Борис Кригер - Сквозняк

• Название: Сквозняк
• Автор: Борис Кригер
• Издательство: Llumina Press
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2008

Неуютные сквозняки и неуют в нашей непростой, напряженной и тревожной жизни устраиваем мы сами, причем даже до появления на свет, – своим нежеланием думать, неумением ни во что вникать, своим упрямым намерением всю свою жизнь тянуть наскучившую лямку, оставляя думанье на откуп злым и умелым, которые, как оказывается, тоже думать не умеют и не хотят. Именно так появляются и угасают цивилизации, бессознательно разворачиваются революции, рушатся устои…

---

Неудобство любого путешествия – это чувство неприкаянности и бездомности. Именно этой монетой приходится платить за предполагаемое разнообразие ландшафтов.

Так или иначе, охваченный страхом оказаться без ночлега, я взмолился Господу, чтобы он меня не оставил прозябать без крыши над головой и обеспечил мало-мальским пристанищем. Не случайно малюсенькая гостиница, на которую я буквально чудом наткнулся в темноте, оказалась напротив храма, ибо, по всей видимости, Богу удобнее обеспечивать жильем по месту службы. Мой милый Создатель позаботился обо мне заранее, еще в 1789 году, основав славный городок, этот порт надежды… Порой я верю, что это было сделано только для того, чтобы мне было где переночевать в тот знаменательный вечер, когда я, бросив родные пенаты, вдруг отправился путешествовать. Декарт вполне поддержал бы такой мой субъективизм, но вот уже несколько столетий нам приходится обходиться без Декарта, и это, к сожалению, как раз таки объективный факт.

Гостиница располагалась в старинном доме. Лесенка с крошечными ступеньками круто вела наверх. Мы, сами того не замечая, превратились в грузных акселератов, в то время как наши предки были миниатюрными гномиками, они сидели на малюсеньких, низеньких стульчиках, бегали ножками по хрупким ступенькам и своими ручками творили историю, не в пример нам, долговязым остолопам двадцать первого века. Представьте себе, что еще через двести лет люди начнут вырастать до размеров среднеупитанных динозавров, вот будет потеха!

Так или иначе, в домике, в котором я намеревался провести ночь, наверное, когда-то жил священник, а посему опасаться привидений не было необходимости. Ведь людей положительных принимают на небеса сразу, без конкурса и без экзамена, а посему их душам не приходится пугать растрепанных в ночной панике постояльцев.

Я поднялся по крутой лестнице и вошел в тихую, даже до какой-то напряженной молчаливости, комнату. Как бы мы ни перемещались в пространстве, кажется, что ничего не меняется. Еще Сенека отмечал, что от себя не уйдешь. Да и не только он… Многие обращали на это внимание. Порой так удивительно выходит: уедешь куда-нибудь на край света, а там все то же самое. Пылинки вальсируют в солнечном луче, жесткий матрас и неизменное тиканье часов. Конечно, в окне меняются пейзажи. То леса, то озера, а то и моря, но вот вокруг тебя все остается как прежде, словно мы носим с собой непроницаемую оболочку, пластиковую ауру собственного «я», и как бы далеко ни заносила нас страсть к перемещению в пространстве – от себя не уйдешь, по крайней мере, придерживаясь надежных рамок материального существования.

Стоило мне устроиться поудобнее, как медленно приползла иллюзия того, что вот так бы я и прожил здесь всю оставшуюся жизнь, вот в этой самой комнате с катастрофически размеренным тиканьем часов. Вот так бы и смотрел на эту старинную улицу и ничего не делал бы, или, может быть, писал бы странные и никому не понятные вирши, исключительно для себя, а может быть, и на одному мне известном языке…

Это желание немедленно поселиться навсегда в самом странном и что ни на есть случайном месте преследует меня часто. Несколько раз я следовал этому порыву, но теперь устал и отгоняю привычное чувство почти сразу, как оно появляется. А тут повлияла магия имени места… Порт Надежды…

И что человеку в этой самой надежде? Надежда всегда связана с будущим, а будущее, как известно, вещь недолговечная, а посему и ненадежная. И чего же нам всем не живется в чарующем своей простотой и в то же время многосложностью настоящем моменте? Разве не этот самый момент является единственным связующим звеном человека с вечностью? И зачем человеку вечность? Разве нам плохо в нашей скоротечности? По-моему, многие из нас в ней вполне освоились и прижились.

Ночь прошла спокойно. Били часы сначала на одной башне, потом на другой. Где-то вдали протарахтел тривиальный поезд.

Наутро планы остаться в Порту Надежды на всю жизнь улетучились. На следующую ночь все места в гостинице были заняты, и это означало, что я продолжу свое внезапное путешествие.

Спустившись к завтраку, я был чинно представлен пожилой паре. Они с первого же слова выдали свой слегка потускневший британский акцент. Я, отсутствующим взглядом глядя в окно, первым послушно заговорил о погоде. Мои собеседники оживились и подхватили чарующий своей пустотой разговор. Пара сообщила мне, что живут они в Канаде с 1967 года и что только что вернулись из поездки по Южной Англии. Я закивал, что, дескать, бывал, бывал…

– Вам понравилось? – сразу спросила дама.

