Пьер Бенуа - Соленое озеро

• Название: Соленое озеро
• Автор: Пьер Бенуа
• Издательство: Издательство: Терра.
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01243-2: 5-300-01241-6

Пьер Бенуа (1886 — 1962) — французский писатель, член Французской академии (1931). Действие в авантюрно — приключенческих романах Бенуа переносится из покоев Версаля на просторы Северной Америки, из джунглей Индокитая в пустыни Африки. Динамичные, построенные на экзотическом материале, они отличаются психологизмом, эротикой и мистицизмом. Во второй том вошли романы «Кенигсмарк», «Дорога гигантов», «За Дона Карлоса» и «Соленое озеро».

---

— Меня! — сказала Бесси, сложив руки. — Ах, вы отлично знаете...

— Когда мне можно будет выходить?

— Сегодня четверг. Начиная с понедельника...

— С понедельника, — сказала Аннабель.

Она подумала с минуту, потом сказала грустным и спокойным голосом.

— Бесси, я хочу уехать.

— Уехать!

— Да, уехать отсюда, уйти, понимаешь ли, и я хочу, чтобы ты помогла мне.

— A! — дрожа сказала Бесси.

— Да, Бесси. Я понимаю, что ты боишься. Но он не будет знать, что ты помогала мне. И вообще я не говорила бы так с тобою, если бы тут не был замешан и твой интерес. Ведь ты любишь его, не правда ли?

Бесси, не отвечая, опустила голову.

— Ну вот, так как ты любишь его, то ты должна желать избавиться от меня, потому что скоро я выздоровею, и ты будешь иметь во мне соперницу. Да. В понедельник Сара, во вторник — я и только в среду — ты, Бесси. Если меня не будет, то ты выигрываешь две ночи в неделю. Две ночи. Из-за этого стоит потрудиться.

— Ах! Бог мне свидетель, что я руковожусь вашими интересами, госпожа, — вскричала Бесси.

— Опять, — сказала Аннабель, грозя ей пальцем.

— Чем могу я быть полезной вам? Я не вижу.

— Я хорошо это вижу. Главное не возбудить опасений. Ты ходишь на рынок раз в два дня, как мне кажется. Для меня специально выходить не надо. Сегодня твоя очередь?

— Нет, — сказала Бесси, — завтра в десять часов.

— Хорошо, подождем до завтра. Впрочем, мне вообще некуда торопиться, так как я не могу выйти раньше понедельника. А пока будем говорить о других вещах.

Ночь Аннабель провела довольно хорошо. На другой день, часов в девять, Бесси кинула на нее вопросительный взгляд.

— Я сойду вниз, приготовлю все, чтобы пойти на рынок.

— Хорошо, — сказала Аннабель.

И прибавила, спокойно глядя на нее:

— Ведь рынок недалеко от почтовой гостиницы, не правда ли?

— Совсем близко.

— Так вот надо зайти в почтовую гостиницу и постараться, по возможности секретно, узнать: все ли еще стоит в Сидер-Уэлли первый эскадрон 2-го драгунского полка?

— Первый эскадрон, — начала Бесси, раскрыв глаза от изумления.

— Да, — сказала Аннабель. — В этом нет ничего удивительного. Ты знаешь, что, когда федеральная армия покинула 2 июня Соленое Озеро, она расположилась на квартиры в Сидер-Уэлли. Но с тех пор отношения между вашингтонским правительством и мормонами настолько улучшились, что большинство оккупационных войск было отозвано. Теперь, повторяю тебе, надо узнать, остался ли стоять в Сидер-Уэлли первый эскадрон 2-го драгунского полка? В гостинице тебе легко дадут эти сведения, потому что через ее посредство идет корреспонденция, предназначенная для экспедиционного корпуса. Ты только не забудь: первый эскадрон 2-го драгунского полка.

— Не забуду.

— Ну так иди. Я буду ждать тебя.

Бесси вернулась через два часа.

— Ну что? — спросила, немного побледнев, Аннабель.

— Первый эскадрон все еще стоит в Сидер-Уэлли, — сказала Бесси. — Я видела ящик с шампанским, который отправляли туда на имя командира эскадрона.

— А! — шепнула молодая женщина, приложив руку к сердцу.

И она отрывисто сказала:

— Я забыла попросить тебя, чтобы ты узнала, в котором часу уходит туда почта.

— Я знаю, — ответила Бесси. — В шесть часов вечера уезжает курьер. Он едет медленно и приезжает только на другой день утром. Курьер отправляется каждый день, кроме воскресенья.

— Хорошо, — сказала Аннабель. — Теперь, вот что: можешь ты, не обратив ничьего внимания, принести мне сюда перо и чернила?

Через несколько минут явилась Бесси и принесла то, что у нее просили.

— Спасибо. Оставь меня; не приходи раньше трех часов.

В три часа Бесси опять была в комнате Аннабель.

— Ах! — вскричала она, схватив Аннабель за руку. — Вот у вас опять жар.

— Ничего, ничего, — отвечала та.

Глаза ее блестели. Она ходила взад и вперед по комнате.

— Сделай так, чтобы тебе сейчас можно было выйти, Бесси. Можешь ты так устроить, чтобы никому это в глаза не бросилось?

— Да. — Мне даже нужно выйти: Саре понадобился перец, а он весь вышел.

— Вот и отлично.

Аннабель вытащила письмо из-под подушки.

— Ты пойдешь сперва в почтовую гостиницу, Бесси, и сдашь там письмо. Надо, чтобы оно ушло сегодня в шесть часов.

Бесси стояла посреди комнаты с письмом в руках.

— Разве ты не слышала? О, можешь прочесть адрес.

