Ярослав Зуев - Расплата. Цена дружбы

• Название: Расплата. Цена дружбы
• Автор: Ярослав Зуев
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-539-521-1

Очередной эпизод замечательной бандитской саги о трех рэкетирах, приключения Атасова, Протасова, Армейца и Бандуры продолжаются.

Финансовая афера, затеянная Протасовым, в финальной фазе. Охмуренная им банкирша, нынешняя свекровь бывшей жены, плывет прямо в руки вместе с многомиллионным кредитом, возвращать который у Протасова – и в мыслях нет. Правда, вряд ли деньги достанутся ему – Протасов под колпаком у Украинского, полковник сам остро нуждается в деньгах.

За тем, как над головой Протасова собираются тучи, издали наблюдает Андрей Бандура. Он кое в чем осведомлен, навел мосты с Милой Кларчук, которой и невдомек, кто он на самом деле. Андрей не спешит предупреждать приятеля об опасности. Кристина исчезла без следа, ее незадачливого мужа Вась-Вася держат заложником в УБЭП, это явно неспроста, а Протасов что-то знает, но молчит. У каждого поступка своя цена, дружба стоит дорого.

Андрей пускается в опасную авантюру, но криминальная война, ведущаяся олигархом Поришайло за металлургический комбинат имени Ильича, вносит коррективы в его планы. Приятели вынуждены бежать за город, где старое зло только ждет того, чтобы его разбудили новым злом.

---

– Шик! – восхищалась Алка.

– Хотя я бы предпочел «Жигули». – Алик застенчиво улыбнулся. Приемистая лайба, спортивная. И половина деталей итальянские.

В апреле семьдесят четвертого года скоропостижно скончался Капонир-старший. Вскоре после похорон семья Олега и Нины окончательно развалилась. Впрочем, от нее давно оставалась жалкая оболочка, державшаяся на банальном страхе Олега перед отцом. Нина к такому обороту событий была готова, и не испытала ничего, кроме облегчения.

Олег убрался из дома, поселившись у какой-то женщины. Вслед за сыном из жизни Нины и Ростика ушла свекровь, их отношения тихо увяли, как теплолюбивый куст в октябре. Нина с Ростиком жили в достатке. Каждое лето ездили в отпуск по профсоюзным путевкам, правда, уже не в Пицунду, и не в Картахену. Ростик рос мальчиком примерным, учился на «хорошо» и «отлично», редко огорчая Нину Григорьевну. Правда, по-прежнему часто хворал, а все попытки Нины закалить его по разным методикам, как правило, заканчивались ОРЗ. Несколько раз Нина определяла сынишку в спортивные секции, благо, спортшколы процветали, и работали бесплатно. Ничего хорошего и из этой затеи не получилось. В плавательном бассейне Ростик мерз, непременно зарабатывая насморк, на катке упал, и схлопотал сотрясение, а после первого же занятия в группе Самбо при «Динамо», куда она устроила его через знакомых в ГУВД, с ним случился приступ аппендицита. Прыгая через коня в секции легкой атлетики, Ростик ушиб копчик и долго впоследствии лечился в клинике. После этого Нина плюнула – пускай будет, как будет. Спортсмена из Ростика не вышло.

Впрочем, у него бывали увлечения, обещающие, рано или поздно перерасти в страсть. В пятом классе Ростику подарили масштабную модель самолета. Склеивать было сложно. Обыкновенно, первые шаги в подобных затеях ребятам помогают делать отцы. Ростику с отцом не повезло, зато моделирование буквально очаровало. Пластмассовые фрагменты постепенно складывались в эстетически безукоризненные модели, и это выглядело настоящим чудом. Правда, на пути к прекрасному он вскоре встретил две непреодолимые преграды. Хронически дефицитную коммунистическую экономику, без скрипа производившую разве что бомбы с патронами, и позицию Нины Григорьевны, оказавшуюся в данном случае решающей. Нина не переносила запаха клея, применявшегося в изготовлении моделей. В те времена дихлорэтан еще не нюхали, как наркотик, но он был точно так же вонюч. Нина вспомнила о болезненных легких и бронхах Ростика, и первая модель оказалась в его жизни последней.

Чтобы хоть как-то заполнить пустоту, Нина определила его на музыку. Не то, чтобы Ростик после учиненного произвола возненавидел скрипку. Просто замена была неполноценной, и главное, ее навязали силой. Ростик исправно посещал занятия, честно пилил струны смычком с упорством дауна, доводя преподавателя до инфаркта, а Нину Григорьевну до нервного тика. В общем, Паганини из него тоже не получилось.

* * *

В восемьдесят втором Ростик окончил школу, и настала пора сделать основополагающий шаг, частенько оказывающийся роковым. В какой из ВУЗов податься, Ростик понятия не имел. Что неудивительно, по большому счету. Тот, кто в семнадцать лет знает свое будущее, как расписание школьных занятий, либо безнадежный заучка, либо личность, которая впоследствии чего-то добьется. Ростик симпатизировал истории, главным образом Древнего мира, скопив об этом периоде весьма обширные, хоть и бессистемные знания. Самостоятельно и весьма искусно выполненные иллюстрации легионеров в полной боевой выкладке, катафрактариев[23] и египетских мамелюков украшали стены его комнаты так плотно, что почти полностью заслонили обои.

– Ну, сын, что делать будем? – для проформы поинтересовалась мать. Решение она уже приняла, и они оба об этом знали. Ростик пожал плечами.

