Амос Тутуола - Моя жизнь в лесу духов

• Название: Моя жизнь в лесу духов
• Автор: Амос Тутуола
• Издательство: Terra Fantastica
• Жанр: Современная проза
• Год: 1993

Амос Тутуола создал свой собственный странноватый вневременной мир, в котором гармонично сосуществуют мифы и религиозные таинства Черного континента и hi-tec Запада. Сюжет «Моей жизни» типичен и для Тутуолы, и для мифологических сказаний: путешествия и приключения, всяческие существа и духи и неизбежный благополучный конец. Нетипично другое – взрывная ирония и абсурд, что лишний раз подтверждает репутацию Амоса Тутуолы как абсолютно оригинального писателя, мастера соединять несоединимое.

---

Едва он сказал, что в обмен на руку мне откроется дорога к людям, я попросил его привести жену и смерил отрубленную часть руки (по руке, которая была у ней не отрублена) особо взятой у духов веревкой, а потом отправился в ближнюю чащу, слепил из глины недостающую руку – при этом веревка служила мне мерой, – вернулся с глиняной рукой во дворец, приставил ее в нужном месте к обрубку и без всяких промедлений применил амулет, подаренный мне Тройственным духом на день рождения. Я применил амулет, и рука срослась, и в следующую секунду уже никто не поверил бы, что рука у духевы была отрублена, а жены, которые ненавидели ампутантку, ни о чем не догадывались до дня собрания и злорадно нашептывали любимой жене, что им с Королем не сносить их голов.

Когда началось дворцовое собрание, именитые духи расселись в креслах, Король воссел на высокий трон, все его жены – на низкие стулья, а в центре собрания поставили жернов и насыпали кучку зерна для помола. Потом поднялся распорядитель собрания и внятным голосом спросил Короля, женат ли он на безрукой духеве, но тот ответил, что «Ничего подобного». После королевского ответа распорядителю жены начали подходить к жернову, и каждая по очереди молола зерно обеими руками, чтобы выявить ампутантку. Когда двуручные жены отмололись, настала очередь однорукой жены, про которую думали, что ее ждет смерть, а она, пока другие мололи, прятала руку под складками платья и теперь встала, подошла к жернову, уверенно опустилась перед ним на колени и смолола зерно обеими руками так же успешно, как предыдущие жены. Тут все вожди, именитые горожане и знатные духи наперебой заудивлялись, а потом приступили к женам с вопросом: «Как вы посмели распространять ложь, что Король женат на безрукой духеве?» Но лживые жены онемели от изумления, да им ведь и нечего было ответить, и тогда их всех приказали убить, потому что обычаи этого города строго воспрещают распространять ложь. Так прекрасная женщина, или дама, всегда возбуждает ненависть в безобразных, но часто их ненависть, или ее беда, приводит их к смерти, а ее – к счастью. Вот и любимая жена Короля – безрукая, но прекрасная дама, или духева, – стала полновластной хозяйкой дворца, а ее ненавистницы были убиты.

Через восемь дней после этих событий, которые привели к спасению Короля, я решился спросить его о дороге к людям. Но он оказался чересчур осмотрительным и вместо ответа сказал мне так: «Я хочу, чтобы ты остался у нас еще на пятнадцатилетний срок и, если по какой-нибудь несчастной случайности у жены вдруг снова отрубят руку, опять приживил бы ее на место». Мне-то винить его, конечно, не за что – он ведь считал меня духом, родичем, – но я и себя не могу обвинить, хотя уйти мне пришлось тайком. Я, значит, отправился в новое путешествие и скитался по лесу без дорог и тропинок, пока не вступил в очень чистый город, который напомнил мне города людей, а с первого взгляда – мой собственный город.

Мне встречается мой мертвый брат

Едва я вступил в Десятый город – чистый до самого полного изумления, – горожане выскочили из своих жилищ, чтобы узнать, кто к ним явился. А я, как только увидал их на улицах, мигом приметил одного горожанина, всем своим видом – телесного человека, бросился к нему, чтоб увидеть яснее, и поблизости он оказался мне братом, который умер в городе, где мы жили, когда я был шестисполовинойлетним, – правда, не родным, а двоюродным братом. Увидевши братьев, или друг друга, мы крепко обнялись от неожиданной радости, а потом он сказал остальным горожанам, что я прихожусь ему двоюродным братом, и те поздравили нас на месте, но после этого не разбрелись кто куда, или по своим домам и делам, а отправились с нами к брату домой – повторить поздравления еще и там. Потому что они его любят и уважают как основателя Христианства в их городе. Дома брат приказал своим слугам принести для меня еды и напитков, а многие именитые духи города прислали нам угощения и от своих щедрот. Но мало этого – часов в восемь вечера к брату пришли городские вожди во главе с Его Величеством Королем, и каждый из нас по очереди отвыпил за здоровье каждого и всех собравшихся, потом мы выпили сообща, или вместе, а потом начали танцевать и петь, бить в барабаны и хлопать в ладоши, и веселье кончилось только под утро, как и полагается Заздравному торжеству. В ночь торжества я с удивлением обнаружил, что многие духи из Десятого города могут расколоться при танцах напополам, чтобы составилась танцевальная пара, а в следующем танце сливаются воедино, будто они и не думали раздваиваться.

