Юрий Емельянов - Хрущев. Смутьян в Кремле

• Название: Хрущев. Смутьян в Кремле
• Автор: Юрий Емельянов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9533-0379-3

В книге дилогии историка Ю.В. Емельянова рассказывается о жизни и деятельности Н.С. Хрущева после смерти И.В. Сталина. Автор подробно останавливается на всех этапах биографии знаменитого генсека, возглавлявшего страну одиннадцать лет.

---

С трудом прорвавшись через выкрики, Маленков продолжал: «Обстановка сложилась такая, что Хрущев счел в нарушение наших правил, наших обычаев, выступать с важнейшими заявлениями перед партией и страной… (Голос: «Кто внес предложение об отстранении Хрущева?!») Речь идет об опасности извращений в работе занимающего пост Первого секретаря, независимо от того, кто стоит на этом посту. У человека сосредотачивается довольно неограниченная власть». Тут Хрущев прервал Маленкова для того, чтобы рассказать, как началось заседание 18 июня. Его прервал Молотов: «Ты неточен!» Хрущев ответил: «Ты всегда так, как дипломат, хотя толку от тебя, как от дипломата никакого!» Маленков продолжал: «Нельзя допускать того, чтобы судьбы руководства партией и страной, сплоченность его руководства зависели от случайностей, происходящих от невыдержанности характера и вообще от личных недостатков кого бы то ни было. Надо это вовремя предостеречь. И это было сделано на Президиуме ЦК и тов. Хрущев признал это».

С таким же трудом пробивался сквозь выкрики и шум Каганович. Он лишь сумел сказать, что увеличение прироста животноводства в колхозах на 3% в год не позволяет надеяться на выполнение амбициозных планов Хрущева, но ему в ответ кричали: «Преступник!» Особенно старались Полянский, Кириленко, Козлов, Брежнев, Косыгин, Беляев, Фурцева, Михайлов. Их возмущение вызвало замечание Кагановича о том, что Хрущев «много мотается по стране и по всему свету, вместо того, чтобы заниматься делом».

Сквозь гвалт пытался прорваться Молотов, заявляя: «У нас безусловно зачатки культа персоны тов. Хрущева. Когда все другие молчат, а один человек из членов Президиума выступает и по сельскому хозяйству, и по промышленности, и по строительству, и по финансам, и по внешней политике. Нельзя себе присваивать столько прав, столько знаний. Ноги на стол тов. Хрущев положил. Тов. Хрущев походя говорит так о членах Президиума: этот выживший из ума старик, этот бездельник, этот карьерист. Вы не можете считать справедливым и нормальным, когда один член Президиума ЦК начинает распоряжаться нами как пешками». Позже Молотов вспоминал: «Я выступал на пленуме, орали, не слушали». Генеральный прокурор СССР Руденко почему-то решил напомнить Молотову о его официальном визите в Германию в ноябре 1940 года и выкрикивал: «А вы считали достойным ехать к Гитлеру!»

С особой яростью был встречен Шепилов. Судя по крикам, от него почему-то добивались ответа: «Кто ты такой?» Булганин попытался доказать свою правоту, но и ему не дали говорить. Тогда он снова взял слово и стал каяться, обвиняя Маленкова и других в том, что они «затянули его в болото». В таком же духе выступили Сабуров и Первухин. Ворошилов отрекался от своей позиции и слезно просил: «Простите старика!» Однако от старого маршала требовали объяснений, почему он кричал на делегацию из 20 членов ЦК.

Пленум продолжался восемь дней, с 22 по 29 июня. Постановление пленума «Об антипартийной группе Маленкова Г.М., Кагановича Л.М., Молотова В.М.» было принято единогласно, при одном воздержавшемся (В.М. Молотов). Постановление скрыло, что против Хрущева выступило большинство членов Президиума, и о роли Булганина, Ворошилова, Первухина, Сабурова в этих событиях не говорилось ни слова. В нем утверждалось, что члены указанной «группы» препятствовали проведению курса, направленного на улучшение жизни советских людей и процветание страны. В постановлении говорилось: «В течение последних 3-4 лет, когда партия взяла решительный курс на исправление ошибок и недостатков, порожденных культом личности, и ведет усиленную борьбу против ревизионистов марксизма-ленинизма, участники раскрытой теперь и полностью разоблаченной антипартийной группы постоянно оказывают прямое и косвенное противодействие этому курсу, одобренному XX съездом КПСС».

Возможно, что многие члены ЦК и рядовые члены партии искренне верили в правильность принятого решения. Обвинения, выдвинутые Молотовым и другими против Хрущева, казались мелкими по сравнению с обвинениями Хрущева и его сторонников в адрес «антипартийной группы». Ведь в первом случае шла речь главным образом о поведенческих чертах руководителя, а во втором случае – о государственных преступлениях, жертвами которых стали сотни тысяч человек. Мало кто знал о том, что Хрущев был в такой же степени причастен к беззаконным репрессиям. К тому же для многих коммунистов страны Молотов, Каганович, Ворошилов и их союзники представлялись ревнителями старых методов работы, а Хрущев казался смелым новатором. Они не собирались осуждать манеры возмутителя спокойствия, которые, казались им необходимыми в борьбе против застоя и врагов прогресса. Они не желали слушать предупреждений Молотова и других, свидетельствовавших о том, что «борец против рутины» вносит смуту во все сферы жизни советского общества.

