Люси Монтгомери - Аня из Инглсайда

• Название: Аня из Инглсайда
• Автор: Люси Монтгомери
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Детская проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-289-01978-2

Канада начала XX века… Инглсайд — большой, удобный, уютный, всегда веселый дом — самый замечательный дом в мире, по мнению его хозяйки, счастливой матери шестерых детей. Приятно вспомнить прошлое и на неделю снова стать «Аней из Зеленых Мезонинов», но в сто раз лучше вернуться домой и быть «Аней из Инглсайда». Она стала старше, но она все та же — неотразимая, непредсказуемая, полная внутреннего огня, пленяющая своим легким юмором и нежным смехом. Жизнь — это радость и боль, надежды, страхи и перемены — неизбежные перемены. Даже счастье никогда не остается одним и тем же.

---

— На твоем месте я не беспокоилась бы. Он забудет об этом желании, когда его увлечет какая-нибудь новая мечта. Война — дело прошлого. Джем надеется стать моряком — как капитан Джим, а Уолтер — в своем роде поэт. Он не похож на остальных. Но все они очень любят деревья и с удовольствием играют в ложбине — так все ее называют. Это небольшая долина, прямо за Инглсайдом, с волшебными тропинками и ручьем. Самое обычное место — просто ложбина для других, но для детей — сказочная страна. У них всех есть свои недостатки, но в целом они не такая уж плохая маленькая компания… и, к счастью, на всех хватает любви. Ах, мне так приятно думать о том, что завтра вечером в это время я буду снова в Инглсайде — буду рассказывать моим детям сказки на ночь и осыпать заслуженными похвалами комнатные папоротнички и кальцеолярии Сюзан. У нее удивительно хорошо растут папоротнички — никто не умеет выращивать их лучше, чем она. Я могу хвалить их с чистой совестью… но кальцеолярии! Они, на мой взгляд, даже и не похожи на цветы. Но я не скажу этого Сюзан — я ни за что на свете не хотела бы ранить ее чувства. Я всегда стараюсь обойти этот вопрос, и Провидение еще ни разу меня не подвело. Сюзан — просто прелесть! Не представляю, что я делала бы без нее. А помнится, я однажды назвала ее «чужой»!.. Да, так весело думать о возвращении домой, но вместе с тем грустно оттого, что я опять покидаю Зеленые Мезонины. Здесь так хорошо… с Мариллой… и с тобой. Наша дружба всегда была одной из чудеснейших радостей жизни, Диана.

— Да, и мы всегда… я хочу сказать… ах, я никогда не умела говорить, как ты, Аня… но мы оставались верны нашей «торжественной клятве», не правда ли?

— Всегда!.. И всегда будем верны!

Анина ладонь легла в ладонь Дианы. Они долго сидели в молчании, слишком сладком, чтобы нарушить его словами. Длинные, неподвижные вечерние тени падали на траву, цветы, зеленые просторы лугов. Солнце спускалось к горизонту… небо, окрашенное в серовато-розоватые тона, стало бледнеть и темнеть… весенние сумерки завладели садом Эстер Грей, по которому никто не бродил вот уже много лет. Малиновки пронзали вечерний воздух свистом, напоминающим звуки флейты. Огромная звезда поднялась над высокими белыми вишнями.

— Первая звезда — всегда чудо, — сказала Аня мечтательно.

— Я могла бы сидеть здесь вечно, — отозвалась Диана. — Мне неприятна мысль о том, что надо уходить.

— Мне тоже… но… ведь мы только поиграли в то, что нам пятнадцать. Мы должны помнить о наших семейных заботах и обязанностях… Как пахнет эта сирень! Тебе никогда не казалось, Диана, что есть что-то не совсем… не совсем скромное… в запахе сирени? Гилберт смеется над этой мыслью — он любит сирень, но мне она всегда напоминает о чем-то тайном, слишком сладком.

— Я всегда считала, что это слишком тяжелый аромат для дома, — сказала Диана. Она взяла в руки блюдо, на котором лежали остатки шоколадного торта, остановила на них полный вожделения взгляд, покачала головой и упаковала блюдо в корзинку с выражением великого благородства и самоотречения на лице.

— Разве не было бы забавно, Диана, если бы сейчас, шагая домой, мы вдруг увидели наши собственные прежние "я", бегущие нам навстречу по Тропинке Влюбленных?

Диана слегка содрогнулась.

— Не-е-ет, я не думаю, что это было бы забавно. Я и не заметила, что уже так стемнело. Хорошо воображать что-нибудь такое при дневном свете, но в сумерки…

Они шли домой тихо, молча, рука об руку — великолепный закат пламенел на старых, знакомых холмах, а в сердцах пылала старая неугасимая любовь.

