Юрий Рытхэу - В долине Маленьких Зайчиков

• Название: В долине Маленьких Зайчиков
• Автор: Юрий Рытхэу
• Издательство: Известия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1980

---

Большинство стариков вынуждено было просить ускорить им переход к верхним людям. Следуя древнему обычаю, стариков удушили. Таким образом Локэ избавился от нетрудоспособных членов стойбища, и теперь с ним оставалось шестьдесят три человека. Среди них не было ни богатых, ни бедных. Все принадлежало Локэ, но пользоваться богатством мог каждый. В стойбище никто не голодал, все были одеты и обуты. И здоровы. Если кто-нибудь заболевал, его особенно и не лечили: сильный человек выживал, а слабый – умирал.

Ни голод, ни холод не посещали стойбище Локэ, ибо сам мудрейший заботился о людях. «Живите в тепле и сытно, – говорил Локэ, – но думать за вас буду я. Пусть ваш разум не отягощают заботы».

Только двум оленеводам – Мивиту и Арэнкаву, кроме самого Локэ, разрешалось посещать другие стойбища. Эти двое совсем недавно были анкалинами и пришли в стойбище уже на памяти ныне живущих. Их погнала в тундру та же сила, которая заставила Локэ покинуть побережье.

Во время весенних празднеств Локэ созывал в свою ярангу людей и рассказывал им об ужасах другого мира.

А мир этот все настойчивее напоминал о себе.

Однажды в стойбище услышали собачий лай, и с перевала в вихре снега спустилась упряжка. Люди собрались возле нежданных пришельцев, удивленные и возбужденные любопытством. Локэ пригласил гостей в ярангу. Их было двое: один чукча, второй русский, хорошо говорящий по-чукотски.

То, что они рассказывали, было настолько неправдоподобно, что никто им не поверил. Они уехали на следующий день, пообещав приехать весной. Арэнкав и Мивит отправились проводить их до ущелья. Через некоторое время послышался глухой шум сорвавшейся снежной лавины. Локэ понял, что гости не сдержат своего обещания. Поздно вечером Арэнкав и Мивит вернулись и подтвердили догадку мудрейшего.

Иногда Локэ уезжал на несколько дней. Останавливался в стойбищах оленеводов, избегая больших прибрежных поселений. Во время одной из таких поездок Локэ узнал, что на русской земле идет большая война.

Локэ несказанно этому обрадовался. Он полагал, что, занятые собственными делами, русские оставят в покое стойбище. И действительно, лет шесть никто не посещал долину Маленьких Зайчиков. Но в последние годы другой мир с новой силой стал напоминать о себе. Первыми появились в небе железные птицы. Одни из них летели высоко, а иные проносились низко над землей и своим ревом пугали оленей. Пастухи, посланные выбрать новые пастбища, возвращались, обеспокоенные шумом в тундре. Пастбища были уже заняты другими.

Локэ решил сам отправиться на поиски. Несколько раз на пути ему встретились санно-тракторные поезда. Через тундру строили дорогу: копали землю, взрывали скалы. Осторожными расспросами Локэ узнал, что в долине будут строиться большой поселок и рудник.

Новость, которую сегодня привезли Арэнкав и Мивит, подтвердила худшие предположения Локэ. Больше некуда уходить. Мудрейший отлично знал тундру, чтобы сделать такой вывод. Он сам себе устроил западню, и теперь петля затягивалась.

Локэ взглянул на разложенные вокруг вещи. По всему видать, больше они ему не понадобятся. Он пошарил в темном углу и вытащил каменный молоток. Расколотил граммофон, превратив его в бесформенную кучу дерева и металла. Разломал барометр, граммофонные пластинки. Обломки сложил в сундук и вышел из яранги.

Светила полная луна, затмив звезды. Блестели горные вершины. Локэ снял с крыши яранги легкую гоночную нарту и сволок на нее сундук. Впрягшись, он потащился к реке. Полозья легко катились по подмерзшему насту. Путь Локэ лежал к маленькой протоке, шедшей от источника Гылмимыл. Здесь он намеревался похоронить свой сундук. Лед в протоке никогда не был толстым, и даже на морозе в середине зимы в нем нетрудно сделать прорубь.

Локэ очистил от снега лед и начал долбить его насаженным на палку ножом. Острые осколки больно били по лицу, но Локэ лишь изредка поднимал голову, чтобы взглянуть на луну: ночи стали коротки.

Когда прорубь была готова, Локэ подтащил поближе нарту и, подняв ее за один конец, спустил в темную воду сундук. С глухим всплеском вода приняла тяжелый груз, булькнула и снова стала гладкой, только диск луны отражался в ней.

Локэ двинулся назад, волоча пустую нарту. Вместо облегчения он чувствовал страшную тяжесть в теле.

«Заболел», – подумал он и, немного помедлив, решительно повернул к Гылмимылу, чтобы окунуться в целебную воду.

