А. Велидов (редактор) - Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2

• Название: Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2
• Автор: А. Велидов (редактор)
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1989

Возросший интерес к истории советского общества вызвал потребность и в литературе о Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности – одном из важнейших органов, осуществлявшем защиту революционных завоеваний Октября.

Читателю предлагается второе, уточненное издание документального сборника «Красная книга ВЧК» В нем содержатся подлинные материалы, изъятые у контрреволюционеров, их письменные показания, протоколы допросов, обвинительные заключения, постановления коллегии ВЧК и приговоры ревтрибуналов.

Книга выпускается по инициативе Комитета государственной безопасности СССР.

Издание второе, уточненное.

---

Лиц, приехавших от Мамонтова в Москву, я не видал и связи с ними не имел.

7) Относительно Федорова могу показать, что Владимир Данилович Жуков мне передавал о желании Федорова, чтобы во время выступления к нему явилось бы несколько вооруженных лиц, которые заставили бы его работать. В подготовительной же работе Федоров, по-видимому, не отказывался участвовать.

Ступин

VI

Н. Н. Щепкин предлагал мне ведать разведкой, полагаю, что это значило бы, что мне придется принять целый ряд лиц, уже имеющихся у него. Я не считал это возможным, так как смешивать Дело организации с разведкой было нельзя.

Желая найти себе помощника, я попросил Ульянина – заведующего курсантами Академии Генерального штаба зайти со мной на совещание к Талыпину. Познакомившись с положением Дела, Ульянин, однако, определенного согласия не дал, уехал на занятия с курсантами на Ходынку, и связь с ним фактически прервалась, и для организации он никакой работы не выполнял. Ульянина знаю с детства.

Предложение подорвать железные дороги в районе Пенза – Рузаевка возникло в связи с перебросками войск с Восточного фронта на Южный. Задача подрыва была дана заведующему инженерной частью – Владимиру Даниловичу Жукову, который поручил Миллеру набрать личный состав партии.

Возможно, что о технической выполнимости этой задачи Жуков советовался с Федоровым. Жуков служил в управлении жел. – дор. войск. Посылка партии не состоялась ввиду явно выраженного нежелания ее ехать. Константин Константинович является преемником Жукова по организации.

Константину Константиновичу ставилась задача: разведка телефонной сети Москвы, цель – выяснить, каким образом остановить работу Центральной телефонной станции и изолировать в смысле телефонного сообщения Кремль и оперативный штаб отрядов особого назначения (Б. Чернышевский пер.,[124] 22); (кроме задач, изложенных выше, – телеграф, радиостанция, саперная часть и железнодорожная).

О телефонах. Предложил нападение на Центральную телефонную станцию.

Ударной группы для этой цели намечено не было.

Об изолировании Кремля и штаба особого назначения говорил, что разведка произведена.

О Сучковых слышал как о людях непорядочных, с которыми нужно быть осторожными.

Лейе ставилась задача – только занятие (Николаевского и Северного[125]) вокзалов и способствование атакующим вокзалы частям.

Связь с авиацией я считал поставленной хуже всего. Слышал, что имеется в виду человек, могущий быть пилотом.

О заводе «Амо». Признавалось необходимым его захватить, однако штаб сведений о связи с заводом не имел.

С Ланкевичем добивалось знакомства какое-то лицо, приехавшее из района Могилева (Гомеля), которое хотело обязательно связаться с московской организацией, предлагая услуги [от] якобы имеющейся в Могилеве организации. Но я от этой связи отказался, так как считал поддержание связи со столь отдаленной организацией нецелесообразным.

Относительно связи организации с Тихвиныммне ничего не было известно.

1 октября 1919 года Ступин

VII

Из вопросов, предложенных мне в предыдущих допросах, я вывел заключение:

1. Меня считают главой организации, возможно, и лицом, создавшим ее.

По этому вопросу я считаю необходимым пояснить, что в организацию я вступил тогда, когда она уже имела высшее управление, в виде управления корпуса. Я же вступил как обыкновенный рядовой член.

В дальнейшем ряд арестов высшего управления привел в июле сего года положение организации к тому, что я на правах преемственности, как старший, оказался в роли руководителя.

Так как вопрос о главе организации оставался все время открытым, то и руководство всем делом продолжало оставаться за мной.

2. Меня считают принадлежащим к кадетской партии или, во всяком случае, лицом, поддерживающим исключительно кадетскую программу.

