выжил только благодаря Трубогибу; вспомнил холодные глаза воспитателей Приюта, откуда он только что сбежал, и синие-синие, как чистое небо, глаза Мэй.

– Трубогиб сделал доброе дело, удалив тебе твои гнилушки! - яростно выкрикнул он и резко выбросил вперёд правую руку.

С пальцев Хайка прямо в лицо Коту ударила огненная плеть. Злыдень захлебнулся воплем, закрыл горящее и обратившееся в обугленную маску лицо руками, рухнул под ноги мальчика и замер, а Хайк хлестнул своей пылающей плетью ещё двоих - одного за другим.

Эти жили дольше - они ещё катались какое-то время по кучам мусора, распространяя вокруг удушливый запах горящей плоти и чёрный смрадный дым. Последний оказался самым сообразительным - он развернулся с проворством крысы и резво бросился бежать. Хайк следил за ним пару секунд, потом поднял левую руку - правая почему-то нестерпимо болела - и спокойно ударил бегущего. В спину. Издалека - с двадцати шагов.

На этот раз огня не было - чёрную тень последнего из нападавших словно перерезало невидимым стальным лезвием. Отчётливо хрустнул позвоночник, бегущий человек коротко вякнул и упал, а Волчонок бессильно опустился на грязный асфальт.

Всё тело Хайка корёжило приступами жестокой рвоты, руки и ноги тряслись. Появись сейчас та недавняя крыса, она нашла бы себе лёгкую поживу - мальчишка не мог и пальцем шевельнуть, даже под угрозой немедленной и мучительной смерти. Он выложился весь, без остатка и едва мог дышать. И ещё Хайк рыдал, рыдал беззвучно и безутешно, рыдал оттого, что впервые в жизни убил четверых людей. Да, эти люди желали ему зла, и Хайк защищался, но от осознания этой жестокой истины ему было не легче. Эти люди, какими бы они не были плохими, жили, дышали и на что-то надеялись, а он, Хайк, всего за несколько секунд лишил их всех этих возможностей - навсегда…