Когда Заздравное торжество завершилось, именитые горожане разошлись по домам, но брат еще долго получал поздравления от духов, которые живут не в городе и поэтому пропустили Заздравное торжество. Как только гости ушли домой, я признался брату, что падаю с ног – мы ведь не спали всю ночь напролет, – и он открыл запасную комнату, застелил постель небывалыми покрывалами, потому что таких замечательных не бывает, а если и попадаются, то у знатных духов или, может, еще у Сверхдевы, с которой мы разошлись из-за нашего сына. Я лег и проспал до двух часов дня, а когда проснулся, принял братову ванну – он разрешил мне принимать ее, как мою, – хорошо поел и прекрасно выпил, потому что у духов хорошая еда никогда не обходится без прекрасной выпивки, а потом брат поведал мне о себе – с тех пор, как он принял в нашем городе смерть:

– Я долго искал после смерти город, истинно подходящий для Христианских деяний, – пока не добрался до Десятого города, который сразу же показался мне подходящим, хотя это я к нему подошел, а он-то стоял, как обычно, на месте. Он стоял на месте, но был подходящий, а я при жизни был ревностный прихожанин, или Христианин Методистской Церкви, так что все здесь прекрасно сошлось, и я предназначался для служения Христианству до Судного, или Последнего, дня, а раньше этого Последнего дня меня уже не постигнет вторичная смерть. Нашедши место, я решил сам в себе отправиться к Е. В. Королю Леса Духов, чтобы получить королевский указ на введение Христианства в Десятом городе. Е. В. Король после нескольких встреч согласился обсудить мой запрос на Совете среди Своего Величества и Старейшин. После обсуждения указ был выдан, и я вернулся в Десятый город, выбрал хороший участок земли и построил первую городскую церковь – если в футах, то 90 на 70. Крыша у церкви была из коры, потому что железных листов не нашлось, а над главным входом я написал так: МЕТОДИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ ДЛЯ ПРИХОЖАН ИЗ ЛЕСА ДУХОВ. Надпись я сделал древесным соком, потому что краски в городе не было, а стены внутри мне пришлось разрисовывать особой смесью из листьев с водой – но листья, конечно, я растолок в порошок, а потом уж развел порошок на воде, чтобы получилась цветная смесь, или краска для разрисовки стен. Пока я строил первую церковь, один горожанин пустил меня в дом, чтобы я жил у него по аренде, а мое жилье, где у нас было празднество, мне помогли возвести друзья – юные духи Десятого города. Когда строительство церкви закончилось, я вышел на улицы с гулким поленом и принялся бить по нему, как в колокол, чтобы привлечь городских прихожан для объяснений, зачем им церковь.

В воскресенье – первое воскресенье духов, когда они посетили христианскую службу, – я обнаружил, что в церковь явилось только двое молодых прихожан, а всего обитателей Десятого города было 4 000 000 жителей. Но они ничего не знали про бога, или не верили, что он сотворил их вместе с другими божьими существами, а верили только в свое превосходство над всеми земными тварями и созданьями. Я сослужил им христианскую службу, которая завершилась к 11-ти часам, но вечером церковь открывать не стал, хотя и мог бы созвать горожан стуком по пню с огромным дуплом, потому что дупло звучало, как колокол, и от пня до церкви было недалеко. В понедельник я приступил к широкой кампании – начал ходить по домам горожан, чтобы подвигнуть их к Христианской жизни, – и так служил до самой субботы. Зато в воскресенье на утренней службе у меня собрался прекрасный приход: 50 старых, 38 юных и 45 малолетних духов, или 50 + 38 + 45 = 133 прихожанина, и я возрадовался великой радостью. Когда в 11 служба закончилась, я объявил, что дети и юноши могут собраться к двум часам дня в Воскресную школу для всеобщего обучения; да и тем из взрослых, кто захочет прийти, будет сказано «Добро пожаловать». В школу собралось немало учеников – общим числом до пятидесяти семи. Правда, вечерний приход на службу был небольшой – 48 духов, – потому что жители Десятого города ходят по вечерам кормиться на фермы.

Через шесть месяцев после открытия церкви я перевел туда же и школу, чтобы учить малолетних духов чтению, письму и Священным писаниям, которые стали главным предметом. Но в городе не нашлось ни писчей бумаги, ни мела, ни досок для классных занятий, и вот я вырубил кусок коры с большого дерева, чтоб кора была плоской, площадью 4 квадратных фута, а для грифельных досок – 20 кусочков, площадью по квадратному футу каждый, и вместо мела раздал угольки, чтобы ученики писали задания. Но поскольку церковь по будним дням использовалась у нас как Воскресная школа, а по воскресеньям – как Христианский храм, то я построил еще одну церковь с помощью прихожан и воскресных учеников, потому что школьники за неделю учебы нарушали в церкви Христианский порядок, и я решил обучать их в школе, под которую приспособил свою первую церковь. Лет через пять у нас появилось больше 50-ти духов-учителей, и каждое утро в школу являлось до девятисот малолетних духов. Когда малолетние духи повыросли, или успешно кончили школу, многие из них стали учителями, а я построил в Десятом городе и окрестных селениях 1000 церквей с большой Вечерней школой при каждой, так что город обернулся столицей, где ежегодно заседает Собор во главе со мной, или главным епископом. А между ежегодными заседаниями Собора я надзираю за школами и церквами, чтобы контролировать работу учителей, школьных инспекторов и церковных служителей, которые трудятся по навыкам и обычаям, данным им всем с моего позволения. В свободные от главенства и надзирательства дни я наставляю выпускников наших школ в землеустройстве, строительстве городов и первой помощи при несчастных случаях – из всех возможных медицинских наук мне удается наставлять моих подопечных только в первой (санитарной) помощи, потому что я не учился на врачевателя и вот не могу дать им точных знаний, как врачевать болезни до излечения.