А. Велидов (редактор) - Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2

• Название: Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2
• Автор: А. Велидов (редактор)
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1989

Возросший интерес к истории советского общества вызвал потребность и в литературе о Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности – одном из важнейших органов, осуществлявшем защиту революционных завоеваний Октября.

Читателю предлагается второе, уточненное издание документального сборника «Красная книга ВЧК» В нем содержатся подлинные материалы, изъятые у контрреволюционеров, их письменные показания, протоколы допросов, обвинительные заключения, постановления коллегии ВЧК и приговоры ревтрибуналов.

Книга выпускается по инициативе Комитета государственной безопасности СССР.

Издание второе, уточненное.

---

Далее, по переданной комиссии просьбе военных был поставлен на очередь вопрос о правильном и регулярном осведомлении их о настроениях в разных слоях населения Москвы и политических кругах. Эта задача по мере возможности выполнялась, причем я припоминаю, что были собраны сведения по преимуществу через «Союз возрождения», очень определенного характера, совершенно, между прочим, подкрепившие мнение «Совета московских совещаний» о невозможности строить какие-либо планы с расчетом на самодеятельность и активное выступление каких бы то ни было слоев населения. Общая апатия, крайняя утомленность, забота исключительно о продовольствии – так характеризовалось настроение масс. Указывалось, что так называемая «зеленая армия» есть просто организованное дезертирство, одинаково пагубное для всякой силы, которая стремится организоваться. Произведенные наблюдения дали основание высказать сомнения в успехе какой бы то ни было мобилизации, если бы к таковой пришлось прибегнуть. Комиссия единодушно признала, что расчеты на активность масс должны быть отброшены.

В заключение укажу, что, по имевшимся у комиссии сведениям, после ареста сначала генерала Стогова, а потом и генерала Кузнецова военная организация никем достаточно авторитетным не возглавлялась, причем с полной чистосердечностью утверждаю, что ни в комиссии, ни в «Тактическом центре» до самого последнего времени их существования не было принято решения о своевременности военного выступления, не намечался даже и срок его, ибо не было налицо тех условий, только при наличности которых вопрос этот мог стать на очередь, как я уже показал выше. Скажу более того, имевшиеся сведения об удачно начавшемся наступлении Красной Армии на Южном фронте и доходившие вести о слабости тыла Деникина при отсутствии с Юга точной информации создавали положение, при котором предполагалось уместнее поставить на очередь вопрос о ликвидации военной организации, а не о сроке для ее выступления. Вскоре после ареста Н. Н. Щепкина и последовавших массовых арестов среди военных комиссия, как и самый «Тактический центр», прекратила свое существование.

2) Действительно, почти вот уже два года тому назад весной и в начале лета 1918 года я принимал участие в происходивших тогда беседах представителей русских общественных кругов с представителями германского посольства в Москве. Началу этих бесед предшествовало очень продолжительное обсуждение в разных общественных кругах вопроса о допустимости подобных сношений. Наконец сложилось мнение, довольно широко разделяемое, что если со стороны Германии будет проявлена инициатива, то русским общественным кругам нет оснований уклоняться от разговоров, наметив лишь необходимые условия, без наличия которых определенно отказаться от дальнейших сношений. Имелись основания думать, что Германия заинтересована образованием в России такой прочной политической конъюнктуры, которая бы обеспечивала ей если не союзные, то дружественно нейтральные отношения в продолжающейся, очень для нее тяжелой борьбе на западе. С другой стороны, в среде русских общественных кругов, в частности тех, которые объединились московскими совещаниями, их советом, укрепилось твердое убеждение, что продолжение в России союзниками войны с Германией, образование нового Восточного фронта, вовлечение в это разных добровольческих, чехословацких, польских и других отрядов, блокада вокруг центра страны явятся источником неисчислимых, ужасающих бедствий для всего населения Великороссии, о чем я уже говорил в своем показании от 20 февраля. Кругам этим казалось необходимым добиться полного нейтралитета России, чтобы страна могла сама оправиться от охватившей ее междоусобицы и, перейдя к мирному труду, начать борьбу с вызванной войной революцией и общей разрухой.

Имея в виду эти две предпосылки, и было установлено, что Германия могла бы рассчитывать на действительный нейтралитет России и на отказ ее от всякой дальнейшей связи с державами Согласия лишь в случае, если бы Германия согласилась на пересмотр условий Брестского мира. Вот это положение и легло в основу всех наших разговоров с представителями германского посольства в Москве после того, как через представителя одной из нейтральных держав в Петрограде со стороны Германии была проявлена необходимая инициатива для начала сношений.