Я отчего-то молчал. Ее лицо нахмурилось, поскольку выражало безусловную готовность услышать положительный ответ.

– Вам не понравилось? – с удивленным раздражением спросила она. Теперь британская леди напоминала учительницу из моего наскучившего детства. Я очнулся от щиплющих ноток в ее внезапно раздраженном голосе.

– О, да, да… Конечно… – поспешил ответить я, чтобы разрядить обстановку. – Я просто пытался вспомнить название места, которое произвело на меня наибольшее впечатление. Кажется, Гластонберри. Этот храм с разрушенным сводом, у которого вместо крыши бездонное голубое небо. (Это бабник Генрих Восьмой позаботился, он тогда как раз увлекался разрушением католических соборов). Да, и еще… – я наморщился потому, что перед глазами у меня появился зеленый холмик. – Да, и еще вот могила короля Артура. Ведь говорят, что он похоронен именно там!

Я отчетливо помнил, какое впечатление произвело на меня это место. Я даже в свое время разродился стихотворением:

Останки собора
В Гластонберри
Глядели сурово,
Мол, все бери!
Ни стен, только ребра,
И те без крыш,
Торчали недобро,
Мол, что молчишь?
Артура могила
Зелена вся,
А небо – нет силы
Опомниться!
И верно, в селении
Должен храм
Быть лишь обрамлением
Небесам.
А то, возвышая
Свой грузный вес,
Собой заменяет
Он суть небес!

– У нас есть по крайней мере пять мест, где, говорят, похоронен король Артур, – отрезвил меня голос собеседника. На его пожухлом, но гладком лице играла легкая улыбочка, приправленная учтивой издевкой.

– Вот тебе на… – расстроился я. Столько лет меня вдохновляло это воспоминание, а теперь оказалось, что, может быть, это была вовсе и не могила Артура. Припомнилось, как мой бухгалтер на днях сказал, что кладбище полнится могилами незаменимых людей. Эти мысли окончательно испортили вкус тоста с вареньем, который я пытался поглотить.

Англичане еще некоторое время лепетали о своих планах; они приехали на какой-то турнир по игре в кегли на траве. Я слушал молча, учтиво кивая в такт их размеренной речи, а сам думал, что хотел бы так же лет в семьдесят таскаться по земле и играть в кегли.

Потом за общий стол подсела пара из Квебека. Супруга, видимо, чувствовала себя неудобно, потому что плохо понимала по-английски. Я приветливо сказал ей пару слов на языке Мольера, на что она неожиданно отреагировала бурным потоком фраз на квебекском диалекте, ловко выпрыгивающим из ее подвижного рта. Из этого монолога я понял только то, что ей неуютно потому, что она плохо понимает по-английски. Иногда мне кажется, что я плохо понимаю французскую речь даже не из-за того, что пропускаю знакомые слова, а потому, что мне не понятна сама суть слов говорящего. Вот и супруг из Квебека, обрадовавшись, что разговор зашел по-французски, задал мне вопрос.

– Вы едете в Квебек на неделю?

Я оцепенел и не знал, что ответить. Ну с чего он взял, что я еду именно в Квебек? И главное, почему вдруг на одну неделю? Господин из Квебека принял мое замешательство за непонимание и повторил свой вопрос по-английски, от чего он прозвучал не менее странно. Вот в чем собака зарыта. Я их плохо понимаю потому, что имею дело с другим типом мышления. Они делают предположения и задают вопрос. Мы бы спросили: «Куда путь держишь?», а эти сами себе что-то решают – и все дела.

– Же не се па… (мол, не знаю), – растерянно пробормотал я и поспешно ретировался в свою комнату собираться к отъезду. Я действительно не знал, куда еду. А разве кто-нибудь из нас знает ответ на этот вопрос?

Критическая масса идиотов

Интересно наблюдать «не нашего» человека в состоянии порядочного опьянения. С одной стороны, он вполне походит на «нашего», то есть у него те же физиологические проявления, например в виде икоты, но внутренне он кажется совсем иным, таинственным, непознанным. «Наш» человек, когда пьян, становится нам понятен и даже чем-то близок, а вот «не наш» человек отдаляется еще больше, становясь и вовсе чужим, загадочным и оттого притягательным и отталкивающим одновременно.

В своем путешествии по канадским глубинкам я остановился в городе Кингстоне. Хотя этот славный град и покрупнее классической глуши, все же его нельзя причислить к щербатому лику издерганных мегаполисов. Вы, кстати, наверное, и не подозревали, что слово «кингстон» означает в переводе не только «королевский город», но и отверстие с клапаном в наружной обшивке подводной части судна для приема или удаления воды. Находясь в углу озера Онтарио, Кингстон, и правда, являет собой некий клапан, особый поворотный пункт, после которого дорога более не следует вдоль необъятной озерной глади, а поворачивает на северо-восток в направлении Квебека, так и не ставшего свободным ни от английского засилья, ни от самого себя.