Гарун Тазиев - Вода и пламень

• Название: Вода и пламень
• Автор: Гарун Тазиев
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1976

Гарун Тазиев, известный вулканолог, рассказывает о своих необычайных путешествиях, связанных с изучением деятельности вулканов. Очень точно он описывает поразительные зрелища и явления, происходящие при извержении вулканов, которые он наблюдал.

В книге приводится история гибели цветущего города Сен-Пьер, а также ряд других историй, послуживших уроком для человечества в деле более пристального изучения грозного явления природы.

---

Просыпаемся в сизой заре от щебетанья – крохотные голубенькие птички прыгают с ветки на ветку в листве мимоз. Гляжу на скалу и замираю от восхищения: прямо в трещине на вертикальной стене кряжистый кустарник усыпан дивными коралловыми цветами – это пустынные розы.

Пока навьючиваем ослов, откуда-то налетают стервятники, привлеченные запахом пищи, и кружат над головой, потом опускаются громадной стаей на край скалы. Все в нетерпении хлопают крыльями и пританцовывают, ожидая, когда мы наконец уйдем и они смогут начать пиршество.

Идем по верхней губе ущелья Лаисами. По сути это каньон, пропиленный в твердых слоях базальтовых нагромождений. Когда-то здесь в толще лавы образовалась трещина, которую затем углубили потоки. Постепенно долина достигла профиля равновесия – уровня, ниже которого потоки не углубляют своего ложа. За тысячелетия каньон состарился: воды уже больше не вымывали почву, а, наоборот, устилали дно слоями наносов – гравием, глиной, песком. И тут вновь случился катаклизм, в результате которого резко опустился район устья реки – она превратилась в озеро Рудольф. Снова началась интенсивная эрозия. Настолько интенсивная, что казалось, кто-то продолбил стамеской древнее дно реки. В конце концов образовался этот почти идеально ровный каньон, никак не напоминавший творения природы.

Эрозия шла с такой яростной силой потому, что уровень устья опустился метров на пятьдесят: где-то в центре Рифта ушел вниз новый блок. Миллионы лет спустя после образования гигантских разломов процесс все еще продолжался…

Цепляясь за острые камни, мы взобрались на новый перевал. Каждый втайне надеялся, что сейчас-то заметим на горизонте озеро. На гребне нас ждал ветер. Сильнейший теплый поток толкал в спину и гнал дальше, вперед. Вот где рождались легендарные бури на Рудольфе! Приходилось изо всех сил упираться в скалы, чтобы тебя не сдуло вниз. Но постоять так хотелось: ведь нам открылось озеро!

Незабываемый момент: сколько лет я разглядывал на карте волшебное название «озеро Рудольф» и вот теперь видел его наконец. Среди однообразного ландшафта сизых гор виднелась широкая голубая лента. Кончились стиснутые скалами уэды, мы вновь вышли на безбрежный африканский простор, и нас подгонял необузданный ветер – подлинный владыка здешних мест.

Да, было именно такое впечатление: перед глазами расстилается целиком вся Африка. До самого горизонта уходили, сменяя друг друга, столообразные плато, упираясь где-то далеко-далеко в дымку зубчатых вершин. Озеро покоилось в середине панорамы, смыкаясь на севере с голубизной неба. Мы добрались до южной оконечности этого внутреннего моря, «Бассо норок», как зовут его пастухи-нилоты. Триста километров на шестьдесят – озеро вытянулось вдоль 36-го меридиана, в самом сердце Большого Рифта, которому оно обязано своим рождением.

К югу от побережья земля являла лунный пейзаж: ни следа растительности, одни хаотические черные нагромождения застывших лав недавних извержений и ржавые конусы вулканов с зияющими дырами кратеров. Десятки и десятки пайков, словно нарывы черной проказы.

Который же из них Телеки? В бинокль видно, как из склона одного кратера подымается дымок. Фумарол? Может, это и есть он? Сегодня к вечеру доберемся к озеру, а уж завтра как следует рассмотрим вулкан. Осталось всего несколько лье.

Но именно последний отрезок оказался самым трудным! Куда труднее, чем мы ожидали… Вначале мы осторожно спускались между шатавшимися глыбами. Тропа вывела нас на широкую лагу, устланную круглым галечником; лишь кое-где проглядывали языки песка. Альтиметр показывал 650 метров. Это очень низко, если вы находитесь в двух с половиной градусах от экватора, на сковороде пустыни; в тени под брюхом осла термометр подскакивал к 500…

Между тем до полудня было еще далеко, а значит и до полуденного привала тоже. В ложбине было безветренно. Мы механически переставляли ноги, согнувшись под палящим солнцем почти закрыв глаза: настолько нестерпимо сверкал песок. Горячий воздух плотной массой вползал в легкие, обжигал гортань, и долгожданная цель вдруг как-то потеряла свой смысл, уступив место мечтам о тени и свежей воде… Мы то и дело оступались на камнях, щиколотки больно ломило от напряжения, а песок мягко заглатывал ногу.

