Валерий Гусев - Нападение голодного пылесоса

• Название: Нападение голодного пылесоса
• Автор: Валерий Гусев
• Жанр: Детектив

Дети Шерлока Холмса-25

---

Все он решает прямо левой ногой. Элементарно.

– Зачеркивать? - спросил я про эту фразу.

– Зачем? - удивился Алешка. - Конспирация нам не помешает.

Ох и хитер мой братец!

И мы пошли на стадион.

Это были еще не скачки. Вроде репетиции. Тренер Галина сказала, что скачки будут в последний день каникул. И победителя ждет приз.

– Какой? - сразу спросил Алешка.

– Секрет. Зачем тебе знать?

– А я из-за всякой ерунды стараться не буду.

Тренер Галина рассмеялась и потрепала его по голове:

– Старайся, Алексей, не пожалеешь. Приз отличный. Иди, время есть, потренируйся немного. И помни: у тебя главный соперник - Полковник.

Алешка нырнул в конюшню и вывел из нее Алмаза. Это был очень красивый конь, с гибкой шеей, немного горбоносый, на тонких сильных ногах. Он доверчиво и грациозно шел за Алешкой мерным шагом, почти положив голову ему на плечо. Будто шептал что-то в ухо, делился своими лошадиными секретами. Сразу видно, что они любят друг друга.

Тренер тетя Галя помогла Алешке оседлать Алмаза и забраться к нему на спину. Алешка тронул повод, и Алмаз послушно, легко перебирая ногами, разбрасывая копытами снег, поскакал по кругу.

Да, если Полковник казался в седле плотным кулачком, то Алешка - совсем наоборот. Худенький, длинноногий, он напоминал своими локтями и коленками маленького сложившегося кузнечика на спине большой собаки.

Нет, это не было смешно. Это было красиво. А когда Алешка послал Алмаза в галоп, мне и вправду показалось, что у лошади восемь ног. Или даже двенадцать. Они так и мелькали, далеко отбрасывая копытами снежные комки.

Тренер Галина распахнула выезд из загона, и все всадники, друг за другом, выскочили на футбольное поле. Выстроились на старте в неровную линию. Лошади волновались не меньше жокеев, переступали ногами, стригли ушами, взмахивали гривами.

– Внимание! - тренер подняла руку со стартовым флажком. - Три круга, галопом - марш!

Она взмахнула флажком, и лошади помчались. Сначала на старте была суета и толчея, но уже на первом круге все участники скачек вытянулись в линию. Впереди легко, чуть касаясь утрамбованного снега, летел Алмаз на своих восьми ногах. За ним, чуть отстав, поспешал Гордый с Полковником.

Так они и прошли всю дистанцию. Алмаз финишировал первым, Гордый - за ним.

Полковник свалился с него и вежливо сказал:

– Это не я проиграл, Леша. И не ты выиграл. Это наши лошади.

Алешка засмеялся.

Полковник покачал головой - тут у него тем более не было шансов.

– Знаешь, Леш, если бы я скакал на Алмазе…

Лешка неожиданно согласился:

– Хорошо. На соревновании поменяемся. Скачи на Алмазе.

– Правда? - обрадовался Полковник. - Спасибо. Это по-дружески. Но ведь ты проиграешь.

– Не думаю, - уверенно возразил Алешка.

– Почему? - удивился Ваня. - Алмаз у нас самый резвый.

И тут Алешка произнес совершенно загадочную фразу:

– Потому что волк украл лошадь!

– Не понял… - Наш степенный Полковник, наверное, первый раз в жизни растерялся.

И я тоже. «Волк украл лошадь». Не слабо! Даже круто!

Волки обычно овец крадут. Да и при чем здесь это?

После обеда, во время которого мама похвалила меня за пылесос, мы отправились в театр.

– Да, - спросила она, закрывая за нами дверь, - а когда он будет готов?

– Вчера вечером, - сказал Алешка, думая совсем о другом. - Или сегодня утром.

– А вы куда?

– Мы - в театр.

– Молодцы! - сказала мама. - А деньги на билеты?

– Ой, мамочка! - защебетал Алешка. - Я забыл тебе сдачу отдать. Можно мы ее на билеты потратим?

– Конечно. Только берите хорошие, в партер.

– В ложу бенуара, - ответил Алешка.

Какие слова знает! И маму это тоже поразило.

– Как вы быстро взрослеете, - нежно сказала она нам вслед.

Карабас без лишних слов впустил нас в фойе.

– Идите в зрительный зал, - сказал он. - Все уже собрались.

В зрительном зале было темно. Только на сцене горел свет. Там стоял обеденный стол, во главе его сидел режиссер Кабаков и что-то жевал. И запивал водой из бутылки. А в первом ряду разместились актеры. В основном молодые и веселые. В руках они держали книжечки. Наверное, подумал я, это и есть пьеса про Великана. Актеры не шумели, не переговаривались, а только переглядывались и улыбались друг другу. Видимо, так они обменивались мнениями о пьесе.

