Поль Феваль - Черные Мантии

• Название: Черные Мантии
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-195-8

В 1825 году в Кане – провинциальном французском городке – происходит дерзкое ограбление местного банкира. В преступлении обвиняют молодого чеканщика Андре Мэйнотто и его жену Жюли. Суд выносит обоим суровый приговор. Но кто же в действительности организовал ограбление? И какое отношение к нему имеет тайная организация под загадочным названием «Черные Мантии»?

Об этом читатель узнает, прочитав роман «Черные Мантии» известного французского писателя прошлого века Поля Феваля.

---

– Я тебя не боюсь, Приятель, – прозвучал чистый голосок, колючий, как кончик ножа. – Дед тебя выгонит, если ты будешь меня обижать!

Снарядом оказался мерзкий мокрый букет увядших цветов, видимо, только что вынутый из вазы с водой. Господин Лекок опасался девчонки и поэтому послал ей воздушный поцелуй.

Шалунье было лет десять-двенадцать. Она была небольшого роста, но фигурка ее уже вполне сформировалась, и платье из серой ткани с ярко-красной отделкой облегало восхитительную талию миниатюрной женщины. Выглядела она по меньшей мере лет на шестнадцать. Черты ее лица были тонкими, изящными и дерзкими. Больше всего поражала та отвага, которой светились ее непомерно большие и блестящие глаза, оттенявшие матовую бледность необыкновенного лица.

На воздушный поцелуй гостя Фаншетта ответила одним из тех выразительных жестов, которыми сплошь и рядом пользуются парижские мальчишки.

– У меня припасен другой букет, – сказала девочка, – так что остерегайся, когда будешь уходить!

Она исчезла. Господин Лекок толкнул дверь. Высокий худой старик, чье желтоватое лицо, несомненно, восхитило бы любителя античных камей из слоновой кости, сидел один в просторной столовой. Он со вкусом обмакивал кусочки пеклеванного хлеба[5] в яйцо, сваренное всмятку. Ничего другого на столе, застланном клеенкой, не было.

– Добрый день, полковник! – сказал господин Лекок, входя в комнату.

– Моя двоюродная племянница уже замужем? – спросил старик вместо приветствия.

– Бракосочетание прошло как положено, – ответил господин Лекок.

Полковник одобрительно кивнул.

– Симпатичный молодой человек! – произнес он. – И теперь этот юноша у нас в руках! А, Приятель?

– Есть новости, – вздохнул господин Лекок. – Вы закончили свой завтрак?

Старик отодвинул тарелку.

– Я ушел в отставку, – пробурчал он. – Если речь о делах, обращайся в контору.

Господин Лекок положил перед ним на стол паспорт на имя Антуана Жана.

– Ба! – воскликнул глубоко удивленный полковник. После недолгой паузы он осведомился:

– Это что же, скотина Ламбэр воскрес?

– Не он, хозяин, а Андре Мэйнотт – оружейник из Сартэна, владелец боевой рукавицы, муж вашей двоюродной племянницы, которая только что сочеталась вторым браком с Ж.-Б. Шварцем.

Старик в волнении поднялся. Он слегка горбился, и на его чахлом теле болтался совершенно черный костюм.

– Это человек, который сидел в тюрьме Кана, – спокойно продолжал Лекок, – в той самой камере, где вы когда-то подпилили решетку; он слышал последние признания Ламбэра; теперь он знает все.

– Все? – повторил, улыбнувшись, полковник и вновь опустился на стул.

Орлиный нос Главного казался крючковатым; лоб был узкий, но высокий, череп заметно выступал в затылочной части; рот, по-стариковски впалый из-за отсутствия зубов, напоминал рубец давней раны. Крупные дряблые веки почти полностью скрывали глаза, в которых все еще светился живой ум. Старых солдат узнать легко; но в этом человеке не было ничего, что подтверждало бы его звание полковника.

– Пятьдесят два года я находился в деле, – произнес он с достоинством, – не считая итальянских событий. Правосудие интересовалось мною всего один раз, да и то отступило. Решетку мог подпилить и кто-то другой, это ведь дело нехитрое, так, детские забавы.

– Ламбэр знал порядок, – совсем тихо проговорил Лекок.

Тяжелые веки старика опустились.

– Про этот порядок уже не раз рассказывали судьям. Они не хотят верить и думают, что кодекс есть только у них. Впрочем, если этот молодой человек станет нам мешать, мы вспомним, что однажды он уже был покойником.

Это было произнесено совершенно бесстрастным тоном.

– Кого встревожит его исчезновение? – пожал плечами полковник. – Андре Мэйнотт погиб в Диве; все газеты об этом писали.

– Есть разница между убийством и несчастным случаем, неправда ли, хозяин? Если никто не станет совать нос в это дело, то считайте, что Мэйнотт заснул – и не проснулся. Я беру это на себя.

Полковник твердыми шагами заходил по комнате.

– Шварц скроен из того материала, из которого делают крупных финансистов, – высказал он вслух свою мысль. – Теперь он мне родственник. Ничто не должно ему мешать.