Долгожданный привал в иллюзорной тени акации; тонкие веточки и колючки, конечно, не в силах укрыть нас от жгучего солнечного потопа. Разгрузили ослов, и те, не обращая внимания на жару, начинают усердно щипать своими мягкими бархатными губами жесткие травинки, пробивающиеся между камнями. Мы пытаемся найти местечко, чтобы вытянуться. И пьем. Наконец-то!

Ленивые часы полуденной дремы. Время остановилось, огненный шар на небосводе не думает ползти дальше… Луи, обнаженный по пояс, лежит, надвинув на глаза ковбойскую шляпу. За время пути у него отросла жесткая черная борода, у Жака она пепельно-серая. А у меня? Провожу ладонью по подбородку – бррр!.. Со стороны мы выглядим беглыми каторжниками. Пятница с братом тоже изменились. Нет, борода и у них не выросла, но краска сползла с тел, смытая потом. Теперь они одинаково черные. Жара заставила их сбросить набедренные повязки, и они лежат нагишом в тени колючего зонта, продолжая свой бесконечный разговор. Аскари ни за какие коврижки не согласился расстаться с уставной формой, он при полном параде: шорты, рубашка, пилотка. Присев на камень, драит тряпочкой свою винтовку.

Часам к трем солнце чуть снижается, позволяя продолжить марш. Вернее, начать подготовку к нему. Надо собрать ослов, навьючить их, завязать ремешки, на одном – два раза, на другом – три… Лишь к четырем часам удается выступить. Идем по уэду. Перед дорогой выпили чай, и жажда сразу становится неуемной; мысль о неисчерпаемом количестве воды в озере сверлит мозг. На карте помечено: «Вода загрязнена, но пригодна для питья». Уверен, что она божественна! Воображение подстегивает, и я тороплюсь вперед, задевая за камни и увязая в песке. Боже, неужели к вечеру у нас будет целое озеро!

На тебе… Темнота застает на высохшем русле уэда… Делать нечего, придется разбивать лагерь. Собрали колючие ветки, разожгли костер. Африканцы принялись варить просо, а мы – кипятить воду для чая. Литры чаю. Вяло жуем овсяную галету с кусочком грюйера.

Внезапно с вершин потянуло ветром. Мы лежали на спине, вытянувшись на походных койках, держа в одной руке горсть сушеных фруктов, а в другой – кружку горячего чая. И тут впервые за все время на востоке по звездам быстро пробежали два темных облака.

– Дожди, – тихонько сказал Ришар.

– Да…

Новость неприятная: дожди здесь – нечто совершенно страшное. Случается, они не выпадают несколько лет подряд, а потом проливаются библейским потопом. По высохшим уэдам в брызгах пены прокатываются валы, таща куски скал в несколько тонн весом, вырванные с корнем деревья и трупы застигнутых врасплох животных.

Как бы такое не случилось с нами… Внимательно прислушиваемся. Нет, кажется, гром не гремит. Бывает, что дождя и не видно – торнадо обрушивается за несколько лье высоко в горах. А полчаса спустя оттуда низвергается поток, тысячи тонн мутной воды пополам с грязью, неся впереди таран из вырванных деревьев и обломков скал. Страшная картина.

Может статься, дожди пройдут дальше к югу и отрежут нас от машин. Это тоже очень неприятная перспектива. Поворачиваем головы и застываем: весь небосклон к югу в обложных тучах. Звезды погасли, и там упала грозная тьма.

Страх перед возможной бедой заставляет вскочить и, не обращая внимания на порывы ветра, начать перетаскивать багаж на крутой берег, почти нависавший над уэдом. Остаток ночи мы чутко прислушиваемся к далеким раскатам грома и наблюдаем за звездами, то появлявшимися, то вновь скрывавшимися за покровом туч.

До самой зари не стихал ветер. Наконец забрезжил рассвет. На юго-востоке, где неприступной твердыней высится гора, появилось великолепное белое облако, частью размазанное по лазури неба. Зрелище необычайно красивое, но у нас от него на душе скребут кошки.

Итак, вновь потерян день и сорван весь график: мы еще не добрались до озера, а значит, завтра не будем у вулканов. Паек урезан до четырех галет в день (в каждом печеньице не больше двадцати граммов), тонюсенького ломтика сыра и двух горстей сушеных фруктов. Сахар и сгущенное молоко шли в чай.

– Мы мало едим соли, – заметил Тормоз, – и поэтому мучимся от жажды.

– А с чем ее есть? Вот были бы спагетти… Раньше следовало думать.

Мы сознательно отказались от продуктов, которые надо готовить, чтобы сэкономить драгоценную воду.

– Перестаньте поминать спагетти! – обернулся Жак Ришар. – Особенно под болонским соусом, с хорошим слоем тертого пармезана…

– Слушай, хватит! Пошли уже гастрономические грезы! А ведь мы даже не на обратном пути…

– Так вот, о соли, – упрямо гнул свою линию Луи. – Ее можно глотать просто так. Главное – чтобы она оказалась в организме.