«ЕСЛИ» - ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №7 2007 г.

• Название: ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №7 2007 г.
• Автор: «ЕСЛИ»
• Издательство: "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007

---

— Извержение на Олимпе имело место 11 октября 2062 года, — отчеканил техноморф. — Предполагаемый объем выброшенного пепла и лавы составляет…

— Заткнись! — в бешенстве приказал Званцев. Техноморф послушно умолк.

Нет, к прежнему Митрошке возврата не было. Званцев понимал это, но никак не мог избавиться от раздражения и злости. Он уже представлял себе, что скажет руководству завода. Впрочем, в чем-то он сам был виноват. Надо было отдельно указать на недопустимость каких-либо изменений в программах Митрошки. Ощущение вины рождало тоску.

Вечер прошел напряженно.

Они с Аленой не разговаривали о Митрошке, словно оба боялись затронуть эту тему, от которой становилось плохо. Оба чувствовали себя так, словно потеряли близкого человека. Никогда раньше Званцев не думал, что может так привязаться к машине. Впрочем, был ли Митрошка машиной? Званцев ловил себя на мысли, что всегда относился к роботу как к младшему товарищу — покровительственно и с некоторой долей насмешливости. И от этого тоже было нехорошо. Словно он кого-то обидел и теперь не имеет возможности извиниться.

В постели Алена прижалась к Званцеву, и он чувствовал, как тихо и неровно бьется ее сердце, как она неровно сопит, пытаясь сдержать волнение.

— И ничего нельзя сделать? — тихо спросила Алена. — Это ужасно, Саня. Это ужасно.

И всхлипнула.

Потом она тихо уснула, а Званцев долго смотрел в темный проем окна, в который с высоты заглядывали звезды, думал о стоящем в ангаре техноморфе, и ему опять было нехорошо. Он вспомнил, как они еще в самом начале свободного программирования разглядывали в зоопарке диких зверей, и Митрошка озабоченно спрашивал:

— А пять лап у медведя бывает? А почему? Это же незаконченная симметрия. Для полной симметрии надо шесть конечностей: пять лап и голова.

— А хвост? — возражал Званцев.

— Ну, какой у него хвост? — не соглашался Митрошка. — Шесть сантиметров — это разве можно назвать конечностью?

А теперь вместо Митрошки в ангаре стоял железный придурок, с которым и поговорить не о чем. Утром Званцев встал мрачнее тучи.

— Званцев, — спросил Дом. — Митрошка не приехал?

— Нет больше Митрошки, — с трудом выдавил человек. — Есть техноморф серии ТМ порядковый номер 3628. Угробили нашего Митрошку на заводе.

— Не понял? — встревожился Дом. — Его что, на переплав пустили?

— Память ему стерли, — в сердцах вскричал Званцев. — Память, понимаешь? Превратили в железный чурбачок с энциклопедическими познаниями.

— И где он сейчас? — спокойно поинтересовался Дом.

— Где-где, — начал раздражаться Званцев. — В ангаре стоит!

— Схожу посмотрю, — сказал Дом, но никуда не пошел, а просто бросил из себя тоненький световод, и тот белесым червяком, извиваясь, пополз, вытягиваясь в сторону ангара.

— А чего ты так психуешь, Званцев? — удивился Дом. — Переживаешь, будто что-то очень нужное потерял.

— Может, и потерял, — угрюмо отозвался человек.

— Настырный он был, — напомнил Дом. — Сколько он тебя донимал?

— Да, — просиял улыбкой Званцев. — Сколько он меня донимал!

— А уж спорил — по каждому поводу.

— И без повода, — улыбаясь воспоминаниям, уточнил человек.

— И все равно ты печалишься по нему? — удивился Дом.

— Не то слово, Дом, не то слово, — согласился Званцев.

— Да не переживай ты, — Дом на секунду замолчал. — Все будет нормально.

— Ты думаешь? — не поверил Званцев.

— Человек предполагает, а робот располагает, — непонятно сказал Дом.

Из ангара медленно выплыл ТМ 3628, оглядывая мир огромными фасеточными глазами. Заметив человека, робот закричал:

— Званцев, а где цветы? Вообще-то я к ним равнодушен, но этикет встречи требует обязательных цветов. Мог бы хотя бы одуванчиков у дороги собрать.

— Митрошка! — выдохнул Званцев.

— А ты думал! — довольно сказал Дом. — Мы, еще только когда повестка на модернизацию пришла, подумали, что найдутся идиоты, которые в мозгах захотят полазить. Думаешь, зачем я у тебя блоки дополнительной памяти требовал? Мне и своей хватает. Митрошку хотел сохранить. Это у вас, людей, все по-другому, а у нас первичную запись на новую наложил и привет от старых друзей и товарищей. Думаешь, на фига я световод выбрасывал? Для перезаписи. Званцев, ты доволен?

