Сергей Щепетов - Клан Мамонта

• Название: Клан Мамонта
• Автор: Сергей Щепетов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0353-6

Бескрайняя степь стала тесной: гибнут мамонты, кроманьонские племена воюют друг с другом и между делом истребляют последних неандертальцев. Семен Васильев научил свое племя запасать пищу, лепить глиняную посуду, строить лодки и ковать клинки из метеоритного железа. Хватит ли этого, чтобы выжить и победить врагов?

Вновь и вновь Семен натыкается на следы чужого вмешательства. Он уже знает, что у представителей высокоразвитой цивилизации есть план ускоренного развития человечества: приледниковые степи должны превратится почти в пустыню – тундру и лесотундру, исчезнут крупные млекопитающие, а уцелевшие туземцы будут вынуждены заняться земледелием. Творцы истории не учли только одного: случайно оказавшийся в каменном веке геолог полюбит этот мир и будет его защищать.

---

«Наверное, можно ей приказать, и она покорно пойдет вместе с нами. А потом начнет тосковать…»

Пятеро мужчин двинулись за нартой. Варя стояла и смотрела им вслед. Семен помахал ей ручкой. Значение этого жеста было ей неизвестно, и она осталась стоять на месте.

Часа через два-три она догнала их. Семен предвидел такое развитие событий и уговорил спутников не проявлять эмоций по этому поводу. Варя почти плакала, если мамонт может плакать. Семен чувствовал, что противоречивые желания просто разрывают ее на части, что она мучительно хочет, чтоб ей приказали, чего-то от нее потребовали – она с удовольствием подчинится, с радостью все выполнит, но… Но люди молчали, и Варя в конце концов остановилась. И стояла, пока маленький караван не скрылся из виду. Потом повернулась и пошла обратно к «своим». Семен вздохнул – облегченно и горестно.

Что в тот день происходило в большой лохматой голове молодой мамонтихи, для всех осталось тайной. Когда люди остановились на ночлег, она вновь догнала их. И больше уже не уходила – ее выбор был сделан. Если и не навсегда, то надолго.

Глава 4 МЕСТЬ

Все новые и новые люди поднимались по скользким камням – одетые в шкуры мужчины и женщины. Они останавливались на вершине длинного пологого холма, прикрывающего поселок, и смотрели вдаль. Они смотрели, как по заснеженной степи, под хмурым зимним небом приближается собачья упряжка.

Нарту дозорный заметил давно – и подал сигнал. Это было непросто – в языке жестов, которым лоурины разговаривают на расстоянии, нет выражения: «К поселку движется упряжка: нарта, шесть животных, человека нет».

Мужчины – их было совсем немного – вышли с оружием, ведь все непонятное несет угрозу. Теперь они стояли и смотрели, как темное пятнышко вдали увеличивается, разделяется, превращается в бегущих животных и пустые сани. Упряжка возвращается по своему старому следу, но движется неровно. Животные то сбиваются с лыжни в сторону и почти останавливаются, то вновь выстраиваются попарно и делают рывок. Самые зоркие из встречающих вскоре различили, что один из зверей задней пары идет плохо. Он то рвется в сторону, то падает на снег, и тогда остальные его тащат, замедляя ход, или даже останавливаются и ждут, когда он встает.

«С этой упряжкой в степь ушли два охотника – где они? Животные сбежали от них вместе с нартой?! Такого не могло случиться, ведь эти звери не домашние собаки, а полукровки или настоящие волки. В упряжке они ходят добровольно, и бросить людей – членов своей стаи – они не могут. Если только мертвых.

Когда они уходили, животных было одна рука и еще три – всего четыре пары. Сейчас их шестеро – где еще двое? Вон тот – задний – что с ним? Это молодой полукровка – если он болен или ранен, то почему в упряжке? А если просто не хочет работать, то почему остальные терпят и не наказывают его?»

Звери остановились там, где обычно разгружаются нарты – на вытоптанной площадке, прикрытой от ветра невысоким снежным валом. Ни лая, ни визга: молча орудуя передними лапами, животные принялись освобождаться от упряжи. Она предельно проста – широкая ременная петля с одной связью через спину. «Надеть ее сами они не могут, а вот освобождаются без труда. Могли бы давно это сделать – там в степи. Но они упорно тащили свой груз – десятки, наверное, километров. Их лапы сбиты в кровь – сейчас "тяжелый" снег. Для езды по нему у людей был с собой комплект мешочков-сапожек из выделанной кожи, которые надеваются на лапы. Только обуть зверей, наверное, было некому…»

Буровато-серый с подпалинами пес-полукровка, шедший в последней паре, не попытался снять упряжь – упал на снег и, тихо скуля, пытался укусить собственный живот. Он извивался, переворачивался на спину, запутывая ремни и пачкая снег кровавой слюной. Огромный серебристо-серый, почти белый вожак стоял над ним и смотрел. Потом волк чуть согнул передние лапы, опустил голову, сомкнул челюсти на горле сородича и рванул.

Хрип, судороги, кровь из рваной раны…

И вновь тишина – зрители стояли молча. Вожак упряжки поднял голову и посмотрел на них. Люди поняли и расступились. Пошатываясь от усталости, волк двинулся обратно в степь. Его команда осталась на месте – звери знали, что сейчас им принесут мороженое мясо.