При лунном свете горячий пар казался еще гуще. Локэ разделся и сложил одежду на нарту. Снег щипал пятки. Локэ осторожно опустил в воду стылые ноги и вместе со снегом соскользнул в пахучий пар. От горячей воды захватило дыхание. Но Локэ знал, что это минутное ощущение: пройдет немного времени, станет легко и приятно. Заняв в воде удобное положение, он ждал. Но облегчение не приходило. Наоборот, сердце будто кто-то сжал железными тисками, и оно вот-вот лопнет и брызнет кровью.

Локэ застонал и попытался выйти из воды. Но силы его словно растворились и выварились в горячей воде. Он цеплялся пальцами за податливый снег, пытаясь выкарабкаться. Твердый наст ломался, а тело, не имеющее опоры, все больше погружалось в воду.

Барахтаясь, Локэ опрокинулся навзничь, и его лицо оказалось под водой. Он невольно глотнул противной теплой соленой воды и закричал. Он кричал, ничего не видя вокруг себя, кроме диска луны, который все больше и больше тускнел, пока не слился с темным небом.

2

В стойбище Локэ смерть не была такой редкостью, чтобы вызвать переполох. Поэтому к похоронам готовились, как к знакомой, неизбежной работе, и делали ее с такой же добросовестностью, как если бы пасли оленей, мастерили новую нарту, собирали ярангу.

Когда Коравье увидел распухшее тело мудрейшего, он не смог сдержать жеста отвращения и отвернулся, чтобы не смотреть на выпученные, как у вареной рыбы, побелевшие глаза.

В пологе выла косоглазая Тилмынэу, жена Локэ, незаметная, тихая женщина, всю жизнь страдавшая от неутоленной жажды материнства.

Локэ не собирался так рано умирать, поэтому у него не было готовых погребальных одежд. По всем ярангам собрали лучшие белые выделанные шкуры и отдали их шить мастерицам стойбища.

В чоттагине яранги Локэ было оживленно, как во время празднества. О чем-то своем разговаривали женщины, проворно, в лад языкам, двигая иглами. Изредка, словно спохватившись, кто-нибудь из них взвывал, и плач, в котором слышалось больше усердия, чем чувства, заглушал громкие голоса мужчин.

Арэнкав и Мивит распоряжались похоронами. Они поминутно обращались к дряхлому Эльгару, получая указания, как достойно проводить в последний путь мудрейшего.

Коравье сидел рядом с молодыми пастухами и говорил о солнце, которое с каждым днем набирало силу.

– Хорошая погода стоит, – рассудительно говорил Инэнли. – Вчера я видел маленькую сосульку, выросшую на рэтэме яранги. Она блестела на солнце, как острие копья.

Пастухи говорили о будущем лете, но старательно не упоминали имени умершего: он ушел, но находится в яранге и слышит разговор. Он не может ответить, поэтому не стоит тревожить его.

Коравье молча слушал друзей, неотвязная мысль отвлекала его внимание. Как жить дальше? Что будет с их стойбищем без мудрейшего, который думал за всех и снял все заботы о завтрашнем дне с пастухов и их семей?

Мивит внес в чоттагин гадательную палку и подал трясущемуся от старости Эльгару.

Арэнкав пригласил Коравье в полог:

– Войдем к нему.

Коравье вздрогнул, сердце забилось от волнения: не хотелось снова видеть распухшее тело Локэ.

Глаза долго не могли привыкнуть к полумраку спального полога, освещенного мерцающим пламенем жирового светильника. Тяжелый густой воздух с трудом тек в легкие, и приходилось широко раскрывать рот, чтобы не задохнуться.

Огромное тело мудрейшего, покрытое куском рэтэма, высилось бесформенным бугром.

Мивит, Арэнкав и Эльгар просунули под голову покойника гадательную палку.

Нужно выяснить у уходящего все его желания: что он хочет взять с собой, на кого обижен, нет ли у него сокровенных мыслей, которые хотел бы поведать оставшимся на долгом пути жизни.

Эльгар допрашивал умершего тихим голосом. Гадательная палка легко поднимала мертвую голову – покойник был сговорчив и не держал зла на живых.

Арэнкав придвинулся к Коравье.

– Ушел от нас мудрейший, – сказал он.

Коравье кивнул.

– Кто теперь поведет наше стойбище по жизни? – продолжал Арэнкав. – Мудрейший не оставил после себя сына, достойного его разума и силы… Ты, Коравье, ему близкий родственник…

– Почему? – удивился Коравье.

– Женат на его дочери.

– Она не родная ему дочь, – сказал Коравье. – Росмунта даже не похожа на него.

– Знаю, – согласился Арэнкав. – Но он привёз ее в стойбище. Росмунта дочь его лучшего друга. Когда умирает друг, его дети становятся детьми друзей.