Василий Доконт - Ура, Хрустальная Корона!

• Название: Ура, Хрустальная Корона!
• Автор: Василий Доконт
• Жанр: Фэнтези

Предлагаемая Вашему вниманию книга происходит из породы полуфантастических романов, именуемых "Фэнтэзи" и является первой в серии книг, описывающих мир Соргона. Полуфантастических – потому что, как бы не изощрял свою фантазию автор, полностью избежать влияния окружающего нас с Вами мира ему не удастся. Любого из действующих в книге героев мы без особого труда можем найти среди окружающих нас людей, и не имеет значения, кем был он в книге: гномом, эльфом, орком или человеком. В этом и состоит подлинная заслуга Фэнтэзи – она показывает нам самих себя в самых невероятных ситуациях, которым нет места в обыденной нашей с Вами жизни. Итак, добро пожаловать в мир Соргона!

---

- Вы что, поссорились?

- Что ты, бабушка?! Как же я могу поссориться со своей лучшей подругой? Я вовсе ей не завидую, ты не думай. Просто мне тоже хочется, чтобы за мной ухаживали, хочется нравиться - а то всё ей, да ей. А ей и не нужно.

- Что ж ты так поздно ко мне заявилась - неужели до сих пор гуляли?

- Нет, я была во дворце: помогала собираться Его Величеству, пока королева отдыхала. Потом мы все участвовали в уборке дворца, потому что нам, как сказала Её Величество, " привалило работы " из-за отъезда министра Морона.

- Так и сказала - "привалило работы"?

- Ага, а потом сама над этим смеялась. Ты знаешь, я люблю королеву почти как тебя. Честное слово. Она простая и добрая, и относится к нам так, будто мы ей родные.

- Ты совсем ещё дитя, Сальва. Не понимаешь, что такое люди нашего круга, и готова восторгаться любым, кто тебе улыбнётся.

- И ничего подобного, бабушка. Я восторгаюсь только теми, кто мне нравится, потому что - хороший человек. А другие пусть хоть рот до ушей раздерут своими улыбками - мне до них и дела нет.

Постучав, вошёл лакей:

- Баронесса, вас просит принять его один военный.

- Либер, ты опять непочтителен. Сколько лет я тебе твержу: обращаясь ко мне, говори "госпожа баронесса", а ты, упрямец, всё своё. Что за военный? Он представился?

- Он не в форме, но вооружен до зубов, и назвался лейтенантом Яктуком. Только что за лейтенант, если не в форме?

- Ой, бабушка, это он. А почему к тебе? Он же мне предложения ещё не делал, да и поцеловались мы всего раза два или три…

- Вот как, не успела познакомиться, а уже целуешься? Этому тебя учат во дворце?

- И вовсе нет: я просто проиграла спор, что вытащу из-за стола министра Демада, и мне пришлось целовать офицера. Хорошо, что это оказался баронет, а потом уже не имело смысла прекращать, если начала, ведь так, бабушка?

- О боги! Что за дитя! Пригласи лейтенанта сюда, Либер, не стой же, как истукан.

- Можно я останусь, бабушка. Мне жутко интересно, зачем он пришёл. Ну, пожалуйста, бабушка. Ну, бабулечка, ну я тебя очень прошу…

- Сальва, не нахальничай, и не вздумай подслушивать. Иди! Я кому сказала - иди! - но строгость баронессы была напускной: в голосе её не слышалось ни раздражения, ни злости.

Яктук вошёл, звеня шпорами, и вежливо поклонился:

- Рад видеть вас, госпожа баронесса. Здоровы ли вы, не помешал ли я своим визитом вашему досугу?

- Хватит кланяться, баронет. Почему вы представляетесь чином, а не титулом, как это принято в приличных домах?

- Потому, что я к вам не с визитом вежливости и не в гости, хотя и почёл бы за великую честь, получив от вас приглашение, быть вашим гостем. Я к вам по делу, спешному и военному.

- Какое у вас может быть военное дело, вы же не в службе?

- Сегодня утром я назначен командиром роты Водяного в священных отрядах командора Тусона. Так что я полноправный лейтенант и сейчас выполняю свои офицерские обязанности.

- Тогда садитесь, господин военный, и расскажите, какая нужда вас привела в мой дом. Уж не хотите ли вы, что бы я пошла служить в вашу роту? Не обессудьте - не могу, Лонтиры отказались брать в руки оружие сотни лет назад - недаром наш герб - сломанное копьё.

- Вот это-то копьё и привело меня к вам, госпожа баронесса.

- Каким образом?

- Моей роте выделена для размещения заброшенная башня у Восточных ворот. Как оказалось, она настолько мала, что и малая часть роты с трудом разместится там, а рядом - заброшенный особняк, украшенный вашим гербом, госпожа баронесса. Я приношу свои извинения за нахальство, поскольку я осмотрел дом без вашего на то согласия, но у меня мало времени, и перед тем, как идти к вам, я хотел убедиться, что этот дом подходит для моих целей, - Яктук улыбнулся, вспомнив, с каким трудом перелезал через ограду упитанный сержант Хобарт, - Я осмотрел дом и выяснил, что он мне подходит. Вы, конечно же, знаете, что он совершенно пуст - вся мебель вывезена, то есть, имущества там нет никакого, а дом без досмотра ветшает и разрушается, - Яктук замолк, увидев на глазах баронессы слёзы, - Что с вами, госпожа баронесса?