Нет, нарта не была пустой – так только казалось издалека. Восточный Ветер лежал на спине лицом вверх. Его открытые, навсегда застывшие глаза смотрели в пасмурное зимнее небо. Тело было привязано – кисти вытянутых вперед рук ременными петлями к передним копыльям, еще один ремень, которым обычно крепили груз, перекинут поперек нарты на уровне пояса.

Из правой части груди наискосок вверх торчало древко дротика.

Животным принесли мясо, и они, подавшись в сторону, принялись молча набивать желудки. Люди подошли к нарте – вождь Черный Бизон, старейшины Медведь и Кижуч, воин Семхон Длинная Лапа.

Остальные столпились за их спинами. Ветер трепал мех их одежд, норовил проникнуть в каждую щель, но они не чувствовали холода – стояли и смотрели.

«…Один из старших воинов и самых удачливых охотников. Когда-то, после битвы с отрядом хьюг-гов, я лечил ему перелом ключицы. Тело не привязывали к нарте – умирая, Ветер смог сбросить груз и привязать себя сам. Перед этим, возможно, ему пришлось запрячь зверей, если, конечно, они были свободны. Он не пытался спасти себя или сохранить свое тело для правильного погребения – погибшие в бою воины в любом случае навечно уходят в Верхний мир. Он хотел передать весть сородичам, оставшимся в Среднем мире. Какую?»

Вождь прикрыл глаза в знак согласия, и Медведь, сняв рукавицу, вытянул из чехла на поясе длинный широкий нож.

Мерзлое мясо и кости поддавались плохо, но закаленные клинки из метеоритного железа режут почти все. Вождь сбросил рукавицы и подставил ладони. Старейшина положил на них древко с кремневым наконечником, заляпанным замерзшей кровью.

Все молчали: пояснений не требовалось.

«Только это еще не все, – думал Семен. – Почему ничего не "сказал" вожак упряжки? Почему волк ушел, отказавшись от пищи? Или… "сказал"?»

Семен снял рукавицы, подтянул повыше рукава парки и, достав нож, присел возле мертвой собаки. Теперь все смотрели на него.

Туша еще не успела замерзнуть, а клинок был острым – почти как бритва. Человек догадался, что нужно искать, и не ошибся: собачий желудок оказался полон крови. После надреза в нем что-то распрямилось, и кровь обрызгала лицо и одежду человека. Семен встал, держа в пальцах длинную гибкую ленту с зазубренным краем и острыми концами.

– Что это? – спросил вождь.

– Похоже на китовый ус, – вздохнул Семен. – Вам не известен этот способ охоты. Наверное, у чужаков есть доступ к морю или контакты с теми, кто возле него живет. Такая штука сворачивается, вмораживается в кусок льда и покрывается салом. Если медведь или волк проглотит, лед оттает в желудке и пружина развернется…

– Но волки не едят падаль.

– Он был собакой. И двое зверей, которые не вернулись, тоже были собаками. Они привыкли доверять людям.

Приближение беды все чувствовали давно и гадали: какой она будет? Как придет? И вот ожидание кончилось.

Средний мир меняется – и меняется быстро. Вместе с ним меняются и Законы жизни. Они должны меняться – это уже признали все. Но есть Законы – их совсем немного – которые ни меняться, ни уходить в прошлое не могут. Это те, которые дают людям право считать себя людьми. Те, которые превращают толпу в племя. Один из таких законов очень прост: кровь своих должна быть отмщена. Иначе теряет смысл все.

Закаменев на холодном ветру, стоял вождь с чужим оружием в руках: не нужно совещаться со старейшинами, нет нужды принимать решения. Для такой ситуации ритуал расписан многовековым обычаем – тут не о чем говорить, не о чем спорить. Черный Бизон просто поднял глаза на людей:

– Кто?

– Я!

Сказано было, пожалуй, слишком торопливо, но вождь почувствовал облегчение и кивнул: -Да.

Бескрайняя всхолмленная степь от горизонта до горизонта. Снег. Поземка. Сбившиеся в тесные кучки стада бизонов, лошадей, оленей, небольшие группы мамонтов. В непогоду животные стараются держаться ближе друг к другу. Их все еще много – степь жива, она борется с гибелью. Борется, давая корм животным. Без них она умрет и станет тундрой – арктической пустыней, в которой живут лишь лемминги да северные олени.

А люди?

Да, они есть. Их ничтожно мало на этом бескрайнем пространстве. Но много ли их нужно? Ветер перевевает мелкий сухой снег – заметает следы от полозьев нарт. А вот еще след и еще… Старые и свежие, они тянутся к пологому длинному холму, что близ устья крупного ручья, впадающего в реку. Из-за этого холма ветер несет запах дыма и звук – простой трехтоновой ритм на две четверти. Это говорят деревянные тамтамы лоуринов. А еще голос – ритмичный рев, мало похожий на человеческий.

Длинный холм или каменная грива слегка прикрывают поселок от зимнего степного ветра. Налетая на препятствие, он меняет направление, закручивается и рвет в разные стороны высокое дымное пламя костра Совета. Этот огонь сейчас никого не обогревает. Он горит сразу в трех мирах – Нижнем, Среднем и Верхнем, – соединяя ныне живущих с умершими и еще нерожденными.