Дмитрий Вернидуб - Полынь и порох

• Название: Полынь и порох
• Автор: Дмитрий Вернидуб
• Жанр: Боевик
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036797-Х, 5-9725-0421-9

Россия, залитая огнем Гражданской войны, кровавая мясорубка на Дону, некогда прозванным Тихим…

Трое молодых парней, недавних гимназистов, сражаются против красных. В их душах любовь к тому миру, который рушится на глазах. В их сердцах ненависть к захлестнувшим родину бесовским ордам.

Как выжить в этом кошмаре и остаться людьми? Как победить предательство, пустившее корни в самом сердце белого казачества?

---

Походному атаману Попову было предложено присоединиться к Добровольческой армии. Через три дня он ответил отказом. Попов объяснял, что, считаясь с настроением своих войск и начальников, он не может покинуть родной Дон и будет в его степях выжидать пробуждения казачества. Но всем и так стало ясно: честолюбие или что-то еще удержало Походного от подчинения Корнилову.

Казаки станицы Аксайской, вести о крайнем недовольстве коих действиями большевиков достигли Ольгинской, и впрямь одними декларациями не ограничились. Последней каплей, видимо, стал проход через станицу конного латышского отряда, молниеносно устроившего реквизицию провианта, оружия и кое-каких ценностей на нескольких улицах.

Случившийся после этого сход послал кучу страшных проклятий большевикам и постановил вооружаться. Сформировав три полные сотни, станичники отправили их на защиту своего юрта с севера и юга. Северный отряд и обнаружил у Большого Лога побитых латышей и матросов. Казаки из бывалых, прошедшие не одну войну, быстро поняли, что тут пахнет междуусобицей. Молва же, наоборот, приписала победу над красными аксайцам.

Такой поворот событий погрузил станичников в большие сомнения, благо советчиков хватало. Одно дело встретить какой-нибудь отряд на подступах к станице и, сдерживая его, добиться чего-нибудь путем переговоров. А другое – вырезать полностью, без каких либо деклараций.

«В конце концов Бог инородцев наказал, – толковали старики, – обобранные, опять же, свое добро вернули, а с большевиками и Корнилов не совладал. Не приведи Господи, Сиверс мстить начнет».

Проторчав на подступах к станице пару дней без всякого дела и помитинговав, казаки решили упредить ситуацию: пока не поздно, послать к большевикам делегатов. Делегаты вскоре вернулись и доложили, что большевики очень встревожены случившимся, да так, что им стало не до аксайцев. Последних отправили восвояси, пообещав карательную экспедицию не посылать, если казаки, проявив сознательность, помогут продовольствием.

Если кто-нибудь в этот день попытался бы без предварительной консультации с комиссаром Склянским поговорить с Рудольфом Фердинандовичем, то наверняка бы получил пулю в лоб. После вестей из района Аксайской Сиверс заперся у себя в кабинете. Он пил водку.

Время от времени в коридор долетали яростные матерные ругательства. Командующий фронтом подозревал всех. Затуманенный спиртным мозг его снова и снова перебирал причастных к «золотой» операции фигурантов. Произошло немыслимое: лучшие исполнители его приказов отправлены на тот свет, «груз» похищен, а немецко-красный агент испарился, да не один. С ним пропал вожак морской ватаги боцман Бугай.

Стекла окон на втором этаже дома были сплошь в паутинках пулевых отверстий. Если, бегая взад-вперед по комнате, Рудольф Фердинандович замечал кого-нибудь на улице, он тут же стрелял из маузера. Столь незначительный «живой» расход человек, не так давно обналичивавший для революции германские чеки, мог себе позволить. Командарма приводило в бешенство то, что он не знает, как реагировать на ситуацию. Если немцы им воспользовались, то мстить им без «индульгенции» Совнаркома не получится. А если его кинули свои люди, то что он станет говорить фон Бельке? По правилам, он должен был поставить Феликса в известность об истинной подоплеке «архивной» операции, а не пользоваться услугами влиятельного совнаркомского чиновника – бывшего каторжанина. Госценности – это епархия Дзержинского. Немцы наверняка сдадут его соратникам в обоих случаях: если решат, что их кинули, и если кинули они сами. В последнее верить не хотелось. Все-таки германский менталитет – вещь трудноизменяемая. Подобного раньше не было.

– Корф! Склянского и водки! – взревел командарм, лягая ногой табурет. Не собираясь отпирать дверь ключом, он выстрелил в замок дважды. Отбросив маузер на распоротый шашкой кожаный диван, Сиверс, уже тише, позвал:

– Иван Карлович, вы тоже зайдите!

Когда появился Склянский, опасливо косясь на продырявленные окна, командарм имел почти мирный вид. По-прежнему глядя исподлобья, он уселся на стуле, закинув ногу за ногу.

– Я хочу попросить вас об услуге, – мягко произнес Рудольф Фердинандович тоном редактора «Окопной правды», коим когда-то являлся. Делая вид, что позабыл о подрасстрельной беспрекословности выполнения собственных распоряжений, Сиверс, налив себе и помощникам по шкалику, продолжил:

– Найдете груз – награжу, не удастся – хрен с ним. Но, непременно, отыщите мне пропавших. А еще лучше, бумагу – мандат Совнаркома. И, как говорит Владимир Ильич: «Промедление смерти подобно!» Действуйте, ни в чем себя не ограничивая, даже если фронт станет. И никаких немцев.

Подъехав к почти освободившемуся ото льда Аксаю, партизаны слезли с подводы. Взяв предусмотрительно захваченные в Ольгинской весла и положенный путейцам инструмент, отправились искать припрятанные добровольцами лодки.

Форсирование водной преграды на этот раз не заняло много времени, а предрассветный туман, окутывающий пойму, скрыл переправлявшихся от посторонних глаз.

Загнав лодку в жухлый прошлогодний камыш, на пригорке у железнодорожной насыпи ребята стали прощаться.

– Попробую на проходящий э-э… запрыгнуть, – вздохнул Пичугин, протирая очки, – лишь бы ходили.

– Должны. Были б рельсы, а кому ехать – найдется, – обнадежил студент Барашков.

На что Мельников мрачно пошутил:

– Ты смотри, Чингачгук, в бронепоезд с комиссарами не запрыгни, так-разэтак.

Шурка зашмыгал носом:

– Вы там тоже, пожалуйста, э-э… поосторожней…

– Ну вот, опять глаза на мокром месте, – обнял Пичугина Алешка, чувствуя, как у самого наворачиваются слезы. – Ты, по возможности, в очках перед красными не фасонь. Ладно, профессор?

– Ладно.

– Ну, мы потопали, – Алексей на правах командира махнул рукой: «Вперед».

Обернувшись, он с тревогой посмотрел вслед одинокой, идущей вдоль насыпи фигурке. «Воробей» Шурка семенил на восток, чуть сутулясь от поднимающегося все еще февральского ветра. Такой беззащитный и такой, несмотря ни на что, смелый.

«Ну уж нет… Все будет хорошо», – прогоняя дурные мысли, сказал себе Лиходедов, вспомнив поговорку Сорокина: «Вера есть – победа будет».

В Большом Логу только и говорили, что о произошедшем неподалеку странном бое.

В небольшой харчевне, которую содержал старик-армянин, проголодавшихся парней приняли приветливо. Рабочие-путейцы, осматривающие железнодорожное полотно, – люди явно полезные. Тем паче что ребята, поднесшие чарку судачащим между собой пожилым казакам, пришлись им по душе.

Казаки рассказали, что за полчаса до стычки обоз с «матросиками» проследовал через них без всякой там полундры и бузы.

– Латыши зараз мимо проскочили, за аксайцами, а опосля к обозу возвернулись. Тута их с пулемета и посекли, – сказал один.

– Наши, хуторские, потом по трофеи ходили, – сообщил второй дед. – Оказалось, инородцы аксайцев малость пограбили, вот те и ополчились. Потом сход в Аксайской случился, дык решили на большаков грянуть – аж три сотни собрали, аники-воины! Однако помозговали и депутацию к Сиверсу снарядили, дескать, не мы это ваших… Потому замирение вышло. Да токма красные велели всех убиенных в ледник и под замок, до прибытия следствия.

– А обоз? – сделав безразличное лицо и позевывая, спросил Алексей.

– А нема никакого обоза, вон и Сурен видал.

Армянин закивал:

– Тошно, тошно, не телеги, не!

– То-то и оно, шо «не», – подхватил первый. – Аксайские бают: во всем юрте подвод этих никто не видывал.

– Как нечистая слизала, – казак перекрестился, – вместе с офицериком энтим, с рукой…

По всему выходило, что ящики вместе с подъесаулом «улетучились» где-то между Большим Логом и Аксайской станицей.

– Не понимаю, – разводил руками Барашков перед мельниковским носом, – как можно уцелеть в такой мясорубке, да еще с одной рукой? И с какой стати красным уничтожать друг друга?

– Стать одна, – доказывал Серега. – То, что в ящиках, нужно всем. И вообще, может, там золото, так-разэтак? Ты «Остров сокровищ» читал, тяни его налево? Ну вот.

– В принципе, – Журавлев задумчиво взял себя за подбородок, – уцелеть возможно. Как? Ну, например, притворившись мертвым или быстро спрятавшись. Но для этого человек должен, как минимум, знать о том, что должно произойти. Или предвидеть.

– А почему они по железке не поехали? – спросил Лиходедов. – Захватили бы паровоз, и…

– Ты, Алешка, сказал – не подумал, – Серега постучал пальцем по лбу. – Откуда они знали, что полотно не разобрано где-нибудь? Его, когда красные Ростов взяли, добровольцы наверняка рвали, так-разэтак. Вот у Вениамина спроси.

– Тут еще одно, – кивнул Барашков, – когда везешь груз в вагоне, ты должен или довезти его до конечного пункта, или разгрузиться на промежуточной станции, а на последнее нужно время. И, как минимум, согласие всех сопровождающих. У моряков, видимо, был свой приказ.