Сергей Мельгунов - Мартовскіе дни 1917 года

• Название: Мартовскіе дни 1917 года
• Автор: Сергей Мельгунов
• Жанр: История
• Год: 1961

Историческое исследование известного русского историка посвящено Февральской Революции. Блестящая работа с источниками и бесценная возможность общаться с участниками исторических событий делают книгу интересной как для профессиональных историков, так и для любителей.

Текст в старой орфографии по парижскому изданию 1961 года

OCR boomzoomer 2007-2008 г.

---

Этим характерным разговором и можно закончить описаніе, данное Демидовым той миссіи, которую он выполнил. Оно стоит на дистанціи огромных размѣров от описанія, которое подсказывало Керенскому его тогдашнее революціонное чувство и позднѣйшее желаніе перед иностранцами представить мощный единодушный порыв февральских дней и полную изоляцію уходившей в исторію монархіи[244]. По словам Керенскаго члены Думы были посланы для того, чтобы выяснить, в каком положеніи находится царская семья среди мятежнаго гарнизона. Демидов будто бы установил, что Царица была немедленно оставлена всѣми служителями и вынуждена была сама ухаживать за больными дѣтьми. Гроттен просил новую власть взять на себя охрану царской семьи. Позднѣйшій разсказ Демидова все это опровергает, как опровергает и занесенную в воспоминаніях Вырубовой версію о "приказаніи" Родзянко всей царской семьѣ выѣхать из дворца: "когда дом горит, все выносят"[245].

Когда думскіе депутаты уѣзжали вечером из Царскаго, им передали, что "ген. Иванов с какой-то частью шел на Царское, но его поѣзд пустили по другому направленію". Слух был невѣрен. Иванов, как мы знаем, прибыл в Ц. С, нашел здѣсь все в состояніи довольно спокойном и охрану Царскосельскаго дворца надежной. Впечатлѣнія извѣстнаго инженера Ломоносова, поздно вечером пріѣхавшаго в Царское, гдѣ жила его семья, сводились к тому, что "мѣстныя войска объявили себя нейтральными..."[246].

"Идет рѣдкая стрѣльба, — это солдаты от радости стрѣляют в воздух". Нѣт данных, подтверждающих повѣствованіе Жильяра о том, что вечером перваго марта мятежники "стали наступать на дворец, и что столкновеніе казалось неизбѣжным". "Императрица, — разсказывает Жильяр, —была внѣ себя от ужаса при мысли, что кровь прольется на ея глазах, и вышла с Маріей Николаевной к солдатам, чтобы побудить их сохранять спокойствіе. Она умоляла, чтобы вступили в переговоры с мятежниками''. Ни перваго, ни второго марта со стороны "мятежников" никаких активных дѣйствій против Царскосельскаго дворца не было предпринято. Думается, правдивую картину происходившаго в Александровском дворцѣ дал в своих воспоминаніях бывшій "придворный скороход" эстонскій гражданин Оамер. По его словам, командир своднаго пѣхотнаго полка, Комаров, распорядился вызвать во дворец весь полк, расположенный у павильона императорской вѣтки. Всѣ части прибыли в боевой формѣ, с ружьями и пулеметами и расположились в обширном подвалѣ дворца, принявшаго вид военнаго лагеря. У ворот и кругом дворца были разставлены часовые посты. Когда со стороны расквартированных в Царском Селе I. II. ІV. стрѣлковых, лейб гвардіи гусарскаго и кирасирскаго полков стала слышаться беспорядочная ружейная стрѣльба, Комаров распорядился поставить у ворот дворца два пулемета. А. Ф., узнав про это, отмѣнила распоряженіе. "Должен замѣтить, — пишет Оамер, — что А. Ф. выказала себя в эти тревожные дни и ночи женщиной с крѣпкими нервами и большой выдержкой характера. Она нѣсколько раз, раза два даже в 2-3 часа ночи, спускалась в подвал Александровскаго дворца, проходила медленно мимо стоявших солдат и, бодро смотря им в глаза, говорила: прошу ни при каких обстоятельствах не стрѣлять, быть хладнокровными, стараться уговаривать словами. Я готова все претерпѣть, только не хочу крови"... "Среди собранных для охраны дворца солдат и казаков конвоя в виду их отрѣзанности от остального міра и носившихся слухов о готовящемся обстрѣлѣ из орудій и штурмѣ дворца, возникло тревожное настроеніе. Солдаты и казаки собрали общее собраніе, гдѣ при общем одобреніи выбрали депутацію из 3 офицеров и около 20 солдат и казаков. Всѣм им надѣли на рукава бѣлыя повязки и, взяв с собой бѣлый флаг, сдѣланный из приколоченной к палкѣ скатерти, они выѣхали на грузовикѣ в казармы лейб-гвардіи 1-го стрѣлковаго полка, откуда раздавалась безпорядочная ружейная стрѣльба... Встрѣтили депутацію дружелюбно, так как и там от неизвѣстности, что дѣлается среди войсковых частей, находившихся во дворцѣ, было настроеніе нервное и неспокойное. Как оказалось дѣйствительно орудія были направлены дулами по направленію Александровскаго дворца. Согласились обоюдно охранять порядок во дворцах и на прилегающих к ним улицах сводному пѣхотному полку и казакам Конвоя Е. В., а вокзалы и остальную часть улиц Царскаго Села и Павловска стрѣлкам[247]... По выясненію прибывшими парламентерами, среди казаков и солдат тревожное настроеніе улеглось. Всѣ, кромѣ обычнаго наряда, были отправлены обратно в свои казармы". Между обѣими сторонами была установлена "нейтральная зона", и дворцовая охрана надѣла бѣлыя повязки. Но она не была разоружена, как отмѣтила в своих воспоминаніях бывшая замужем за кн. Іоанном Конст. сербская королевна Елена Петровна, посѣтившая дворец 1 марта. (Когда корнет Марков, покинув царскосельскій лазарет 4 марта, явился во дворец, там по прежнему на постах стояли вооруженные солдаты своднаго полка). Тогда же был послан в Петербург фл.-ад. Линевич для переговоров с "думскими" кругами через посредство Родзянко.

