Григорий Мирошниченко - Азов

• Название: Азов
• Автор: Григорий Мирошниченко
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1977

В романах «Азов» и «Осада Азова» Г.Мирошниченко рассказал о борьбе русского народа с иноземными захватчиками в XVII в, о походах донских казаков под взятый турками в 1471 г. старинный русский город Азов, превращенный ими в мощную крепость, которая препятствовала выходу России к Дону и к Черному морю.

Ромен Роллан. Вильнев, 19 марта 1936 г.: Ваша маленькая книга, которую я прочел с величайшим интересом, очень трогательна. Я должен сказать, что, несмотря на то что это – книга для детей, она одна из самых трогательных, которые я читал о гражданской войне, имевшей место в вашей стране (конечно, я знаю только те книги на эту тему, которые были переведены на французский язык, так что я могу судить очень неполно). Эта небольшая книга еще раз показывает нам, как в вашей стране создается новое человечество, сознательное и свободное. Последние страницы, где вы рассказываете о том, что случилось потом с вашими товарищами и с вами самим, желающим «идти вперед», доставили мне самое большое удовольствие.

Жму вашу руку, дорогой товарищ, и желаю вам удачной работы, здоровья и сил.

---

– Эге! Казачина! Коней бы поседлать да на Сечь скакать нам живо… Давай коней!

Левка Карпов побежал назад, и вскоре старики подвели к землянке двух коней: белого танцующего коня – Алеше Старому и рыжего – Левке Карпову. Седельца черкесские, стремена посеребренные, уздечки с шишками острыми, позолоченные бронзой. Попоны: одна – вишневого цвета, другая – ярко-красного.

– Ни пуха ни пера! – сказал Татаринов. – Езжай. Скажи Богдану все как есть. Пойдет – нам любо! А не пойдет – то нам не любо. Вспомянет нас, и мы его вспомянем… Всем войском будем ждать…

И Каторжный добавил:

– Сквитаем всё султану Амурату. Добудем славу – поделим поровну.

Дед Черкашенин подошел.

– Ежели слыхал он про меня, то я ему порука. Скажи ему, что при светлой памяти царе Иване Грозном бывали мы в Азове, ходили на море. Дай бог, стояли за себя, за землю, за тихий Дон. И ныне постоять не грех… Езжай! И прискажи ему, что в мертвом городе Чуфут-кале, Монгуп-кале и других гниют казачьи кости, и слез там на­ших – море. И попомни ты ему, что мне довелось еще с его батьком родным, моим тезяком, Михаилом лихо биться плечом к плечу. Его убили турки под Цицерой.

– Да что говорить, – качая головами, заговорили и другие старики. – Турки поганые так и норовят запорожских черкас, как и нас, донских казаков, согнать с родной земли. Дадимся ли?.. Ежели Богдан, надежный запорожец, протянет нам руку свою братскую, то мы еще покажем туркам свою силу!

– Ладно! – сказал Старой. – Там видно будет. С Богданом, верю, столкуемся.

Вскочили в седла. Кони рванулись к дороге.

…Звенят уздечки, стучат дробно копыта по сухой земле. Пыль поднялась над конями густым облаком, закрыла собой оставшихся возле дороги казаков. Ремни седел и стремена натянуты крепко. Солнце печет-припекает. Казаки едут скоро и молча. Старой задумчив и сумрачен. Левка насторожен – дорога ему незнакома.

Ехали они в Чигирин днем, иногда и ночью, ночевали под кустами, под стенами старой разваленной крепости. Добрались на восьмые сутки в полдень.

Город, не город – стан запорожского войска. Найди в нем сотника Богдана! Шумная, толкучая ярмарка! Телег – тысячи. Дышла кверху торчат да оглобли целым лесом. В зеленой балке табуны коней бродят. Старшины да казаки снуют взад и вперед, звенят саблями; на кургане, в закопченных казанах, мясо варится. Расторопные кашевары хлеб режут большими ломтями, по рядам раскладывают. Видно, войско Богдана собиралось полдневать. В ожидании стояли и курили на Чигиринском выгоне. От крепкого тютюна над всем войском дым колыхался сизым туманом.

Сечевики обступили приехавших.

– Здоровеныш булы! – сказал седоусый запорожец, стоявший возле разломанной повозки. – Видкиля, хлопци, пригарцювали к нам? Чьи ж вы люди да за яким дилом?

– Здоровеньки булы! – ответил Старой. – Прибыли мы с Дона тихого. Я есть атаман Старой Алексей, а это – мой есаул Левка Карпов. Нам надобно видать сотника Богдана Хмельниченку. Есть дело до него спешное и важное.

– Ге-ге-ге! Вином, кажись, запахло. Важные дела без вина не роблятся, – сказал длинноусый запорожец, поглаживая усы. – Кажи неторопко: я трохи глухий – не добачаю! Ге-ге-ге! Ты ж дуже швидко балакаешь. Яке дило? Кажи знова!

Старой и Карпов въехали в толпу, где спорили между собой казаки.

Глянув на приехавших, запорожцы продолжали оживленно беседовать:

– Якого ж черта, – сказал кто-то сбоку густым голосом, нам коло них панькати? Вони тильки вмиють бряжчати шаблями; а тоди дэ булы ци брязкуны, як загуркотило из гармат[33] у городски ворота?

– А дэ воны ще булы, як ляхи обгорнули нас, мов горшок жаром, – откликнулся другой. – Дэ воны, старшины, тоди булы, як припекли нас з усих бокив, шо трохи не половина вийска выкипила? Вони тоди бряжчали не шаблями, а грошима – дукатами да талерами, що набрали от нас, казакив, за гнили пидошвы, да дирявы сукна! Га?