— Не в том дело, госпожа.

— А в чем же?

— Я бы хотела узнать... — смиренно начала Бесси.

— Говори!

— Нет ли в этом письме чего-нибудь такого, что могло бы повредить ему?..

Аннабель насмешливо смотрела на нее.

— Ты дура, — сухо сказала Аннабель. — И я не обязана давать тебе отчет.

— Я знаю это, — сказала робкая женщина, — но...

Аннабель топнула ногою.

— Дай мне письмо. Я сама пойду.

— Вам выйти! — вскричала Бесси. — В этом состоянии!.. Разве вы не видите? Снег идет.

— В таком случае, иди ты! — сказала Аннабель. — Время проходит.

И когда бедное создание молча подошло, уже к двери, Аннабель подбежала к ней, обняла и поцеловала.

— Госпожа, ах госпожа! — взволнованным голосом бормотала Бесси.

Бесси вошла в мрачную кухню и взяла там корзинку. Затем отворила дверь. В дом ворвался целый вихрь снежинок.

Надев прочно корзинку на руку, она заперла за собой дверь. Внезапно у ней сердце захолонуло: кто-то схватил ее за руку.

— Бесси, Бесси, дорогая моя, одно словечко, пожалуйста.

То был Гуинетт.

В то же время дверь закрылась. Бесси опять очутилась в темном коридоре. Она не видела Гуинетта, но чувствовала, что он опустил ей на плечи руки.

— Бесси, дорогая, выйти! И так легко одетою!

И он прибавил с иронией, которая довела ужас несчастной до предела.

— Разве вы не видите? Снег идет.

— Я... — начала было она.

Вдруг она, охваченная ужасом, замолчала. Рука Гуинетта проникла к ней за корсаж.

— Во имя Всевышнего, Бесси, возлюбленная моя, не дрожите так! Вы отлично видите, что я прав и что смешно в таком легком одеянии выходить в такую суровую погоду. Я дотронулся до вашей груди, сестра моя, и, сознайтесь, что хотя бы с точки зрения приличия лучше было бы плотнее закутаться. Та-та-та! Что это, скажите, пожалуйста?

Он нашел письмо.

— Сделайте мне удовольствие, зайдите-ка на кухню, — приказал он.

Она повиновалась. Он зажег лампу.

— Письмо, в самом деле. Как это странно, дорогая Бесси. А я думал, что вы писать не умеете!

Говоря таким образом, он увлек ее к темной кладовой, находившейся в конце кухни. Туда он втолкнул ее и запер дверь на ключ.

Там она оставалась с полчаса. К концу этого времени ключ в замке повернулся. Гуинетт стоял там, улыбающийся, с перекинутым через одну руку плащом и с письмом в другой руке.

— Возвращаю вам ваше добро, дорогая Бесси. Сделайте мне одолжение, накиньте на себя этот плащ. Снег идет теперь еще сильнее, а вам нужно торопиться. Уже пробило пять часов, а курьер в шесть уезжает.

Она тупо на него взглянула. Он опять улыбнулся.

— Держу, впрочем, пари, что вы, дорогая ветреница, забыли, что оплата письма стоит десять центов. Десять центов, Бесси! У вас их нет, не правда ли? Вот они.

И он протянул ей серебряную монетку.

— Веселой прогулки! — сказал он. — И помните, прошу вас, что лучше и для вас, и для дорогой Анны, чтобы никто, слышите ли, никто не знал о нашем маленьком разговоре.

Сильно скучает офицерство на зимних квартирах. А когда эти квартиры состоят из бараков, разбросанных по просеке, отстоящей на двадцать верст от ближайшего обитаемого центра, скучают еще больше. И тогда самый молчаливый становится игроком, а самый трезвый — пьяницей.

Лейтенант Рэтледж провел ночь за картами и выпивкой. Когда он, часов в пять утра, ложился спать, то приколол к двери своего барака бумажку, на которой приказывал своему вестовому, Нэду, разбудить его только ко времени подачи рапорта.

Вестовой выполнил буквально приказание, разбудив его в половине десятого, так как рапорт нужно подать в половине одиннадцатого. Но Рэтледж еще с полчаса наслаждался теплом своей постели. Когда он встал, у него в распоряжении оставалось ровно столько времени, сколько нужно, чтобы надеть форму, проделав предварительно все обливания, обязательные для каждого уважающего себя американского офицера.

Он стоял на утреннем холодке, под кедром, наполовину обнаженный, и наслаждался ощущением ледяной воды, которой Нэд окатил его торс англосаксонского Аполлона. Тем временем подошел обозный, отдал честь по-военному, подождал до конца душа и передал лейтенанту письмо Аннабель.

Рэтледж не узнал почерка. Да вряд ли он и знал его! Впрочем, он и так опоздал: было четверть одиннадцатого. У него только и оставалось времени, чтобы одеться; он оставил письмо Аннабель на столе, в бараке, не распечатанным.

Генерал Джонстон был в дурном настроении. Он в нескольких словах сообщил своим офицерам о полученных им приказаниях: в течение недели должны были покинуть Сидер-Уэлли 5-й пехотный полк и одна из двух артиллерийских батарей и направиться в Канзас, где угрожающе развертывались события аболиционистской кампании. Оккупационная армия останется тогда только в составе 1-го эскадрона, 2-го драгунского полка, второго батальона 10-го пехотного полка и затем одной батареи артиллерии. Генерал не мог удержаться от нескольких горьких слов по адресу губернатора Камминга, на которого он взваливал ответственность за это ущемление своего авторитета. Отныне он считает экспедицию провалившейся, а победу мормонофильской политики полною.