Итак, ни перваго, ни второго марта со стороны "мятежников" никаких активных дѣйствій против Царскосельскаго дворца не было предпринято. Вырубова была больна, лежала с жаром и, вѣроятно, в представленіи ея все достаточно перепуталось — поэтому ей казалось, что бунтующіе с пулеметами надвигались на дворец для того, чтобы его разгромить, и что охрана дворца покинула его уже 1-го марта и что по самому дворцу уже ходили кучки революціонных солдат.

Из письма А. Ф. 2-го видно, как сгущается постепенно атмосфера, как изолируется понемногу дворец от внѣшняго міра, и как близкіе люди попадают на учет или оказываются арестованными. "Ты прочтешь все между строк и почувствуешь, — писала она мужу: "всего не скажешь в письмѣ", но как все это далеко от того жуткаго "нечеловѣческаго" одиночества, о котором говорил в своих парижских докладах (уже для русской публики) в 36-м году Керенскій, когда с образностью, переходяіщей в фальшь, утверждал, что царская семья всѣми была покинута и "революціонеры бѣгали в аптеку" за лѣкарствами для больных дѣтей[248]. А. Ф., конечно, бодрилась, когда говорила о своем даже боевом настроеніи: "всѣ мы бодры, не подавлены обстоятельствами, только мучаемся за тебя". С ночи на 3-е "тревога" должна была усилиться, ибо был арестован поздно вечером в ратушѣ ген. Гроттен ("совершенство" аттестовала его Царица в письмѣ 2-го) и другія лица (сообщенія из Ц. С. в Ставку). Внѣшне, однако, все еще по старому: "Мы всѣ держимся по прежнему, каждый скрывает свою тревогу... вечером, — пишет А. Ф. 3-го, — я с Маріей дѣлаю свой обход по подвалам, чтобы повидать всѣх наших людей — это очень ободряет..."[249].

* * *

Три дня, прошедшіе с 28 февраля, — время огромное для момента, когда событія текли с быстротой часовой стрѣлки. Вѣроятно, обстановка, в которой происходило первое свиданіе А. Ф. с вел. кн. Павлом, была ближе к характеристикѣ, которая дана была в письмѣ 2-го марта: "Павел, получившій от меня страшнѣйшую головомойку за то, что ничего не дѣлал с гвардіей, старается теперь работать изо всѣх сил и собирается нас всѣх спасти благородным и безумным способом". Дѣло идет об "идіотском манифестѣ относительно конституціи послѣ войны". Предоставим вновь слово в. кн. Павлу оно, конечно, претворено воспріятіем газетнаго сотрудника[250]. "1-го марта, — продолжает интервью, — я вторично был вызван во дворец, но пойти туда отказался. В то время у меня на квартирѣ готовился манифест о полной конституціи русскому народу. Его должен был подписать Николай Александрович. Заручившись подписями Кирилла Вл. и Мих. Ал. и подписавшись под этим манифестом сам, я отправил манифест в Гос. Думу и вручил его под расписку Милюкову. А уже потом я отправился по дворец. Первые вопросы, заданные мнѣ тогда Алек. Фед., были такіе: — "гдѣ мой муж? жив ли он? И что нужно сдѣлать для улаженія безпорядков?" Я передал А. Ф. содержаніе заготовленнаго мною манифеста, и она его одобрила". Далѣе передавалось содержаніе этого не очень удачнаго по формѣ выраженія "манифеста". "В твердом намѣреніи переустроить государственное управленіе в Имперіи на началах широкаго представительства, мы предполагали пріурочить введеніе новаго государственнаго строя ко дню окончанія войны", — начинал манифест и перекладывал затѣм отвѣтственность на "бывшее правительство", которое, "считая нежелательным установленіе отвѣтственности министров перед отечеством в лицѣ законодательных учрежденій, находило возможным отложить этот акт на неопредѣленное время. Событія послѣдних дней, однако, показали, что правительство, не опирающееся на большинство в законодательном учрежденіи, не могло предвидѣть возникших волненій и их властно предупредить". Посему: "Мы предоставляем государству россійскому конституціонный строй, повелѣваем продолжить прерванныя указом нашим занятія Гос. Совѣта и Гос. Думы, поручая предсѣдателю Гос. Д. немедленно составить временный кабинет и в согласіи с ним озаботиться созывом Законодательнаго Собранія, необходимаго для безотлагательнаго разсмотрѣнія имѣющаго быть внесенным, правительством проекта новых основных законов Россійской Имперіи"[251].