3

Неделю, полную приятных дней, Аня завершила тем, что утром отнесла цветы на могилу Мэтью, а после обеда села в Кармоди на поезд, идущий в Глен святой Марии. Какое-то время она думала обо всем любимом, что осталось позади, а затем ее мысли, обгоняя ее, помчались ко всему любимому, что ждало ее впереди. И всю дорогу ее сердце пело, ведь она поехала к счастливому Инглсайду — дому, переступая порог которого каждый знал, что это милый и дорогой родной дом; к Инглсайду, вечно полному смеха и серебряных кружек, моментальных снимков и младенцев — драгоценных созданий с маленькими кудряшками и пухлыми коленочками; к Инглсайду, где комнаты готовы оказать ей самый теплый прием, где ее терпеливо ждут стулья и вспоминают о ней ее платья; к Инглсайду, где всегда отмечают все маленькие годовщины и шепотом рассказывают друг другу о маленьких секретах и сюрпризах…

«Какое это чудесное чувство, когда радуешься возвращению домой», — думала Аня, доставая из сумочки письмо от маленького сына — письмо, над которым она весело смеялась накануне вечером, когда с гордостью в душе читала его обитателям Зеленых Мезонинов… первое письмо, написанное ей одним из ее собственных детей. Для семилетнего человека, только год ходившего в школу, это было довольно неплохо написанное маленькое письмо, хотя орфография все же была несколько двусмысленной, а в одном углу красовалась большая чернильная клякса.

"Ди плакала всю ночь из-за того, что Томми Дрю сказал, что распотроншит ее куклу… Сюзан поет нам на ночь корабельные песни, но она не ты, мама… Вчера Сюзан позволила мне помочь ей сажать клумбнику".

«Как могла я быть счастлива целую неделю вдали от них?» — думала, испытывая угрызения совести, владелица Инглсайда.

— Как хорошо, когда кто-нибудь встречает в конце путешествия! — воскликнула она, сойдя с поезда в Глене и тут же оказавшись в объятиях Гилберта. Она никогда не могла быть уверена в том, что Гилберт встретит ее — кто-нибудь всегда умирал или рождался, — но без этого возвращение домой не казалось ей таким, каким оно должно быть… И на нем был такой красивый новый светло-серый костюм! («Как я рада, что надела эту тонкую блузку с оборками к моему коричневому костюму, хотя миссис Линд считала безумием надевать ее в дорогу. Если бы я ее не надела, то не выглядела бы так привлекательно для Гилберта».)

Инглсайд сиял развешанными на большом крыльце разноцветными китайскими фонариками. Аня весело пробежала по дорожке, обсаженной желтыми нарциссами, и крикнула:

— Инглсайд, я здесь!

И вот уже все они были вокруг нее — смеялись, восклицали, шутили, а на заднем плане, как всегда, присутствовала улыбающаяся Сюзан Бейкер. Каждый из детей, даже двухлетний Ширли, держал в руках свой букет, собранный специально для нее.

— Ах, какое приятное возвращение домой! Все в Инглсайде кажется таким веселым и счастливым. Как это замечательно, что вся моя семья очень рада меня видеть!

— — Если ты, мама, когда-нибудь еще уедешь из дома, — сказал Джем с самым серьезным видом, — то я возьму и заболею апенцитом.

— А как ты это сделаешь? — заинтересовался Уолтер.

— Ш-ш-ш! — Джем тихонько подтолкнул брата локтем и шепнул: — Апенцит — это когда где-то болит, я знаю… но я только хочу напугать маму, чтобы она больше не уезжала из дома.

А сколько всего Ане хотелось сделать первым делом — и обнять каждого, и выбежать в сад, чтобы в свете сумерек нарвать анютиных глазок — в Инглсайде их можно найти повсюду, — и поднять маленькую потрепанную куклу, валяющуюся на коврике, и услышать все колоритные и пикантные новости — каждый добавлял что-нибудь свое. Как Нэн надела на нос крышку от тюбика с вазелином, когда доктора не было дома, и Сюзан была в такой тревоге, что чуть с ума не сошла. «Уверяю вас, миссис докторша, дорогая, это был ужасный момент»… Как корова миссис Палмер съела пятьдесят семь тонких гвоздиков и пришлось вызывать ветеринара из Шарлоттауна… Как рассеянная миссис Дуглас пришла в церковь с непокрытой головой… Как папа прополол клумбы и выкопал с газона все одуванчики — «в промежутках между новорожденными, миссис докторша, дорогая; их у него было восемь за время вашего отсутствия»… Как мистер Том Флэгг выкрасил усы — «а прошло всего лишь два года с тех пор, как умерла его жена»… Как Роза Максвелл из Харбор-Хеда отказала Джиму Хадсону из Верхнего Глена, и он прислал ей счет, в котором указал все, что он потратил на нее… Как много народу было на похоронах миссис Уоррен… Как коту Картера Флэгга другой кот в драке откусил кусок прямо «оттуда, откуда растет хвост»… Как Ширли был найден в конюшне, где стоял прямо под одной из лошадей. «Никогда, миссис докторша, дорогая, я уже не буду прежней женщиной после такого испуга»… Как было, увы, слишком много оснований опасаться, что сливовые деревья поразила «черная болезнь»… Как Ди ходила целый день и распевала: «Мама едет сегодня домой, сегодня домой, сегодня домой» на мотив «Весело мы кружимся»… Как один из котят кошки Джона Риза родился с открытыми глазами и поэтому теперь косой… Как Джем по рассеянности сел на липкую бумагу от мух — прежде чем надел брюки… И как Заморыш упал в бочку с дождевой водой.