Оскар Лутс - Свадьба Тоотса

• Название: Свадьба Тоотса
• Автор: Оскар Лутс
• Издательство: Периодика
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5797900378

---

Киппель с торжествующим видом смотрит на своих спутников и подмигивает Тоотсу, словно бы ожидая от него похвалы своему ораторскому искусству.

– Может быть, вы, господин Киппель, – произносит Лутс тихо, – все же позволите мне, прежде чем ответить, предложить и вам, и вашим спутникам присесть. Будьте так добры! Правда, у меня, к сожалению, лишь два стула, но кто-то может сесть и на кровать, кто-то – на чемодан.

– Большое спасибо, не беспокойтесь, – отвечает Тоотс с дружелюбной улыбкой. – Мы сидели всю долгую дорогу от Паунвере до Тарту. Выкинули такую дурацкую штуку – приехали на лошади. Да, кстати, господин Лутс, вернее, мой школьный друг Лутс, позвольте и мне представиться вам – Йоозеп Тоотс… вернее, Кентукский Лев…

– …чью задницу его родитель исполосовал, как напильник, – пищит Кийр от печки, словно бы в дополнение к словам Тоотса.

– Д-да, д-да, я очень хорошо помню вас, школьный друг Тоотс. – Лутс улыбается с таким видом, словно и не слышал замечания Кийра. – Летом я видел вас в саду театра «Ванемуйне». Тогда я вас сразу узнал, а вы меня, по всей вероятности, нет.

– Сам-то я не узнал, что правда, то правда, но мне указал на вас наш общий школьный друг Леста.

– Школьный друг Леста… – пытается припомнить Лутс.

– Да, да, школьный друг Пеэтер Леста, – повторяет Тоотс. – Тот самый молодой человек, что стоит сейчас рядом со мною. Большой писатель и…

– Леста! – восклицает Лутс. – Вот чудеса, неужто же маленький Леста из приходской школы стал теперь таким рослым?! Мне казалось, я помню всех своих бывших соучеников, но Лесту… Нет, Лесту я бы никогда не узнал. Вот те на – Леста! Маленький, крошечный Леста…

– Да, – кивает Тоотс, – теперь он уже большой мужчина, а писатель – и того больше.

– Перестань! – Леста толкает Тоотса в бок, густо краснеет и отводит взгляд в сторону.

– Знаю, знаю, что он писатель, – отвечает Лутс. У меня и книга его на полке стоит. Читал… Как же так – маленький, добрый Леста даже не попытался меня разыскать, это тем более непростительно, что мы коллеги.

После этих слов лысоголовый писатель долго и радостно трясет руку молодого собрата по перу, так что забывает даже прятать свои разношенные чуни.

– А теперь, дорогой Лутс, – произносит Тоотс с ударением, – посмотрите на эту груду одежды и скажите, кто это?

– Это… это… – запинаясь, говорит писатель, – ведь это – Господи благослови! – ведь это Адеэле, раяская Тээле, моя бывшая соученица! Ай-ай-ай, какая интересная встреча, ведь мы так давно не виделись! Кто бы мог подумать! Быстро снимайте шубы, садитесь все сюда, к печной топке, и мы вдоволь обо всем наговоримся: и о днях, проведенных в школе, и о прошедших годах. Я принесу чемодан и пододвину кровать поближе к печке, так вы скорее согреетесь, да и старое при свете огня припоминается лучше. Тоотс, Кийр, Тээле, маленький Леста, Лутс – чуть ли не половина прежней паунвереской школы! Ах да, простите, господин Киппель, садитесь тут, в центре, вы тоже расскажете нам что-нибудь о том времени, когда вы были школьником, о своей молодости. Не так ли? Не будьте таким мрачным, господин Киппель, взгляните, сколько вокруг вас радостных лиц!

– Я никуда не сяду до тех пор, пока вы не ответите на мои вопросы, – возражает торговец с недовольным видом.

– Ах да-а, да-а… – Лутс хлопает себя ладонью по лысине. – Верно, вы же пришли… Вот оно – то самое, что тревожило меня все это время… даже несмотря на радость. Ну да, эти злополучные «Дельцы»! Вернее – само собой разумеется! – злополучный автор этих «Дельцов»! Право слово, не знаю… К тому же, и вопросы ваши у меня уже вылетели из головы. Нет, все же присаживайтесь к нам, господин Киппель, что вы стоите, словно судья. Счастье еще, что тут несколько моих добрых школьных друзей, есть кому замолвить за меня словечко.

– Что-то не верится мне, чтобы за вас кто-нибудь замолвил словечко, насколько я знаю, господин Тоотс тоже пришел сюда с единственной целью – со своей стороны задать вам несколько вопросов. Господина Тоотса вы, то ли в какой-то повести, то ли еще где-то, поносили точно так же, как и меня.

– Как? – Лутс пугается. – И вы, и ты, Тоотс!? Что же, в таком случае, от меня останется!

– Я полагаю, от вас не останется ничего, уважаемый господин писатель, ежели вы не дадите нам удовлетворительных объяснений.