Потом, неожиданно остановившись перед господином Лекоком, старик добавил:

– Где этот Мэйнотт?

– У меня.

– Спит, ты сказал?

– Нет. В обмороке.

– По какому случаю?

В двух словах господин Лекок описал сцену, свидетелем которой он стал в храме Сен-Рош. Полковник взял со стула просторную шелковую душегрейку и протянул ее Лекоку, который помог хозяину вдеть руки в рукава.

– Ничто не должно мешать Шварцу, – повторил старик. – Я больше рассчитываю на тех, кого могу запугать, чем на тех, кто работает со мной на равных. Шварц будет крупным финансистом. Я придержу его для моего последнего дела.

Господин Лекок, который стоял позади полковника, исполняя роль лакея, молча улыбнулся.

– Значит, вы намечаете еще одно дело? – проговорил он.

– А разве я это сказал? – раздраженно возразил Главный. – Пошли-ка посмотрим на твоего мертвеца.

Когда они направились к двери, на лестничной площадке раздался негромкий шум. Господин Лекок открыл дверь; за ней никого не было. В вестибюле лакей, похожий на бывшего монаха, подал своему хозяину широкополую шляпу и надел ему на ноги деревянные башмаки. Во дворе кучер поливал водой колеса модного экипажа. Слышно было, как в конюшне били копытами лошади.

Полковник и Лекок пошли пешком. Старика должны были защитить от возможной непогоды не только деревянные башмаки, но и зонтик. Спустя минуту после того, как хозяин и гость покинули дом, вихрь промчался через двор и вылетел на улицу.

– Мадемуазель Фаншетта! – закричал привратник.

– Я несу деду козырек, – ответила девочка. И шумный, смеющийся вихрь бросился вдогонку за полковником, потрясая зеленым шелковым козырьком.

Но у поворота на улицу Терезы вихрь остановился.

Вне всякого сомнения, козырек, зонтик и деревянные башмаки достойно украшают старость. Полковника в квартале знали. Все лавочники почтительно здоровались с ним.

Мадемуазель Фаншетта с серьезным видом следовала на некотором расстоянии за стариком и его спутником.

На вопросительные взгляды лавочников она скромно отвечала:

– Я несу дедов козырек.

Комната господина Лекока была в том же состоянии, что и раньше; ключ он брал с собой. Прошел уже час с тех пор, как Андре Мэйнотт лишился сознания; но распростертый на кровати, он по-прежнему не шевелился. Склонившись над его рукой, полковник нащупал пульс.

– Крепкий парень! – проговорил он. – В тот день, когда я подсунул ему боевую рукавицу вместе с кучей старых железяк, он мне сказал: «Две недели потружусь и заработаю тысячу экю…» Вот дьявол!

Он отпустил руку Андре, которая безжизненно упала, и с улыбкой взрослого ребенка заявил:

– Да, дело с боевой рукавицей – это высокий класс!.. Долго готовили… и ловко сработали, а, Приятель?

– Никто бы не смог сделать лучше, – убежденно ответил господин Лекок.

Затем, взяв, в свою очередь, руку Андре, он спросил:

– Вы думаете, выкарабкается?

– Самостоятельно – нет, – холодно произнес полковник.

Наступило молчание.

– Сколько вы даете ему времени? – задал еще один вопрос господин Лекок.

Старик вынул массивные часы – видимо, эпохи Людовика XVI.

– Сегодня утром ко мне приходил доктор, – медленно проговорил он. – Этот милейший человек заявил, что для излечения моей астмы требуется время! Покинув меня, он отправился в почтовой карете в Фонтенбло, куда его вызвал господин Вилель… Ты пойдешь к доктору домой, скажешь, что твоему другу необходим врач; пошумишь, устроишь скандал, дождешься его возвращения и примчишься с ним сюда во весь опор…

– Будет слишком поздно! – проговорил несколько сникший Лекок.

– Увы, да! – тихо ответил полковник. – Пошли!

– Но, – заметил господин Лекок, – нужно будет засвидетельствовать смерть.

– Но ведь ты приведешь доктора…

– А официальная регистрация? Полковник довольно улыбнулся.

– И что вы будете делать, когда я вас покину, мои бедные дети? – воскликнул он. – Ведь вы удивительно несообразительны! Вот ты уже и захныкал, а, Тулонец? Успокойся; я снова все беру на себя: это будет мое последнее дело.

Так решилась судьба Андре Мэйнотта. Старик и молодой человек отошли от кровати; полковник опирался на руку господина Лекока – но тот вдруг остановился и, побледнев, спросил:

– Вы слышите?

В передней с грохотом упал стул.

Тяжелые веки полковника задрожали; в его холодных глазах сверкнули искры, и он громко, с явным состраданием произнес:

– За доктором, мой мальчик, и немедля! Даст Бог, не опоздаем!

Эти слова были предназначены для тех, кто подслушивал в коридоре. Господин Лекок, очень взволнованный, спросил: