Николсон Бейкер - Бельэтаж

• Название: Бельэтаж
• Автор: Николсон Бейкер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19559-9

Этот роман начинается, когда главный герой встает на ступеньку офисного эскалатора, возвращаясь с обеденного перерыва на работу, и заканчивается, когда он сходит с него, поднявшись в бельэтаж своего конторского здания. За короткую поездку мы вместе с ним решаем грандиозные вопросы, на которых покоится вся наша Вселенная: почему шнурки на ботинках изнашиваются с разной скоростью? кто придумал носик на картонных пакетах молока? как следует надевать носки по утрам? почему соломинки всплывают в кока-коле? какие удовольствия ожидают нас от пробивания степлером толстой пачки бумаг? и многое другое.

Интеллектуальный бестселлер провокационного американского романиста Николсона Бейкера «Бельэтаж» – впервые на русском языке. Свежий взгляд на сноски к человеческой культуре.

---

8

Александр Поуп. «Опыт о человеке», пер. В. Микушевича. – Прим. пер.

9

Узлы на теннисных туфлях заметно отличаются от узлов на ботинках: когда на первых в конце процесса затягиваешь две шнурочных петли, логика завязывания узла становится непостижимой, в то время как на ботинках даже после затягивания узла можно мысленно повторить его путь, словно катаясь на «американских горках». Легко представить, как узел на теннисных туфлях и узел на ботинках стоят бок о бок и дают торжественную клятву: ботиночный узел произносит каждое слово как грамматическую единицу, понимая его не просто как звук, а узел на теннисных туфлях тараторит, не разделяя слов. Огромное преимущество теннисных туфель – впрочем, одно из многих – в том, что если туго зашнуровать их, надев на босу ногу, проносить весь день, хорошенько вспотеть и снять перед сном, сбоку на ступнях останутся красноватые отпечатки оправленных в хром отверстий, похожих на иллюминаторы жюль-верновской подлодки.

10

Неприятно, когда в итоге остается только одно из двух кроличьих ушей, образующих привычный бантик; ибо если по какой-то причине конец шнурка, из которого было сложено одно ухо, вырвется на свободу, обратного пути уже не будет: получится «бабий», или рифовый, узел, а его придется распутывать ногтями, багровея от прилива крови к голове.

11

Вообще-то слишком модерновую, чтобы называться просто дверной ручкой. Почему бы не ставить в офисах дверные ручки, по форме действительно похожие на ручки? Что за статический модернизм навязывают нам архитекторы среднего класса – стальные половники букв U и обточенные конструкции в форме куполов вместо ручек медных, фарфоровых и стеклянных? В доме, где я вырос, дверные ручки в верхних комнатах были из граненого стекла. Стоило приблизить к такой ручке пальцы, чтобы открыть дверь, как в стекле расплывалось облако телесного цвета, двигаясь навстречу. Ручки свободно проворачивались в механизме замков, но сами были увесистыми, и сочетание добротности и податливости создавало целый калейдоскоп впечатлений, когда ручку поворачивали: в этой плавности были заключены промежуточные положения тумблера. Мало каким американским изделиям присуще то же шарнирно-ортопедическое свойство (качество соломинок, которые можно сгибать) переключателей и рукояток; зато японцы прекрасно создают его: включатели поворотников автомобилей или регуляторы громкости стереоприемников получаются у них солидными, неподатливыми и приработанными к месту – вспомните хотя бы тоненькие лучинки поворотников «тойоты» слева от руля, которые двигаются в пазах, словно курьи ножки; на ощупь кажется, будто их приводит в движение специально сконструированный живой локтевой хрящ. Такое свойство имели и наши домашние дверные ручки выпуска 1905 года. Мой отец питал к ним особую привязанность, поскольку вешал на них галстуки. Зачастую дверь приходилось открывать с опаской, едва касаясь ручки, чтобы не смять эти галстуки, нанизанные на нее гроздью. Во всех верхних комнатах было что-то от личных покоев набоба; когда закрывалась дверь спальни, ванной или стенного шкафа, тяжелый шлейф поражающих пестротой шелков бесшумно вздувался и опадал; временами один из галстуков стекал на пол, постепенно выведенный из равновесия многочисленными поворотами дверной ручки. Когда я подрос настолько, что сам начал носить галстуки, отец неизменно радовался просьбам одолжить какой-нибудь: он совершал обход дверных ручек, бережно снимал с них отобранные кандидатуры и развешивал их на согнутой руке, как сомелье – салфетку.