– Д-да-а, д-да-а… – пытается что-то ответить несчастный Лутс, – я и сам тоже так думаю. Я чувствую себя сейчас, как гробовщик, подопечные которого внезапно вышли из могил. Киппель и Тоотс оторвались от книжных страниц и бродят по Тарту. И вот уже покушаются на меня самого. Пощады! Вы вовсе не казались такими опасными, когда были еще типографской краской. Тээле! Кийр! И мой маленький безгрешный Леста!.. Единственно верные мне души, спасите своего однокашника! Нет, погодите, я попытаюсь все же ответить. Господин Киппель, alias Вийлиас Воокс! [6] И ты, мой школьный друг Тоотс, по прозвищу Кентукский Лев, я отвечу. Неужели же вы и вправду верите, будто вы и есть те самые персонажи, кого я…

Писатель внезапно умолкает и вопросительно смотрит на раяскую Тээле.

– Не знаю, как обстоит дело с господином Киппелем, – вмешивается она в разговор, – его история мне не знакома, но Тоотсу тут и впрямь возмущаться особенно нечем. Он должен быть доволен своей порцией. Все, что о нем до сего дня написано – чистая правда, другое дело – как дальше будет. Простите, дорогой Лутс, что я помешала вам говорить. Мне уже и раньше хотелось высказать свое мнение, да не было подходящего момента.

– Прошу, прошу, – любезно отвечает Лутс, как видно, обрадованный тем, что может хоть ненадолго прервать свои объяснения.

– Да, Тоотс своей порцией и впрямь должен быть доволен, – подает голос Кийр, привалившийся спиной к углу печки, – в этом Тээле права. Да и дальше будет не хуже. Если Лутс, наш школьный друг и писатель, запечатлеет на бумаге все то, о чем я ему сегодня напомнил, вторая часть повести выйдет ничуть не плоше первой.

– Вот как! – глаза юлесооского хозяина готовы из орбит выскочить. – Стало быть, ты заявился сюда, чтобы напомнить о моих давних грехах. Нет, дорогой школьный приятель, ты вконец обнаглел, ума не приложу, что мне с тобой сделать! А что, ежели я начну про тебя то и се рассказывать – как тебе это понравится? Мне довольно будет поведать какую-нибудь из историй прошлого лета, к примеру, о том, как ты хитростью и враньем выманил у Тээле пять рублей…

– Фуй, нашел о чем говорить, – торопливо объясняет Кийр, – при чем тут вранье, это ты проиграл мне на пари пять рублей, а потом зажилил их! Не понимаю, как у тебя хватает духу заговаривать именно об этой истории, где ты сам кругом виноват?! Известное дело – в денежных вопросах обитатели хутора Юлесоо разборчивостью никогда не отличались. Нет, нет, позвольте, дайте и мне сказать несколько слов, ведь если мой школьный друг Тоотс может высказываться, да еще и бросать мне в лицо всякие ложные обвинения, так и я тоже вправе защищаться. Ну так вот – в прежние времена ни одно заседание волостного суда не обходилось без того, чтобы юлесооский хозяин не был в числе должников. Мой папа еще и по сей день нет-нет да и скажет: «Юлесооский Андрес Тоотс в здании суда жил». Об этом говорит не только мой папа, говорят все жители Паунвере. Так вот… Хи-хи-и… Не за горами и то времечко, когда все мы увидим, как на лестнице судейской конторы будут сидеть – с одной стороны старый хозяин хутора Рая, а с другой – молодой юлесооский хозяин.

– Нет, это уж слишком, – произносит Тоотс, мотая головой, тогда как на лице его выступают красные пятна. Бог свидетель, Кийр, не будь мы сейчас в чужом доме, я бы тебя за такие слова исколошматил.

– Этого от тебя и впрямь ожидать можно, дорогой школьный друг, – отвечает рыжеголовый, – так уж от века ведется, самые беспардонные плуты прикидываются на людях наичестнейшими и не выносят, когда им говорят правду, а грубую силу охотнее всего пускают в ход те, кто слабы духом… Да, да, те, кто головкой не вышел.

– Поглядите-ка, – с едкой усмешкой обращается Тоотс к окружающим, словно бы ищет у них помощи. – Поглядите-ка наконец! Сколько вы заплатите мне за такой фрукт? Я бы спустил его сегодня по бросовой цене… так… скажем, за шестьдесят копеек, франко, то место, где Эмайыги еще не замерзла. [7][8] Но даже и от этой цены отдал бы перекупщикам шестьдесят процентов… итого выйдет двадцать четыре копейки. За такие деньги, как вы знаете, можно много чего купить. Ничего другого касаемо него придумать не могу. Видите ли – ежели вы еще не подметили этого прежде – у нашего молодого человека что-то вроде хронической болезни… хронического катара желудка… так что он должен опоганить всякое место, куда ни пойдет. Я мог бы еще много чего сказать, но задам лишь один вопрос: куда деваются остатки материи? Любой житель Паунвере может об этом…

– Не знаю, стоит ли продолжать сегодня этот разговор, – перебивает Лутс Тоотса, помешивая головешки, – тема слишком серьёзная. Не ради же такого препирательства мы уселись у печки. Я не хочу вникать в ваш спор, у него и без того два… так сказать… явных недостатка: спорщики раздражаются, а всем остальным скучно. Взгляните же, наконец, мой маленький добрый Леста уже зевает, соученица Тээле впала в печаль, а господин Киппель…