Синтия Хэррод-Иглз - Чернильный орешек

• Название: Чернильный орешек
• Автор: Синтия Хэррод-Иглз
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00173-8

«Династия Морлэндов» – это серия романов об истории семьи Морлэндов. Действие начинается в Англии в XV веке. Переходя от жизнеописания одного действующего лица к другому, писательница повествует о судьбе многочисленного семейства на протяжении нескольких поколений. Стремительный, захватывающий сюжет, увлекательная интрига, известные и не очень известные события и лица описаны ярко, сочно.

Действие четвертой книги «Чернильный орешек» разворачивается в охваченной пожаром гражданской войны Англии времен Карла I. Эдмунд Морлэнд пытается остаться в стороне, но раздор приходит в его собственную семью – старший сын приводит в дом невестку-пуританку, а младший становится роялистом.

Покинутый детьми, разлученный с любимой женой, Эдмунд изо всех сил старается защитить духовные ценности рода Морлэндов от кошмара войны.

---

– Так что держите наготове свои сабли, ребята, и ждите команды. Победа сегодня будет за нами!

Воодушевляющий гром приветствий сопровождал его к следующему отряду. Взволнованных лошадей с трудом удавалось удерживать на месте, а их седоки подгоняли поудобнее доспехи и вооружение, поглубже надвигали шляпы или каски, проверяли подпруги и стремена. Руперт, объехав полк, вернулся на свое место, а потом почти одновременно с обеих сторон начала обстрел неприятеля артиллерия, и трубы сыграли сигнал «шагом». Ряды кавалерии яростно ринулись вперед, но вскоре им снова пришлось сдержать свой пыл. Склон, идущий от края откоса, был настолько крутым, что поначалу они просто не могли передвигаться быстро. Но едва достигнув более плоской местности, трубачи сыграли «рысью», и вскоре Кит увидел вспышку на острие взметнувшейся вверх сабли Руперта. Сигнал к атаке! И до того, как труба повторила эту команду, волнение передалось от людей к лошадям. Отряд Гамиля находился на передней линии – самых быстрых лошадей всегда ставят вперед, – и когда Руперт пришпорил своего белого коня, пуская его в легкий галоп, Оберон едва не выпрыгнул из-под Кита. А потом всадники уже неслись во весь опор. Кит наклонился вперед, его сабля была готова к бою, глаза неотрывно следили за фигурой Руперта, скакавшего немного впереди Гамиля, а тот, его командир, стремительно несся на Светлячке чуть левее Кита. Со всех сторон гремел волнующий сердце гром от десяти тысяч копыт и леденящий душу жуткий боевой клич. Кит чувствовал запахи конского пота, пота всадников и истолченной травы, вокруг мерцали самые разные краски, мелькали гнедые и серые лошадиные шеи, расширившиеся глаза и откинутые назад уши, кушаки и доспехи, плащи и знамена, шляпы с перьями… От трех тысяч обнаженных сабель вспыхивал свет, подобный раскаленному огню. Кто может устоять против них? Пронзительно крича от избытка чувств, Кит вонзил шпоры в бока Оберона, и жеребец, оскалив зубы, рванулся вперед, без усилий перепрыгивая мелкую поросль дрока, его большие быстрые копыта, казалось, почти не касались неровной земли. Противник теперь был заметно ближе, он и сам сокращал расстояние между ними. Из рядов врага уже вылетела искорка мушкетного огня, а звук от выстрела донесся чуть позже, он был похож на потрескивание сухих веток в костре. Кит услышал тонкий свист, словно какое-то насекомое пронеслось мимо его уха, и инстинктивно отдернул голову в сторону. И в тот же самый миг уголком глаза он заметил, как чей-то шафрановый плащ, метнувшись вбок, выпал из седла. Это был Джеми, сын одного из арендаторов. Его лошадь, освобожденная от своей ноши, прыгнула вперед, поводья и стремена колыхались, а потом она свернула поперек наступавших рядов, но вскоре снова подстроилась к атаке.

Из передних рядов врага появилась группа конников, мчавшаяся легким галопом и на скаку палившая из пистолетов в землю. На них были оранжевые кушаки, яркие и сразу бросающиеся в глаза, и тут как раз головной всадник стал стягивать с себя кушак, делая это неуклюже, одной рукой, так как другой он держал поводья. Кушак на какое-то мгновение застрял у него возле уха, а потом он нетерпеливо высвободил его сильным рывком и предоставил ветру отбросить в сторону. Остальные проделали то же самое – и что все это могло бы означать? Но времени на размышление не было: они уже добрались до противника. С яростным кличем Кит следовал по пятам за принцем и капитаном, вздымая ввысь саблю. Шеренги неприятеля дрогнули. Перед Китом возникло перепуганное, болезненно побелевшее лицо с открытым ртом. Заметив слабый отблеск чужой сабли, он сокрушительным ударом опустил свою между шеей и плечом. Кит почувствовал толчок и упругость тела, увидел, как поразительно яркая краснота, внезапно возникнув из ничего, изверглась струей на его ладонь и руку, ощутил столкновение плеча Оберона с другой лошадью. Ну а потом этот человек исчез, и впереди образовалась брешь, в которую и прыгнул Оберон, расширив ноздри от отвращения и гнева при запахе крови.