Ордер на арест В. В Ступина

Такое заключение, по-видимому, выведено из того, что спроектированные приказ и приказание командующего Добровольческой армией носят в политической своей части отпечаток взглядов кадетской партии.

По этому поводу я могу показать, что проекты приказа и приказания, а также лозунгов, помещенных в конце воззвания, были первоначально набросаны мною.

Этот набросок затем обсуждался мною совместно со Щепкиным, который и ввел свои поправки, главным образом в политическую часть приказания и лозунги.

Только после этого обсуждения была окончательно выработана редакция приказа, приказания и лозунгов.

Таким образом, при участии в этом деле Щепкина неизбежно и должен был получиться отпечаток взглядов кадетской партии.

Кроме этих двух вопросов, считаю необходимым вновь подчеркнуть, что военная организация объединялась не какой-либо политической программой, а, как воинская часть, только сознанием, что она является частью Добровольческой армии.

О том, что военная организация состояла при определенном политическом центре, было известно только ограниченному числу лиц высшего управления. То же и относительно указаний, получаемых от центра, а также относительно того, что связь с Добровольческой армией поддерживалась центром, а не самой военной организацией.

8 октября 1919 года Ступин

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА Н. Н. ЩЕПКИНА[126]

На предложенное мне требование дать исторический и политический очерк «Союза возрождения», «Национального центра» и «Союза освобождения» должен объяснить, что как простой практический общественный деятель я не в состоянии дать то, что, может быть, от меня ожидается. К тому же обстановка, в которой приходится писать и думать, настолько необычна и унизительна для моего человеческого достоинства, что я не в состоянии предаваться спокойному историческому и политическому исследованию.

После Октябрьской революции коммерческие дела, бывшие у меня на руках, вынудили меня поехать в Киев, где я и задержался на все время вооруженных столкновений между Украиной и Советской Россией. После занятия Киева советскими войсками и незадолго до занятия Украины немцами я смог выбраться в Москву, куда и прибыл примерно в половине февраля.

Жизнь политических партий к этому времени еще не замирала, и руководители их еще не пришли к выводу, что разрушительный процесс, которому подверглась Россия под влиянием длительной войны, революции и катастрофически разрушительной деятельности советских властей всяких рангов, вплоть до Советов в самых глухих местах, не может быть остановлен и исправлен силами одной или даже союзом партий.

Я застал в Москве момент, когда думы всех лучших русских людей были сосредоточены на мучительной мысли об унизительном ударе, нанесенном России Советской властью с германским правительством заключением так называемого мира в Бресте, отдававшего страну фактически на разграбление немцев и ничуть в то же время не освобождавшего Россию от войны. В то же время в некоторых политических партиях горячо обсуждался вопрос о предположительном соглашении с Германией на предмет уничтожения в России всего, что связано с Советской властью и партией большевиков (впоследствии коммунистов).

Вопрос этот был умело подсунут агентами графа Мирбаха различным группам через лиц, мечтавших почти исключительно о возврате хотя бы в некоторой степени того, что было до революции, и думавших лишь о своих эгоистических интересах. Несмотря на то, что Украина стала именно на эту точку зрения и, как потом выяснилось, нашла в этом поддержку на Юге России, даже среди некоторых обычно демократически настроенных деятелей, Москва и Средняя Россия в этом отношении остались тверды на своей позиции ведения борьбы с Германией до конца в согласии с союзниками, оказывая для этого хотя бы пассивное сопротивление.

И угнетение и разрушение России, производимые диктатурой партии большевиков, представлялись для Средней России меньшим и притом более или менее временным злом, чем то, что обещало соглашение с Германией. На такое соглашение были склонны идти только лица и группы, примыкавшие к самым правым течениям, и соглашение не состоялось, так как германское правительство, исследовав почву, признало, что, опираясь на группы антидемократические, нельзя завоевать мирно коренную Россию.

Эта борьба мнений по поводу Брестского мира и возможного соглашения с германским правительством содействовала высокому подъему национального чувства даже в тех группах, которые были ранее совершенно равнодушны к национальному вопросу, особенно это сказывалось среди отдельных представителей ЦК партии эсеров (правых), для которых вопросы о национальном достоинстве России впервые стали практическими. Таковы были условия, побудившие искать сил и приемов для борьбы со всеми, кто унижал это национальное достоинство, и толкования для объединения этого людьми, одинаково мыслящими по этому вопросу.