– Не станем мы сидити, сгорнувши руки!

– Ни! Тильки казацькою отвагою и держится на Вкраини благочестива вира!

Подошел казак с флягой, размахивая ею, а из горлышка лилась горилка…

Чубатый запорожец обратился ко всем:

– Круг старшин громада, иначе море, грае! Огню пидложено багацько, уже тилько його раздуть треба! А як займится огонь той, то полыхне по всий Вкраини…

– А ну вас! – качаясь и выливая из фляги горилку, говорил казак. – За що ви завелись тут? Пиду соби до куреня пить горилку. И вже я не знаю, кто перепье мене на усей Вкраини.

В толпу вошел поваренок с обожженными растопыренными пальцами. Подув на руки, он сказал:

– Гей, вы, казаки доньски, не слухайте Стыцка глухого. Вин у нас як та ворона. А ворона та хоть мала, а рот у ней великий. Кого вам треба?

– Да нам, хлопче, – сказал Старой, – Чигиринского сотника надо Богдана Хмельниченку.

– Эй, ты! – крикнул поваренок в ухо Стыцку глухому. – Богдана им треба. Вытри сало с усов да поведи их до батька. А мясо, що набрав с жаровни за пазуху, вынь да положь назад. Старый кит, а мясо любыть.

– А може, то чоловик такий, що ты его пусты в хату, а вин и в пичь зализе? Ты языком мели, а разума своего в казан не кидай, бо руки опять обваришь.

Поваренок отругивался:

– Як не брехне Стыцко, так не дыхне. Слизайте с коней, я поведу вас до куреня Богдана… А хто богато говорит, той мало чого творит.

– Слизайте! Слизайте! – закричали разом стоявшие в кучке запорожцы.

Старой и Левка слезли с коней и пошли. Навстречу им попадались веселые черкасы – рослые, до пояса голые, загорелые, чубатые, молодцеватые. Старые запорожцы – в широких шароварах, в ладных чоботах, смазанных жирно дегтем; молодые – в шляхетских кунтушах с золочеными пуговицами; среди них были и боярские дети, променявшие отцовские вотчины на разгульную и беззаботную опасную жизнь в Чигирине.

Поваренок шел впереди и дул на свои обваренные руки.

Свернув направо, за высокий курень, он сказал:

– Вон там, на колеси, сидит сам батько Богдан! Шапка на ем кудлата, а верх на шапци дуже острый! Идите! – Сказал и, повернувшись, побежал назад.

Окруженный казаками, на колесе телеги сидел чигиринский сотник Богдан Хмельниченко, мододой орел. Старой и Карпов, подойдя к нему, поклонились низко.

– День добрый, – промолвил Богдан, – каким ветром с Дона занесло?

На малиновом жупане Богдана сверкал пояс. В руках он держал островерхую шапку. Загорелое, бронзовое лицо его выглядело свежим и молодым, сам он был сильным, без лишних движений, с упрямым взглядом.

Первым заговорил Богдан:

– Коли я сдогадался, то дело у нас одно: бить турка альбо татарина. Не так ли?

– Так, – улыбнулся Старой.

– Ну, если турка бить будем, то я и головы своей не пожалею… Слыхал я, – земля доносит, – что крымские татары пограбили Черкасск. А вы не отплатили?

– Да нет, не успели еще.

– Долго собираетесь! Пора б отместку дать!

– Затем и приехали!

– Пойдем в курень…

Пошли они в курень Богдана. Курень простой: овчина на земле; четыре турецкие сабли висят; пустые две кади, накрытые турецкими коврами, – на них садились вместо лавок. Два рога с порохом; пистоль турецкий; постель в углу – попоны белые; подушка шелковая.

Богдан хитровато сказал:

– На море надо б погуляти, да войска маловато.

– А мы прибавим войска, – ответил Старой. – Давно пора! Татары, по приказу султана, задирают, – мочи нет. И турки задирают.

– А то одно их дело. Пойдем на море?

– Ой, как надобно! Пойдем.

– Пойду! – решительно сказал Богдан. – У казака на голой шее пан, а на боку висит сабля вострая. И надо б нам панов бить… Давно я готов служить царю русскому, а он, сдается мне, другую думку гнет. Но што б воно получилось, коли б мы пошли на службу к султану?

– Измена! – сказал Старой.

– А што б воно було, коли б мы стали служить хану крымскому?

– Измена! – повторил Старой.

– А коли королю польскому послужим?

– Опять же измена!

– Закинь туда – измена! Закинь сюда – измена! Кому же служить? Ясно, отечеству – Руси и Украине. Перевернул бы я всех ляхов вверх ногами, шляхту погнал бы за Вислу. Пусть только Москва поможет нам, и будет наше. Стой, на своем!

– Едина цель у нас, едина и дорога! – подтвердил Старой.

– То верно ты сказал.

Старой снова заговорил:

– Цари твердят одно – чтоб не сносились мы с черкасами для поисков противу турок и татар. А султан и татары, как псы лютые, нападают на нас, казаков. А что есть Дон? Руси стража. А Украина? То ж самое. А чтобы надежно охранять себя и Русь от турок и татар, нам надобно Азов забрать, а вам – Казикермень.

Богдан задумался, потом сказал:

– Ты правду молвишь. Днепр загорожен турецкими цепями да крепостью – и в море путь отрезан. А море чье? Богово да наше. Султан нам поперечна, чертова гречка!

– И на Дону мы так же мыслим, – поддержал Старой. – Глядишь – чужие корабли морские волны бороздят, а наши где? Нам жизнь не в жизнь без моря и честь – не в честь.