На пленуме Молотов, Маленков, Каганович и Шепилов были исключены из состава ЦК. Вскоре Молотов был назначен послом в Монгольской Народной Республике, Маленков стал директором Усть-Каменогорской ГЭС, Каганович – управляющим трестом Союзасбест в городе Асбест. Шепилов был назначен директором Института экономики Академии наук Киргизской ССР, но звания члена-корреспондента АН СССР он был лишен. Хрущев не раз подчеркивал, что все четверо не были арестованы и расстреляны, и в этом он видел собственную заслугу. Он умалчивал, что его оппоненты также не предлагали его арестовывать и даже не собирались исключать из состава Президиума ЦК. Хотя с некоторыми из исключенных членов «антипартийной группы» обошлись сурово (например, Кагановича на долгие годы лишили московской прописки, а библиотеку Шепилова выбросили на улицу), стало ясно: какие бы страшные обвинения не выдвигали против свергнутых видных руководителей, теперь им не грозили уголовные наказания. Молчаливая договоренность, вытекавшая из закрытого доклада на XX съезде КПСС о «ненаказуемости» партийных руководителей, соблюдалась.

Был избран новый состав Президиума ЦК в составе 14 членов и 9 кандидатов. Помимо Маленкова, Молотова, Кагановича членами Президиума перестали быть Первухин и Сабуров. М.И. Первухин был переведен в кандидаты в члены Президиума. Новыми членами стали А.Б. Аристов, Н.И. Беляев, Л.И. Брежнев, Н.Г. Игнатов, Ф.Р. Козлов, О.В. Куусинен, Г.К. Жуков, Е.А. Фурцева, Н.М. Шверник. Пятеро из этих девяти (Аристов, Брежнев, Игнатов, Куусинен и Шверник) были избраны членами и кандидатами в члены Президиума ЦК в октябре 1952 года, а затем все, за исключением Шверника, переведенного в кандидаты, утратили свое высокое положение. Теперь следствием победы Хрущева стало восстановление позиций некоторых из тех, кто был отстранен от руководства в марте 1953 года. Таким образом, Хрущев, который вместе с остальными ветеранами добился в 1953 году устранения лиц, выдвинутых Сталиным, теперь оказался вынужденным опереться на некоторых из них в борьбе против своих коллег. Джерри Хаф отметил, что следствием июньского пленума было расширение представительства секретарей ЦК в Президиуме. В 1953 году лишь один из десяти членов Президиума был секретарем ЦК. В июле 1957 года девять из 14 членов Президиума ЦК были сотрудниками аппарата ЦК, а в декабре их число увеличилось до 10 из 14 членов. Это означало еще большее усиление роли партийного аппарата в управлении страной.

В июньские дни Хрущеву «крепко дали по шапке», но Жуков, Серов, Дудоров, руководители СМИ и члены ЦК помогли ему сохранить головной убор, который явно был ему не по размеру. Постановление пленума было опубликовано лишь 4 июля 1957 года. После этого на протяжении ряда недель в печати и на собраниях осуждалась «антипартийная группа Молотова – Кагановича – Маленкова и примкнувшего к ним Шепилова». Уже после завершения юбилейных торжеств по случаю 250-летия Северной столицы туда прибыла делегация советского руководства в составе Хрущева, Булганина, Шверника, Куусинена и других. На митингах они клеймили позором «антипартийную группу». Ее участников обвиняли в раскольнической деятельности, противодействии «ленинскому курсу» партии. В стране в спешном порядке переименовывали города, предприятия, учебные и научные заведения, названные в честь участников «антипартийной группы», из книжных магазинов и библиотек изымались публикации, написанные ими, уничтожались их портреты.

В печати было опубликовано стихотворение А. Софронова «Болото». В нем рассказывалось, что в одной деревне возле поля был «болотный клин», который «никак не просыхал». В то время как люди напряженно трудились в поле, «у болота собрались другие, забывшие про наш нелегкий труд. Нужны цветы им, но не полевые, не те, что соки из земли берут». Хотя труженики полей предупреждали их об опасности, «другие» решили сорвать болотные цветы, и их затянула трясина. По мысли автора, трагичная история, происшедшая с некими любителями болотных цветов, должна была обличить Маленкова, Кагановича, Молотова и Шепилова. Журнал «Крокодил» изображал Молотова в виде чеховского «человека в футляре» – Беликова, высмеивая его за критику методов освоения целинных земель. «Антипартийную группу» осуждали за неверие в возможность догнать и перегнать США по производству мяса, масла и молока в ближайшие 2-3 года. Маленкова и его коллег обвиняли и в том, что они тормозили развитие жилищного строительства. А чтобы доказать несостоятельность их критики проектов Хрущева, 31 июля 1957 года было опубликовано постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О развитии жилищного строительства в СССР», в котором была выдвинута программа решения жилищного вопроса к 1970 году.