Публий Назон - Метаморфозы

• Название: Метаморфозы
• Автор: Публий Назон
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Античная литература
• Год: 1977

---

700 Вот чем должен я был домогаться невесты и тестя,

        Не умоляя, склонять, но заставить силком Эрехтея!»

        Так сказал — нет, пуще того! — Борей и раскинул

        Мощные крылья свои, и их леденящие взмахи

        Землю овеяли всю, взбушевалось пространное море.

705 Вот, по вершинам влача покрывало из пыли, метет он

        Почву; мраком покрыт, приведенную в ужас и трепет,

        Темными крыльями он Орифию свою обнимает.

        Так он летел, и сильней от движенья огонь разгорался.

        И лишь тогда задержал он ристанья воздушного вожжи,

710 Как до твердынь, где киконы[273] живут, долетел похититель.

        Стала актеянка[274] там ледяного владыки супругой.

        Стала и матерью двух, — разродилась она близнецами.

        Всем они выдались в мать, от отца унаследовав крылья.

        Все же у них, говорят, не с рождения крылья явились:

715 Но до тех пор, как у них не росло бороды рыжеватой,

        Братья Калаид и Зет оставались бесперыми вовсе,

        После же оба плеча, как бывает у птиц, охватили

        Мальчикам крылья, — тогда и щеки у них зарыжели.

        А как года утекли и сменилось юностью детство,

720 Оба, к минийцам[275] примкнув, за руном, что сияло лучисто,

        В путь устремились они на судах по безвестному морю.

КНИГА СЕДЬМАЯ

        Море минийцы[276] уже кораблем пагасейским браздили,

        Скудную старость свою влачащий в темени вечной,

        Встречен был ими Финей, и младые сыны Аквилона[277]

        Птиц-полудев от лица злополучного старца прогнали.

5      Вынесли много они, предводимые славным Ясоном,

        Быстрого Фасиса[278] волн иловатых доколь не достигли.

        Вот явились к царю и руно им Фриксово[279] выдать

        Требуют, множеством дел превеликих ему похваляясь;

        Ээтиада[280] меж тем могучим огнем загорелась

10   После упорной борьбы, когда одолеть уж рассудком

        Страсти своей не могла, — «Ты борешься тщетно, Медея, —

        Молвит, — не знаю какой, но препятствует бог, и едва ли

        Это не тот, — или сходственный с ним, — что любовью зовется.

        Что же наказы отца мне кажутся слишком суровы?

15   Да и суровы они! Что боюсь, не погиб бы пришелец,

        Мельком лишь виденный мной? Где столь сильной причина боязни?

        Вырви из груди своей, несчастная, ежели сможешь,

        Этот огонь! О, если б могла, я разумней была бы!

        Но против воли гнетет меня новая сила. Желаю

20   Я одного, но другое твердит мне мой разум. Благое

        Вижу, хвалю, но к дурному влекусь. Что пылаешь ты к гостю,

        Царская дочь, устремясь к чужедальнему ложу? И отчий

        Край тебе милого даст! А он умрет ли иль будет

        Жив — то во власти богов. О, лишь бы он жил! Ведь об этом

25   Можно молить, не любя. А деяния малы ль Ясона?

        Тронуть кого бы не мог — бездушного разве! — Ясонов

        Возраст, и доблесть, и род? И даже без этого, кто же

        Не был бы тронут лицом? Вот и тронуто им мое сердце.

        Помощь ему не подам, — и быков он спалится дыханьем;

30   Вступит с врагами он в бой, из его же взошедшими сева,

        Или добычею дан ненасытному будет дракону.

        Если я это стерплю, признаю тогда, что тигрицей

        Я рождена, что ношу железо в сердце и камни!

        Но почему не гляжу на погибель его, наблюденьем

35   Не оскверняю глаза? Что быков на него не направлю,

        И порожденных землей дикарей, и бессонного змея?..

        Боги пусть благо свершат. Не просить мне должно, однако, —

        Действовать надо! Но как предам я царство отцово?

        А неизвестный пришелец, которому помощь подам я,

40   Мною спасен, без меня свой парус распустит по ветру,

        Чтобы стать мужем другой и на муки оставить Медею?