– Мне история нравится…

– История, – презрительно фыркнула Нина. – Чтобы сейчас об Университете думать, надо было в школе не лоботрясничать. А с двумя тройками в аттестате…

Ростик в десятом классе действительно разболтался, а выпускные экзамены так и вовсе провалил, учитывая тот факт, что еще в девятом фигурировал среди претендентов на медаль. Виной тому послужила трогательная влюбленность, вызвавшая такую драконовскую реакцию матери, какая напоминала войну, с переходом на осадное положение.

– Хватит с меня твоего папаши! – вопила она на перепуганного до смерти Ростика. – С тем намучилась, а теперь ты начинаешь?!

Оглушенный невиданной вспышкой материнской ярости, Ростик молчал, как партизан на допросе. Упоминание об отце было ударом ниже пояса. После смерти деда Олег Капонир вылетел из спортивно-номенклатурного кресла и теперь промышлял неизвестно чем. До Нины дошли слухи, что он якобы подрабатывает за городом в лесхозе. Еще поговаривали, что он умер прошлым летом. Ростик об этом тоже слышал.

Именно с той поры между матерью и сыном пролегла трещина, хоть предпосылки копились давно. Ростик сдал в учебе, и получил аттестат, ее понимании позорный.

«С таким в университет переться, тысяч пять возьми да положи, – со злостью думала Нина, поглядывая на сына, выводившего авторучкой бессмысленные загогулины в тетрадке. – У меня таких денег нет. А и были бы, ну какая в СССР история? У сына одни гладиаторы в голове, а там съезды и партконференции. Значит, выпрут, и в армию. А армия, это Афганистан». Афганская тема выступала тогда в роли страшилки для всех матерей, вырастивших сыновей призывного возраста. Было чего бояться.

– Ну, и кем ты оттуда выйдешь? – поинтересовалась Нина, имея в виду диплом историка.

– Археологом, хотя бы, – промямлил Ростик.

– Зубными щетками в пыли копаться. – Нина покачала головой. – За сто десять «рэ» в месяц. Это в лучшем случае. Или учителем в школу! Вот здорово будет!

Ростик потупился.

В общем, она сделала выбор, и огласила его, как приговор. Ростислав отправился в НарХоз, где и знакомые из приемной комиссии страховали, и с будущим распределением была полная ясность. Все эти годы Нина медленно, но уверенно карабкалась по служебной лестнице, достигнув не последнего поста в Сдербанке. Сыну она прочила то же самое, прагматичную службу финансиста.

Ростик, как всегда, смирился. Три года он, скрипя зубами, грыз точные науки в НарХозе, который про себя обзывал наркозом. Приходя с работы, Нина, как правило, обнаруживала сына с какой-нибудь исторической книжкой в руках.

– Ну, как дела, сын? – спрашивала она, по обыкновению влетая в квартиру наподобие тропического урагана.

– Нормально, – лаконично отвечал Ростик.

Нина перегружала продукты из сумок в холодильник и становилась к плите готовить. Через час Ростик ковырял вилкой в тарелке.

– Что нового в институте, сын? – наседала Нина. Ответы были стандартны: нормально, нормально, нормально.

– Что ребята не заходят?

– Да так, как-то… – уклончиво отвечал Ростик, который не забыл школьной любви и последовавших затем репрессий. – Занимаются ребята. Не до посиделок.

Нина чувствовала, что сын замкнулся в себе, отгородившись неким невидимым но крепким барьером. Попытки прорваться потерпели провал. Очевидно, время прорывов истекло. Нина подумывала его подкупить, если подобный глагол, конечно уместен. К слову сказать, она никогда не экономила на сыне. Но Ростик остался неумолим.

– Я тебе новую куртку достала. Погляди. Настоящая «Аляска».

– Угу, мама. Спасибо…

* * *

В восемьдесят шестом Нина совершенно случайно узнала, что у Ростика появилась женщина. Гром грянул, что называется, среди ясного неба. Но, чем неожиданнее бабахнуло, тем решительнее реагировала она. Когда же стало известно, что потаскуха, к тому же, замужем, бешенство Нины не имело границ. «Только мерзавка спровадила мужа, как давай хвостом вилять?! А этот лопух возьми, и попадись. Эго же любая окрутит! Дрянь бесстыжая! Но и он тоже хорош. Яблоко от яблони…», – Нина сорвалась с работы, мечтая только о том, чтобы застать сына дома, а застав, вцепилась в него, как фокстерьер в лисий хвост. Ростик, на свою беду, как раз вернулся с занятий, и угодил в самое пекло.

– Ты хоть понимаешь, во что вляпался?! Крест на себе поставить решил?! Вы посмотрите на него, его облапошили, а он рад, как дурак!

Результат предпринятой кавалерийской атаки сказался без промедления. Сын молча собрал вещи и ушел из дома. Нина была так ошеломлена, что даже не попробовала его удержать. Напротив, даже вопила в спину, чтобы выметался к чертовой матери. Он и выкатился, аккуратно притворив дверь. Нина осталась одна.

Вытерпев контрольные несколько дней, в продолжении которых Ростик не объявился, Нина заявилась в общежитие, собираясь учинить грандиозный скандал. Ростика она не застала, зато распутница оказалась на месте. Нина шагнула через порог, опустив голову, словно бык на корриде, а противоестественно высокая девица в спортивных штанах и майке отступила в кухоньку, освобождая будущей свекрови дорогу.