Режиссер сделал глоток и встал:

– Друзья мои! Мы должны прежде всего понять и определить сверхзадачу этой гениальной пьесы…

– А кто ее написал? - нахально перебил его Алешка.

– Я, - скромно потупился режиссер. И показал всем видом: разве я виноват в своей гениальности. - Прошу не перебивать. Что я говорил? Ах да! Сверхзадача. Вот вопрос: кто главный герой пьесы? Вы скажете: Великан. И ошибетесь. Великан, по ходу пьесы, уходит домой из своего офиса. Сажает Розочку в сумку. Розочка убегает. Великан, в отчаянии, переодевается Карликом и отправляется на розыски Розочки. И он встречается со многими людьми. Самыми разными: с бомжами и чиновниками, с продавцами и артистами, с жуликами и милиционерами. Что это значит? Значит, мы можем дать развернутую картину нашей жизни. Показать ее плохие и хорошие стороны…

– А зачем плохие показывать? - опять перебил его Алешка. - Их и так все знают.

– Здравая мысль, - поддержал его бородатый актер, который сидел рядом. Он все время то сдирал с себя бороду, то лепил ее обратно. И каждый раз удивлялся.

Тут поднялся шум. Началось бурное обсуждение. В общем, все как у нас на уроке, когда ученики не очень слушают учителя. И все ведь Алешка натворил. Я решил ему об этом сказать. Чтобы он больше не выскакивал. Повернулся к нему… И отскочил как ошпаренный. На Алешкином месте сидел какой-то жутко бородатый мальчик. Мальчик расхохотался.

Оказывается, пока все спорили, Алешка успел подружиться с бородатым актером и тот дал ему примерить свою ужасную самоклеящуюся бороду.

Когда я пришел в себя, споры о сверхзадаче уже закончились и начались споры по распределению ролей.

Здесь процесс тоже пошел как в детской игре: «Чур, я - царь! Чур, я - царевна! Чур, я - сапожник!»

Постепенно роли разошлись. И неудивительно, что Алешке досталась одна из главных. Ему поручили играть Великана, переодевшегося Карликом.

– Славно! - сказал довольный режиссер. - Но у нас никого нет на роль кошечки Розы.

Действительно, из всех актрис ни одной не было с кошачьей внешностью. И повадками. Одна тетка, правда, немножко подходила - у нее под носом были вполне приличные усики. Но режиссер отверг ее кандидатуру:

– Роль тигрицы вам, Офелия Львовна, обеспечена в следующей пьесе.

Актриса обиделась и ушла. Дожидаться следующей пьесы.

Но тут опять всех «выручил» Алешка:

– Я знаю одного Зайца, очень похожего на кошку.

– Такие бывают? - удивился режиссер. Алешка кивнул.

– Зови! - и радостно шлепнул ладонью по столу.

– На когда? - спросил Алешка.

– На завтра. В три.

– Приведу, - пообещал Алешка. Но поставил условие. Вернее, намекнул: - А моему брату роли не хватило.

Режиссер на секунду задумался. Улыбнулся, найдя выход:

– Офелия нас бросила. Предала. Забирай ее роль. Как тебя зовут? Дима? Вот и отлично.

– А что за роль? - спросил я. Так, на всякий случай - не собирался я играть в этом гениальном спектакле.

– О! Это прекрасная роль! - режиссер Кабаков даже жевать перестал. - Офелия должна была играть ружье!

– Что?!

– Ничего удивительного. По законам драматургии. Ты, наверное, помнишь знаменитые слова Антона Павловича Чехова, великого писателя и драматурга?

– Ну… Смотря какие… Не все, конечно…

– Антон Павлович говорил…

– Кому? - перебил Алешка. - Вам?

– Не только мне. Всему миру. Он говорил, что если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно должно выстрелить.

– Я не хочу висеть на стене, - со всей решимостью заявил я. И встал.

– Куда же ты, Дима? - воскликнул режиссер. - В моей пьесе этот эпизод решается элегантнее, чем у Чехова. В моей пьесе ружье не висит на стене, а стоит в углу. Все три акта.

Это еще куда ни шло.

– А стрелять из меня что будет? - спросил я на всякий случай.

Кабаков от души рассмеялся, очень довольный.

– Я и здесь пошел дальше Чехова. - Он выдержал паузу. - В моей пьесе ружье не стреляет!

Я только глазами похлопал. А режиссер с улыбкой ждал аплодисментов. Не дождался и пояснил свое гениальное решение:

– Представляешь, Дима, какая сложная, интересная и ответственная у тебя роль - изображать в течение трех актов нестреляющее ружье! Нестреляющее ружье - это просто палка. Вот ты и должен изобразить его внутреннюю борьбу. Внутреннее напряжение от противоречия. Ему так хочется выстрелить - а нельзя!

– Ты только не пукни, - заботливо шепнул мне на ухо Алешка.

Грянули аплодисменты - Кабаков, польщенный, раскланялся. Но аплодировали, по-моему, не ему, а Лешкиной шутке.