- Вы правы, лейтенант, этот дом заброшен, имущество из него вывезено или продано… Этот дом - память о нашей с бароном скорби. Там жил наш сын со своей семьёй, наш единственный ребёнок, отец Сальвы… Безрассудный смельчак, он ничего не боялся, и погиб сам, и погубил свою жену, когда Сальва была ещё шестимесячной крошкой. И что понесло его кататься по льду Искристой? Разве это разумно - кататься на санях по тонкому льду? Река только стала, лёд ещё не окреп… Вы напомнили мне об этой трагедии, лейтенант, простите мне мои слёзы. Есть утраты, которые не восполняются, и есть раны, которые не заживают…

- Это вы простите меня, госпожа баронесса, я не знал ничего об этом… Я не хотел причинить вам боль. Ещё раз простите и разрешите откланяться.

- Не разрешаю. Я не виню вас ни в чём, сядьте. Вы правы, дом разрушается и ветшает без присмотра. Но муж в отъезде, и я не знаю, как он отнесётся к тому, что под сломанным копьём Лонтиров поселятся солдаты. Вы можете подождать его возвращения?

- Увы, не могу. Мне необходим ответ тотчас же, так как в случае вашего отказа срочно придётся искать что-нибудь другое. Доводы в пользу вашего согласия таковы: мы приведём дом в порядок, и вы будете получать арендную плату с Храма Водяного, который будет содержать и снабжать мою роту, - баронету понравилось, как это прозвучало: "мою роту", и он повторил ещё раз, - да, госпожа баронесса, мою роту. Если же об аренде, об оплате аренды со служителем Гандзаком договориться не удастся, я готов купить этот дом, поскольку это первое моё назначение, и я не могу себе позволить провалить порученное мне дело. От этого зависит моё будущее и как офицера, и как первого Яктука на венной службе. Я не могу допустить, чтобы о Яктуках говорили, что лучше бы они никогда не шли в армию, потому что неспособны к военной службе. Честь семьи, знаете ли.

- Как вы красноречивы, баронет. Люди нашего круга должны помогать друг другу, и мой муж не осудит меня, если я помогу одному из членов баронской семьи выполнить свой долг, тем более что это сын его товарища по Кабинету…

- …и друг его внучки, - Сальва всё-таки подслушивала, и теперь решила вмешаться, - Не забудь, бабушка, пригласить лейтенанта заходить к нам в наши приёмные дни. А в неприёмные я и сама его приглашу.

6.

Первый ночлег был намечен на постоялом дворе "Петух и собака" при выезде из города Мургаба. Рядом был расположен и почтовый двор, над которым развевался красный вымпел вестников. Проехали седьмую часть пути до Аквиннара, и, если не произойдёт ничего неожиданного, король Фирсофф рассчитывал прибыть на Совет вовремя.

За весь день сделали только одну остановку - справить нужду, и больше никаких задержек не было: сановники спали в своих возках после бессонной ночи и никому не мешали, а солдаты что - они привычны.

Как Паджеро и ожидал, Фирсофф не имел ничего против присутствия Бушира, даже был рад оперативности Храмового Круга: для разговора на Совете это было хорошим подспорьем и не менее веским аргументом.

Кряхтя и постанывая, сановники вошли в помещение трактира при постоялом дворе, и, лишь войдя, хватились Лонтира. Первого советника с трудом извлекли из возка - он был мертвецки пьян, и только глупо улыбался окружающим его людям, не отличая одного от другого.

В дороге он не спал - пил и боялся, ему совершенно не было ясно, зачем он вылез с храброй идеей ехать всем, и что помешало ему остаться.

"Что я - герой или воин, зачем я еду вместе со всеми неизвестно к какому концу, если мне так страшно, и так хочется домой, к Сайде?"

И, удивительно, но Лонтир знал, что если ему снова предложат остаться - он снова откажется, трясясь от страха и сомнений. В нём выперло фамильное упрямство, которое когда-то стало причиной появления такого странного герба, как сломанное копьё, и со времён того легендарного предка, который первым отказался браться за оружие, ни один Лонтир не держал в руках ни меча, ни кинжала. Им было невероятно трудно, поскольку они не могли участвовать в поединках, что вызывало насмешки и обвинения в трусости, но, тем не менее, Лонтиры не уступали. Со временем их перестали задирать, а затем и вовсе возобладало мнение, что бросить вызов Лонтиру - всё равно, что ударить ребёнка, и даже ещё позорнее.

Человек, не привыкший к борьбе, всегда несколько трусоват, поскольку неизвестное часто пугает человека неумелого и неопытного, и барон Лонтир не был исключением. К тому же, он был немолод, а близость к последней черте повышает ценность каждого прожитого дня и не прибавляет храбрости тем, у кого её и так не хватает.

Упрямство у Лонтира оказалось сильнее страха, но не победило его, потому что страх - это ожидание неизбежного, реального или мнимого, и, веря в неизбежность гибельного исхода, барон не мог не бояться. Вино не делало его храбрее. Оно просто сокращало время ожидания - и это уже было благом. И Лонтир пил, и пил, и пил, как не пил никогда в жизни, а забытье всё не наступало. Забытье, в котором время ожидания просто исчезает. Пропадает целыми сутками, торопя развязку и помогая сохранить остатки достоинства в разъедаемом страхом человеке.