        Пусть, коль это свершит, — предпочесть мне сможет другую, —

        Неблагодарный умрет! Но лицо у него не такое,

        И таковы благородство души и наружности прелесть,

45   Что не пугает меня ни обман, ни забвенье услуги.

        Пусть поклянется вперед! Договора в свидетели Вышних

        Я призову. Что страшиться тебе? Поспешай, промедленья

        Все отложи! И себе навсегда ты обяжешь Ясона,

        Он съединится с тобой при торжественных светочах; будут

50   Женщины славить тебя за добро в городах пеласгийских![281]

        Что же я — брата, сестру, и отца, и богов своих брошу?

        Землю родную свою, унесенная по морю ветром?

        Правда, сердит мой отец, и родина, правда, сурова,

        Брат — младенец, сестры совпадают с моими желанья.

55   Бог величайший во мне! Я меньше на родине брошу,

        Чем обрету: почтут меня спасшей ахейскую юность.

        Лучше узнаю я край, города, о которых доходит

        Слава и в этот предел, обычай тех стран и искусства.

        Станет супругом моим Эсонид[282], — а его не сменила б

60   Я ни на что, чем богата земля, — и счастлива буду,

        Милостью Вечных горда, и звезд коснусь головою.

        Пусть, как слышала я, там сходятся будто бы горы

        Посередине воды, где, с судами враждуя, Харибда

        Хлябь то вберет, то отдаст; опоясана злобными псами,

65   Из сицилийских глубин пусть лает жадная Скилла![283]

        Нет, Ясона обняв, прижимаясь к возлюбленной груди,

        В дали морские помчусь. С ним рядом бояться не буду.

        Если ж чего забоюсь, — забоюсь лишь за милого мужа.

        Брак не задумала ль ты, не словами ль красивыми хочешь

70   Грех свой, Медея, прикрыть? Погляди, пред каким злодеяньем

        Ты очутилась? Пока еще можешь, беги преступленья!» —

        Молвила так. И тотчас справедливость, почтенье, стыдливость

        Взору предстали ее, — бежал Купидон побежденный.

        К древним Медея пошла алтарям Персеиды Гекаты[284],

75   Что в потаенном лесу были скрыты, в дубраве тенистой.

        Овладевает собой; отверженный пыл усмирился.

        Но увидала его, — и потухшее вспыхнуло пламя,

        Щеки зарделись опять, лицо ее все загорелось.

        Как — если ветер подул — им питается малая искра,

80   Что, незаметна, еще под тлеющим пеплом таилась,

        Снова растет и опять, расшевелена, мощь обретает,

        Так и затихшая страсть, что, казалось, уже ослабела, —

        Лишь появился Ясон, от его красоты разгорелась.

        И приключилось как раз, что еще был красивей собою

85   Сын Эсонов в тот день: извинил бы влюбленную каждый!

        Смотрит, и будто его увидала впервые, не сводит

        Остановившихся глаз и в безумии мнит, что не смертный

        Перед очами ее, от него оторваться не в силах.

        Но лишь в беседу вступил и за правую взял ее руку

90   Гость и о помощи стал просить ее голосом тихим,

        Мужем ей стать обещал, — сказала она со слезами:

        «Вижу, что делаю, — нет, меня не незнание правды

        Вводит в обман, но любовь. Тебя я спасу своим даром,

        Ты же — спасенный — клянись!» И святыней богини триликой,

95   Темной дубравою той, где ее божество почиталось,

        Вечно всезрящим отцом своего нареченного тестя,

        Благополучьем своим и деяньями всеми клянется.

        Верила дева — тотчас получил он волшебные травы;

        Как применить их, узнал и довольный домой возвратился.

100 Нового утра заря согнала лучезарные звезды,

        Стал собираться народ на священное Марсово поле;

        Вот уж стоят по холмам. В середине сам царь восседает

        В пурпуре, скипетром он из кости слоновой отличен.

        Вот вылетает уже из ноздрей адамантовых пламя

105 У медноногих быков,[285] — и, дыхом их тронуты, травы

        Тлеют. Как слышится шум из полного пламени горна

        Иль в печи земляной раскаленные пышут каменья

        Ярким огнем, если их водяные обрызгают капли, —

        Так же и грудь их шумит, где клубится стесненное пламя,