Григорий Мирошниченко - Азов

• Название: Азов
• Автор: Григорий Мирошниченко
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1977

В романах «Азов» и «Осада Азова» Г.Мирошниченко рассказал о борьбе русского народа с иноземными захватчиками в XVII в, о походах донских казаков под взятый турками в 1471 г. старинный русский город Азов, превращенный ими в мощную крепость, которая препятствовала выходу России к Дону и к Черному морю.

Ромен Роллан. Вильнев, 19 марта 1936 г.: Ваша маленькая книга, которую я прочел с величайшим интересом, очень трогательна. Я должен сказать, что, несмотря на то что это – книга для детей, она одна из самых трогательных, которые я читал о гражданской войне, имевшей место в вашей стране (конечно, я знаю только те книги на эту тему, которые были переведены на французский язык, так что я могу судить очень неполно). Эта небольшая книга еще раз показывает нам, как в вашей стране создается новое человечество, сознательное и свободное. Последние страницы, где вы рассказываете о том, что случилось потом с вашими товарищами и с вами самим, желающим «идти вперед», доставили мне самое большое удовольствие.

Жму вашу руку, дорогой товарищ, и желаю вам удачной работы, здоровья и сил.

---

– Кафинскому паше снять голову! Он не пошел на выручку Калаш-паше!.. Татарину срубить голову и отослать в Крым. Джан-бека лишаю ханства! Вместо него ставлю на ханство Бегадыр-Гирея!..

Султанскому гневу не было предела. Он грозил верховному визирю смертной казнью, сместил в войске семь военачальников. А морскому военачальнику Пиали-паше приказал спешно выступить из Стамбула с сильнейшим флотом под Азов.

Не медля ни одной минуты, он написал короткое, но грозное повеление новому крымскому хану Бегадыр-Гирею: «Верните Азов. Разорите все русские окраины!.. Снимите с меня позор перед всем миром».

– Я не пожалею здесь, – говорил султан своим приближенным, – ни сил, ни войска. Со взятием Багдада я получу Месопотамию и город Басру. Когда падет Багдад, я подпишу в Касришерине мирный договор с персидским шахом. Я навсегда покончу с Венецией и тогда пойду всей силою на Русь. А от Азова никогда не отступлюсь! Азов возьму опять!

Султан приказал всем пашам в причерноморских крымских и турецких крепостях готовить большие хлебные запасы для турецкой армии.

Война с Персией занимала сейчас все помыслы са­монадеянного и вспыльчивого Амурата. Покорением Багдада надеялся он устрашить всех своих недругов в России, и Персии, в Польше, на Украине, в Валахии, Греции и Месопотамии.

В тот день султан совещался с военачальниками и велел им поскорее сомкнуть железное кольцо вокруг Багдада, разрушить стены города до основания. Донским казакам и царю Амурат послал «устрашающее» письмо. Если не уймутся разбойники на Дону и не возвратят ему Азов, грозил он, то не только русских пленников, но и христиан-греков в турецком государстве истребит он поголовно.

Военачальник Большого султанского полка объявил султану, что в городе Багдаде осталось персидского войска не больше тридцати пяти тысяч.

– Султану нечего печалиться, – говорил он. – Хоро­шие вести получил я из достоверных уст. Индийский шах Джехан объявил войну персидскому шаху и напал на его землю в другом конце страны.

– Аллах милостив! – воскликнул султан. – То вести добрые.

– Персидский шах, – продолжал военачальник, – оставив в Багдаде малое войско, пошел против войска шаха Джехана! Нам это выгодно.

Все военачальники собрались в султанской палатке.

Гнев Амурата улегся.

В походную палатку вошел высокий грек Мануйло Петров с письмом от русского царя. Султан надменно взял письмо. Читал:

– «…Вы, брат наш, на нас не сердитесь за мир с Польшей: мы его заключили поневоле, потому что от вас помощь замешкалась… С кизилбашским шахом мы в сношениях лишь по торговым делам, других же дел с ним не имеем, ибо земля наша от его земли отстоит далеко».

Султан Амурат зло посмотрел на грека.

«…Вам самим подлинно ведомо, – писал государь, – что на Дону живут казаки-воры и нашего царского повеления мало слушают; мы за этих воров никак не стоим. От казаков мы отступились и помогать им в удержании Азова не станем.

Казаки взяли его воровством, дворянина Степана Чирикова держали у себя под строгой охраной, никуда не пускали и хотели убить. Государь и прежде писал султану и теперь повторяет, что донские казаки – воры, беглые холопи и царского приказания ни в чем не слушают, а рати послать на них нельзя, потому что живут в дальних местах… И вам бы, брату нашему, на нас досады и нелюбья не держать за то, что казаки посланника вашего убили и Азов взяли. Это они сделали без нашего повеленья, самовольством, и мы за таких воров никак не стоим и ссоры за них никакой не хотим… Мы с вашим султанским величеством в крепкой братской дружбе быть хотим…»

Султан Амурат не дослушал письма московского царя. Он вышел из походной палатки, поднял к небу руки:

– К Багдаду!