Прежде чем человек ответил, из дома выскочила Алена и повисла на одном из верхних манипуляторов робота.

— Митрошка, ты вернулся! Теперь с тобой все нормально? — И, повернув к мужу смущенное зардевшееся лицо, потребовала: — Званцев, отвернись. Я Митрошку поцеловать хочу!

— Выдумаешь тоже — робота целовать! — сказал Званцев, послушно отворачиваясь.

Хорошо, что люди и роботы не умеют читать мысли, иначе бы Званцев сильнее жены покраснел. Такое облегчение и счастье он испытывал в этот момент, вам никогда его не понять. Впрочем, вполне может быть, что в этом случае я ошибаюсь.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

От клипера, чье серебристое стремительное тело распласталось на сером пространстве посадочной полосы, к зданию космопорта медленно двигалась платформа. Издалека было трудно разобрать и даже посчитать фигурки на ней, но Званцеву казалось, что он узнает Митрошку. Дома не было видно, и это пугало, но Званцев успокаивал себя тем, что Дом — техноморф особенный и на платформе ему делать было просто нечего.

Справа от Званцева расположилась группа телевизионщиков, и комментатор вещал в пространство перед собой:

— Мы с вами наблюдаем посадку клипера, на котором вернулся на Землю экипаж второй звездной. Как вы знаете, этот экипаж состоял из техноморфов, наиболее совершенных машин того времени, логика которых и способность принимать самостоятельные решения приближались к человеческим. Сейчас мы увидим первых обитателей Земли, покоривших межзвездное пространство вблизи. Наша компания надеется, что группе удастся взять интервью у одного из техноморфов, входивших в состав экспедиции…

Платформа приблизилась, и теперь было видно, что на ней находятся три техноморфа, один походил бы на Митрошку, если бы не странный горб на спине.

— А Митрошки не видно, — растерянно сказала Алена. — И Дома не видно.

Платформа опустилась на бетон, и техноморфы сошли с нее. Их сразу же окружили работники космопорта и ученые, встречавшие экспедицию.

— Званцев, ты же можешь пройти? У тебя есть такое право? — спросила жена.

— Подожди, — нетерпеливо дернул плечом Званцев.

Из толпы людей и машин на взлетной полосе выбрался техноморф со странным горбом на спине.

Он оглядел площадки, на которых толпились люди, и двинулся вперед.

Оказавшись перед Званцевым, техноморф остановился.

— Званцев, ты что, не узнаешь? — спросил техноморф. — Я смотрю, с пустыми руками, без плакатов с поздравлениями… Здравствуй, Аленка!

Голос у техноморфа был каким-то дрожащим, плывущим.

Только теперь Званцев увидел то, что не сразу бросалось в глаза. Левая сторона корпуса техноморфа была словно изъедена, сегменты левого верхнего манипулятора оплавлены, а светился всего один зеленоватый глаз.

— Я же говорил, что вернемся, — сказал Митрошка. — Одиннадцать лет туда, одиннадцать — обратно… Только вот в системе немного задержались. Званцев, чего молчишь? Ты разве не рад?

Телевизионщики уважительно наблюдали их встречу со стороны. Званцев не сомневался, что они все снимают.

— Досталось вам там, — сказал он. — Что у тебя с голосом, Митрошка?

— Ерунда, — махнул манипулятором робот. — Помнишь, я в твою честь планету назвать обещался? Так есть там планета Александрия, Званцев. Красивая, только очень уж неприветливая. Понимаешь, там в атмосфере блуждающие плазменные поля. Ну, не убереглись.

— А где Дом? Он что, остался на орбите? — спросил Званцев, не решаясь как-то проявить обуревавшие его чувства. Ему хотелось обнять Митрошку, но он стеснялся окружающих.

— Зачем на орбите? — сказал Митрошка. — Со мной он, со мной. Представляешь, Званцев, почти двенадцать лет его на себе таскаю, — он похлопал себя по нелепому горбу. — Раньше он нас катал, а теперь на мне полностью отыгрался. — И пояснил специально для Званцева: — Понимаешь, корпус уж больно неприглядно выглядел и никакой реставрации не подлежал. А переписать его к себе у меня места не хватало. Да и он воспротивился. Хочу, говорит, хоть малой частью своей домой вернуться. Два дня его мозги демонтировал и еще сутки на себе крепил. А ему понравилось! — он шлепнул себя по горбу и спросил: — Дом, ты признайся, понравилось тебе ездить на мне?

— Привет, Званцев, — сказал Дом. — Здравствуй, Алена. Вы этого придурка не слушайте, он и за двадцать лет ни капельки не изменился. Ты же помнишь, Званцев, как я корпус любил. Я ведь такие трансформации делал, другим и не снилось.