– Вот красавец... Этот – сама изысканность... А как тебе вот этот? – Отец преподал мне азы классификации: репсовый галстук, парадный галстук, галстук в «огурцах». И на собеседование в бельэтаж я отправился в галстуке, снятом отцом с дверной ручки: шелковом, чуть ли не креповом, в мелких овалах, и замысловатые кляксы в каждом напоминали голодных пульсирующих амеб, поглощающих избыток желудочной кислоты в навязчивой рекламе «Ролэйдса»; если присмотреться, оказывалось, что контур каждого овала составляют кричаще-яркие прямоугольнички, похожие на дома вдоль улиц пригорода, но эти бордюры были настолько узки, что своей яркостью только придавали глубину и сияние рисунку – строгому, в темных тонах, как на картинах старых мастеров. Отец ухитрялся где-то выискивать уникальные галстуки вроде этого, хотя плохо различал оттенки зеленого; в те дни, когда ему предстояло обхаживать крупных клиентов, по утрам он являлся на кухню с тремя галстуками и спрашивал маму и нас с сестрой, какой лучше всего сочетается с рубашкой – это была своего рода генеральная репетиция дневного собрания, на котором отец тоже предлагал выбрать одно из трех, будь то варианты программы рекламной кампании на восемнадцати страницах или планы коммерческой презентации с показом слайдов. В первый год работы, собираясь на ужин с отцом и родными, я надел лучший галстук, купленный для свиданий, и пока дядя договаривался насчет столика, отец повернулся ко мне, зацепился взглядом за галстук и оценил:

– Так-так, симпатичный. – Пощупал шелк и добавил: – Из моих или сам купил?

– Да прикупил уже не помню когда, – отозвался я, притворившись, что напрягаю память, хотя она прекрасно сохранила подробности этой сделки – всего пять недель назад я без усилий нес домой почти невесомый, но безумно дорогой пакет.

– Парадный галстук, парадный. – Отец спустил с носа очки и наклонился, чтобы разглядеть рисунок – ряды парных, преимущественно красных ромбов, пересекающихся, как диаграммы Венна. – Очень изысканно.

– Кажется, этого я еще не видел, – указал в свою очередь я на отцовский галстук. – Хорош!

– Этот? – Отец повертел галстук, как будто тоже припоминал обстоятельства его покупки. – Прихватил в «Уиллок Бразерс».

Когда все мы сели за стол, я рассмотрел галстуки родственников-мужчин – деда, дяди и отца моей тетки – и убедился, что сегодня вечером наши с отцом галстуки вне конкуренции. Во мне вдруг воздушным шариком раздулись гордость и благодарность. Однажды навестив родителей, я обменялся галстуками с отцом, а в следующий День благодарения заметил, что мой галстук висит на дверной ручке вместе с остальными, купленными им самим, – и вписывается, отлично вписывается!

12

К тому времени настольные часы Тины уже показывали 12.04. Не перестаю умиляться, когда после утренней кутерьмы звонков секретари продолжают приветствовать собеседников с добрым утром и в час дня, и позже – точно так же люди и в феврале продолжают ставить на бумагах предыдущий год. Иногда они замечают ошибку и пытаются объяснить ее привычным способом – «сегодня все у меня не ладится» или «о чем я только думал?», но в каком-то смысле они правы: по-настоящему дневное настроение воцаряется в офисе не раньше двух часов пополудни.

13

На самом деле небо было вовсе не голубое, а зеленое; отражающая поверхность стекла искажала цвета, и от этой перемены в сочетании с посвистом вентиляции под каждым окном небо казалось бесконечно далеким, а о температуре на улице было трудно судить. Я давно заметил: упоминать в разговоре о мойщиках стекол не принято, даже если они проплывают за окном, пока вы беседуете с коллегой; считается, что это зрелище настолько всем примелькалось, что не заслуживает ни шутки, ни замечания.

14

Есть два идеальных способа закруглить бессодержательную беседу с коллегой: первый – отпустить не слишком очевидную шуточку, второй – обменяться полезной информацией. Первый более распространен, но второй предпочтительнее. Разговор с Тиной стал самым длинным за тот день (точнее, был – до тех пор, пока в девять вечера не позвонила Л. – правда, с ней мы не просто поболтали, но как ни странно, я удовлетворил свою будничную потребность в общении), и я порадовался, что в завершение Тина сообщила мне, что шнурки можно купить в «Си-ви-эс». У нас обоих возникло ощущение, что в жизни мы сделали еще один шаг вперед: бегая по своим делам, Тина узнавала то, о чем явно не подозревали другие, а теперь поделилась этими знаниями со мной.

15

В то время, когда я каждый день поднимался в бельэтаж на эскалаторе, машины у меня еще не было, но позднее, когда она появилась, я понял, что эскалаторное удовольствие немногим отличается от стандартной радости, которую ощущает житель пригорода, завсегдатай шоссе, когда на ровной скорости ведет свою теплую тихую коробку между пульсирующими пунктирами белой дорожной разметки.

16

Жеода (французское geode) – форма природного минерального агрегата. Представляет собой замкнутые полости в каких-либо горных породах, выполненные скрытокристаллическими или явно кристаллическими агрегатами минералов. Форма Ж. изометричная, округлая и др. Часто минеральное вещество в Ж. откладывается послойно, образуя концентрически зональные слои (например, агаты). Ж. может быть выполнена минералами не полностью, в этом случае внутри остаётся пустота, обычно усыпанная друзами кристаллов, сталактитовыми натёками и др. В поперечнике могут достигать более 1 метра; минимальная величина – доли сантиметра (т.н. миндалины). – прим. Marina_Ch.