В тех нескольких беседах, которые имели место в Москве с официальным дипломатическим представителем германского посольства, с нашей стороны было подробно развито изложенное выше положение, причем указывалось, что русское национальное самосознание никогда не примирится с теми условиями, которые были продиктованы в Бресте. С другой стороны, представитель Германии, не отвергая возможности изменений условий заключенного ею мира, больше всего интересовался вопросом, насколько широко и глубоко проникло в русские общественные круги сознание необходимости изменить ориентацию и из сферы влияния Англии перейти в сферу влияния Германии, на какие реальные силы опирается представляемое нами мнение. Во всех разговорах эта тема и была доминирующей.

Представитель Германии указывал на явно враждебную Германии позицию, занятую Добровольческой армией и вообще военными, затем таким, например, политическим деятелем, как Шульгин, и близкими ему кругами. Далее, позиция кадетской партии, особенно после бывшей в Москве ее партийной конференции, резко разошедшейся с лидером этой партии Милюковым,[245] оценивалась как явно враждебная Германии, верная идее, что спасение России – в разгроме Германии союзниками, а потому – борьба до конца во что бы то ни стало. Наконец, позиция деловых торгово-промышленных кругов бралась под сомнение ввиду давления капитала держав Согласия. Давая объяснения, с нашей точки зрения, всем явлениям, указывавшимся представителем Германии, должен сказать, что если при начале разговоров у меня, в частности, была почти полная уверенность, что вокруг мысли о нейтралитете России, а следовательно, о переходе ее из сферы влияния Англии к германской ориентации удастся сконцентрировать широкие и влиятельные круги, то чем дальше, тем больше уверенность эта исчезала, и надо сказать, что кроме влияния агитации представителей держав Согласия чрезвычайно уклончивая и неопределенная позиция Германии, поскольку она выяснилась в этих разговорах, значительно содействовала их полной безрезультатности.

Вокруг происходивших разговоров велась усиленная контрагитация, дошедшая до того, что был пущен слух, будто состоялось соглашение с Германией о занятии ею Москвы и об образовании дружественного ей правительства. Утверждаю, что ничего подобного не имело места в тех разговорах, в которых я участвовал. «Этого спектакля мы русской буржуазии не дадим», – таковы были, между прочим, слова представителя Германии, когда он в одной из бесед упомянул, что кроме представляемых нами кругов ведут переговоры и другие политические группы, настаивающие на более решительных действиях Германии, от которых она отказывается.

В заключение упомяну, что если со стороны русской общественности не было единодушия в тот момент, то и политика Германии делалась и дипломатами, и военными; последние были более решительны в своих обещаниях, но, я полагаю, и столь же безответственны. С военными представителями Германии у меня никаких сношений не было.

На заданный мне вопрос о характере миссии в Москве приезжавшего летом 1918 года из Киева князя Гагарина могу сказать, что ничего особенного у меня в памяти не сохранилось в связи с приездом этого лица. Помню только, что он всех, кого мог, звал в Киев для укрепления положения правительства Скоропадского, но из его же рассказов положение на Украине при наличии германской оккупации было столь незавидное и мало прочное, что, помнится, мало кто из знакомых мне лиц воспользовался приглашением князя Гагарина. Ни о каком наступлении на Москву армии Краснова или каких-либо других сил Юга я не помню, чтобы Гагарин говорил, едва ли это и могло быть, так как и армий таковых не существовало.

Леонтьев Сергей

26 февраля 1920 года

V

1) На вопрос о том, что из себя представляет «Союз возрождения»: группу лиц, принадлежащих к разным партиям, но объединенных общей программой для известного политического момента, или объединение разных политических партий, делегировавших в «Союз» своих представителей? – я очень затрудняюсь ответить что-либо определенное, так как слишком мало знаком со структурой этого «Союза», образовавшегося в условиях подпольного существования, лишенного всех необходимых условий для свободного и правильного развития, отрезанного от своих главных политических единомышленников и даже некоторых своих главных организаторов, действующих от имени «Союза» за пределами РСФСР, не имея от них никакой информации; «Союз возрождения» в Москве едва ли фактически мог иметь какую-нибудь строго выдержанную схему организации.