А вот и еще одно лицо, на сей раз искаженное в бешеном крикс, еще одна сабля, но теперь уже занесенная для удара. Кит высоко поднял свою саблю, почувствовал, как неприятная дрожь от столкновения клинков побежала вниз по руке, едва оба лезвия соприкоснулись. Оберон попятился, с интуицией доброго жеребца энергично выбросив перед собой передние ноги. Лошадь противника резко отскочила, и Кит со своей удобной позиции снова взметнул саблю. Рука и сабля показались ему налившимися свинцом, всадник успел проткнуть ему руку, прежде чем Кит нанес удар. Свист и рев в его ушах смолкли, когда он следил, как его клинок взмывает к солнцу и опускается, безжалостно врубаясь в плоть. Противник свалился вбок со своей лошади, но лицо у него не изменилось от гнева, словно он вовсе не почувствовал удара. Тишина в голове Кита снова взорвалась шумом, и Оберон прыгнул вперед.

А между тем, передние ряды противника дрогнули, заколебались, и теперь, когда на них обрушились всей своей тяжестью огромные кони, они развернулись и обратились в стремительное бегство. Это произошла медленно и вместе с тем внезапно, словно прорыв плотины: поначалу сдвигается дерево перемычки, а потом наступает короткая пауза, прежде чем рушится все сооружение и вода вырывается наружу. Победа! Они прорвали шеренги врага. Уголком глаза Кит заметил Малахию, лицо которого было перекошено от пронзительного крика, а глаза дико сверкали. Кит пришпорил Оберона, чтобы держаться рядом с Малахией. Они мчались быстро, быстрее ветра, их обезумевшие лошади неслись галопом, словно за ними гнались все силы ада. Лошади противника были слишком медлительны. Кит и Малахия мгновенно настигли их и зарубили седоков. Теперь повсюду вперемешку с атакующими неслись галопом беспризорные лошади, пока им не предоставлялась возможность отбежать в ту или иную сторону.

Противник, спасаясь бегством, растекался в разных направлениях, рассеиваясь веероподобно, а королевская кавалерия растягивалась в ходе преследования. Воины Морлэндов по-прежнему держались вместе… те, которые остались в живых. Гамиль теперь был рядом с Китом, что-то отчаянно крича, впереди летел принц Руперт с поднятым клинком, голова его была повернута назад, к всадникам. Копыта звенели на твердой почве, вот уже пошел и булыжник, и дома по обе стороны от них. Они домчались до Кайнтона, что был в двух милях от поля битвы, удиравшее от них «воинство» парламента проскальзывало между домами и разбегалось по боковым улочкам. Гамиль настойчиво призывал своих людей остановиться. Кит натянул поводья Оберона, и конь послушно замедлил бег. Принц Руперт разворачивал своего жеребца на дороге впереди них, явно пытаясь прекратить атаку. Кит остановил Оберона, и со всех сторон от него лошади тоже начали останавливаться. Они тяжело дышали, бока их вздымались, а ноздри растягивались до красноты. Внезапная тишина после шума битвы резала уши.

Рука Кита была красной и липкой. Лицо Малахии было испещрено пятнышками цвета ржавчины, наподобие веснушек. Кит заметил у него на бедре довольно глубокую сабельную рану, хотя, похоже, Малахия о ней пока и не подозревал. Он улыбнулся Киту и тыльной стороной ладони, такой же красной, как у кузена, откинул прочь волосы, налипшие на вспотевший лоб. А сам Кит неожиданно почувствовал тошноту от резкого расслабления. В воздухе пахло кровью, и лицо его густо покрывала пыль.

– Капитан Гамильтон, задержите свой отряд здесь, чтобы останавливать каждого, кто попытается преследовать неприятеля. А сами затем следуйте за мной. Мы должны собрать остальных и вернуться на поле битвы, – строго приказал Руперт.

Битва? Кит в недоумении посмотрел вокруг, и тогда медленно до него стал доходить шум, который он перестал замечать. Где-то позади него, на равнине, пониже Эджхилла, сошлись в бою две пехоты, там под лучами заходящего солнца сражались и умирали люди. Это был какой-то странный шум, единый звук, сотканный из множества звуков: из человеческих голосов и нечеловеческих криков, из лязга металла о металл и орудийного огня… Это был звук, которого он никогда прежде не слышал, но теперь вот узнал его, и знание это было куда глубже того, что дает разум. Кит понимал, что отныне никогда не забыть ему этого голоса битвы.

Глава 11

Эдмунду так и не пришло в голову поинтересоваться мнением Амброза и Мэри-Элеоноры о предстоящем браке и переселении на другой край света. Впрочем, скажи он им заранее, это отнюдь не означало бы, что молодые люди воспротивились бы воле отца. Амброз всегда сознавал свое положение младшего сына, а имея двух старших братьев, у каждого из которых уже был наследник мужского пола, у него оставалось мало шансов унаследовать имение. Был еще, разумеется, и Лисий Холм, но Эдмунд считал это несущественным, что подтверждалось отправкой им туда Фрэнсиса, а не Амброза.

Да, в Англии с землей дело обстояло неважно, а вот в Новом Свете ее было в изобилии, бери – не хочу. Там у Амброза будет возможность стать крупным землевладельцем, на что он никогда не мог надеяться дома. Что касается Мэри-Элеоноры, то выбор ее был еще скромнее. Если она не хотела всю жизнь пробыть никчемной иждивенкой, ей предстояло выйти замуж, а брак будет зависеть от ее приданого. А исходя из размеров того приданого, которое, по всей вероятности, смог бы Предоставить ей Малахия, никакого землевладельца Мэри-Элеоноре, уж конечно, не досталось бы. В любом случае Амброз был для нее лучшей партией, на которую она могла бы рассчитывать, и отказаться от такого брака было бы с ее стороны просто наивным.