Турецкие войска вновь пошли на приступ Багдада.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Солнце поднялось высока над Доном. Небо было чистое, синее. Желтели бескрайние степи Дикого поля. Они шумели, волновались, звенели. Каждое растение в степи – блеклый лепесток и пушинка, тонкий степной ковыль и колючий катран, табун-трава и царь-трава – колыхалось и пело. А порыжелые безмолвные курганы, как часовые, внимали этим песням. Степные орлы, поднявшись, замирали с распластанными крыльями. Потом плавно делали несколько кругов и, высмотрев добычу, камнем падали вниз… Маленькие птицы-хлопотуньи, скрываясь в траве, с тревогой смотрели в небо.

На пристани собрались черкасские бабы, старики и старухи, мальчишки и девчонки. На бревнах сидели татарки, закутанные в черное, турчанки в шароварах, персиянки, добытые в походах. На пристань пришли купцы. Снуют торгуются, хохочут, бьют по рукам. Всё грузят на челноки. Челны покачиваются.

Казачки несут на пристань глиняные горшки греческой работы, пустые кади из-под мяса и вина, кувшины всех времен и всех стран с короткими и длинными носами, широкогорлые, с змеиными головками, с птичьими клювами.

Несли казаки на пристань ковры дорогие. Один только ковер из Басры, который несли четыре казака на струг Татаринова, стоил не меньше сорока коней.

Ковер постлали в струге и пригласили сесть на него Варвару.

Подружки вели ее под руки. Подружки были в синем бархате. Пояса жемчужные. Сапожки красные, в таких боярышни в Москве ходят. Платки на них, как воздух, прозрачные и белые. Две одинаковые подружки, как две слезы у матери, – платья синие, глаза черные, косы свет­ло-русые. Резвушки, хохотушки! Одна из них сестра Ивана Каторжного, другая – казака Серьги Данила.

Варвара села в струге на ковер. Бабы глядели на атаманскую женку с умилением – на красоту ее, и на кушак атласный лилово-голубой, и на застежку серебряную на кушаке.

А есаул Карпов, присланный в Черкасск за бабами, покрикивал:

– Живее! Вали, клади!.. Скоро отчалим!

Бабы на пристани засуетились пуще прежнего. Они приносили свое последнее добро и укладывали его на струги. Старики складывали сабли, седла, турецкие пистоли, ружья. Мальчишки вместе с пожилыми казаками тащили по пыли к пристани рыболовные сети, арканы и уздечки.

Когда всё снесли в струги и уложили, когда все уселись есаул Карпов, поглядывая на Варвариных подружек, бросил шапку серую на дно струга и запел любимую песню.

И все подхватили.

А и по край было моря синего,
Что на устье Дону-то тихого,
На крутом красном бережку,
На желтых рассыпных песках –
Стоит крепкий Азов-город,
Со стеною белокаменною,
Земляными раскатами,
И ровами глубокими,
И со башнями караульными…

И женка Алеши Старого, и малый Якунька, сидевшие в атаманском ковровом струге, тоже пели эту песню.

Потом Ульяна Гнатьевна взялась за длинное весло. Все весла разом вздыбились…

Последним прибежал на пристань босой мальчонка с отцовским седлом – Стенька, сын Тимофея Рази. Он прыгнул в струг с разбегу.

Донские казачки плыли к своим храбрым мужьям в Азов – счастье копить и обживать город у морского простора.

– Отчаливай! – пронесся возглас Карпова.

Ковровый струг отплыл первым от пристани, но остановился посреди реки.

– Отчаливай! Казаки в Азове ждут! Гей, бабы, веселее греби! Сама волна-то гонит!

Весла рубили воду.

На пристани остались люди всякие: купцы, сторожевые казаки и древние старухи и старики. Сзади чернелись землянки.

Старухи плакали.

Восемьсот казачьих женок плыли вниз по Дону, пели бабы песню давнюю, любимую.

Карпов, стоя в легком струге, дал полную волю своему звонкому голосу. Вот где раздолье! Куда ни глянь – простор: река широкая течет величаво, в небе – лазурь да синь, в степи травы шумят, колышутся; и птицам, и табунам коней, и вольным казакам – простор да воля!

А кричит турецкий царь
Салтан Салтанович:
«Ой ты, гой еси, донской казак!
А и как ты к нам в Азов попал?»
Рассказал ему донской казак:
«А я послан был из каменной Москвы
К тебе, царю, в Азов-город,
А и послан был скорым послом,
И гостинцы дорогие к тебе вез;
А на заставах твоих меня ограбили.
И мурзы-улановья моих товарищей
Рассадили, добрых молодцев,
И по разным темным темницам…»

Вода тихо плескалась под легкими стругами. Струги плыли, а песни казачьих женок неслись вниз по Дону-реке, не затихая.

Четыре атамана в крепости в тот день получили грамоту государя.

«На Дон, в нижние и верхние юрты, атаманам, и казакам, и всему Донскому войску.

В прошлом годе, по нашему указу, послан на Дон для приема турского посла Фомы Кантакузина наш дворянин Степан Чириков, а велено было ему турского посла принять у вас и в приставах у него до Москвы быти; а к вам писано в наших грамотах – посла отпустить, а с азовцами быть в миру. И за то вам послано было с ним наше царское жалованье. Но турского посла Степану Чирикову вы не отдали, а турского посла со всеми его людьми побили до смерти. А после того, июня в восемнадцатый день, Азов взяли и многих людей побили. И в тех винах своих у нас, великого государя, милости просите, что учинили то без нашего царского повеленья; а что городовой казны, пушек и мелких пищалей, и русского полону – того у вас не смечено. А как вы то сметите, и о том пришлите станицу.