Дональд Уэстлейк - Лазутчик в цветнике

• Название: Лазутчик в цветнике
• Автор: Дональд Уэстлейк
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01274-2

Дональд Уэстлейк — современный американский писатель, автор почти 100 книг, большая часть которых рассказывает о приключениях сердобольного жулика Дортмундера и его приятелях.

В трехтомник включены девять лучших детективов этого уникального мастера детективно-приключенческого жанра, «создателя» положительного антигероя.

В третий том вошли романы «Лазутчик в цветнике», «Приключение — что надо! » и «Банк, который булькнул».

---

— Зачем вы вернулись, Рэксфорд? — невозмутимо спросил он.

— Вы ошиблись, — ответил я. — Кто угодно может дать маху. Давайте забудем об этом, как будто ничего не случилось.

Он вскинул брови.

— И в чем же заключалась моя ошибка?

— Вы думали, что я представляю для вас опасность, но это было не так. Это и сейчас не так. Но впредь лучше бы вам не ошибаться.

Он прищурился и пытливо оглядел меня.

— Как я мог знать, что вы не готовите мне каверзу?

Я указал на кабину грузовика.

— Мне ничего не стоило застрелить вас, когда я сидел за рулем, а вы стояли в дверях.

Тен Эйк оглянулся на дверь, потом опять повернулся ко мне.

— Ладно. А что дальше?

— Я помогу вам, вы — мне, и мы будем квиты.

В его глазах сверкнули огоньки, будто сполохи пушечной канонады за горизонтом.

— Но вам известно мое имя, — сказал Тен Эйк. Теперь он играл в открытую, да и с чего бы ему действовать иначе?

— Это ничтожный риск, — ответил я. — А вот новая ошибка в отношениях со мной будет куда опаснее. Вам решать, какое из двух зол меньше.

— Да, — задумчиво проговорил он. — Да, решать мне.

Я достал из кармана пистолет, чем немало напугал Тен Эйка, и отдал ему со словами:

— Мне это больше не понадобится.

Он успокоился и посмотрел сначала на пистолет, потом на меня.

— Вы меня поражаете, мистер Рэксфорд.

— Просто я предпочитаю здравый смысл насилию, — ответил я, и это была чистая правда. (Благодаря усталости и отупению моя подлинная сущность и моя личина обрели точку соприкосновения. Кабы я показал Тен Эйку свое истинное лицо и начал ратовать за пацифизм, он, возможно, пристрелил бы меня только потому, что не разделял моих взглядов. Но сейчас, когда я стал ратовать все за тот же пацифизм, придя к нему в шкуре пантеры, Тен Эйк счел меня опасным и способным на что угодно противником, внушающим страх. Поэтому он с радостью и облегчением воспринял проповедуемые мною идеалы, пусть даже и в таком ограниченном, узком практическом приложении.)

— Здравый смысл, — повторил он, одарив сияющей улыбкой сначала меня, потом пистолет. — Что ж, здравый смысл всегда лучше, чем насилие.

— Разумеется, — ответил я. — А сейчас прошу меня извинить.

— Конечно, конечно.

Я вошел в дом, и миссис Бодкин тотчас попыталась напичкать меня спагетти, но неохотно отступила, когда я пообещал ей, что утром за завтраком съем все без остатка и пять раз попрошу добавки.

Поднявшись по лестнице, я с первой же попытки отыскал свою спальню. Изнутри в замке торчал ключ. Я закрыл дверь и в задумчивости уставился на него, но спустя минуту решил: нет, лучше оставить дверь открытой, это в моем духе. Как будто я бросаю миру вызов: ну-ка, попробуй застать меня врасплох!

Наутро я проснулся целый и невредимый. Кровь привычно текла по венам и артериям, в теле не было ни одного кусочка свинца или стали. Но воспоминание о вчерашнем возвращении домой задним числом потрясло меня, и более всего я был поражен, увидев эту незапертую дверь.

Никогда не думайте, будто сонный придурок ни на что не способен.

22

Прошло два дня, которые я бы назвал тяжеловесно-тягучими, если вспомнить предшествовавшую им запарку. Все это время я провел в четырех стенах (каждый раз, когда я норовил выйти «на прогулку», все начинали увещевать меня не делать этого, ибо расхаживать по улице в моем положении разыскиваемого слишком опасно, хотя никто не возражал против моей поездки за взрывчаткой) и ни на миг не оставался в одиночестве, а значит, был бессилен что-либо сделать. Я не осмелился воспользоваться телефоном: в доме было полно негодяев, и почти все они то и дело слонялись возле меня. Короче, я не имел никакой возможности выйти на связь с федиками.

Тем не менее непосредственная опасность мне, похоже, не грозила. Я был в своего рода отпуске. Имел отдельную спальню, хорошую еду, мог позволить себе побездельничать. При каждой встрече Тен Эйк радушно кивал мне, но ничего не говорил, ну а мне и подавно нечего было ему сказать. Отдохнув и обретя способность соображать, я больше не мог вести себя с Тен Эйком так же невозмутимо и нагло, как после своего возвращения из поездки.

В пятницу днем отдохнувший Джек Армстронг и несколько его воинственных дружков подкатили к дому на грузовичке из бюро проката, который они, по их же хвастливым словам, утром угнали с Флэтбуш-авеню в Бруклине. Канадский грузовик уже давно уехал. Его забрали в четверг ночью, пока я спал, и теперь взрывчатка лежала в покосившемся сарае за домом. Украденный грузовик загнали туда же, осмотрели и выяснили, что он набит громадными картонными коробками с туалетной бумагой. В течение получаса я наблюдал из окна кухни, как молодчики из Национальной комиссии по восстановлению фашизма разгружали туалетную бумагу и относили ящики к ступеням, ведущим в погреб на задах дома. Там их принимали американские белые рабочие из военизированного подразделения «Сыновья Америки», возглавляемого Льюисом Лаботски. «Сыновья Америки» складывали ящики в угольную яму. Миссис Бодкин была очень довольна. Но когда работа уже близилась к завершению, кое-кто из фашистов расшалился. Они принялись со смехом и гиканьем носиться по огороду, швыряясь рулонами туалетной бумаги. Она разворачивалась в воздухе, рулоны падали на землю, и вскоре весь двор был покрыт длинными белыми лентами. Миссис Бодкин была вынуждена выйти на двор и призвать гитлеровцев к порядку, ибо они вели себя неподобающим образом. Молодчики устыдились, присмирели, убрали за собой и завершили работу уже более спокойно.

(Я мог представить себе холодную ярость Тен Эйка, который прятался наверху и наверняка смотрел на двор из какого-нибудь окна второго этажа. Он никогда не показывался перед мелюзгой, общаясь исключительно с вождями, которые присутствовали на учредительном собрании Лиги новых начинаний. Тен Эйк хотел, чтобы как можно меньше народу знало его в лицо. Тогда ему не придется убирать слишком многих. Не знаю, чем он руководствовался — то ли благоразумием, то ли просто стремлением избежать лишней работы. Во всяком случае, радости он уж точно не испытывал, и я бы не отказался взглянуть на его физиономию сейчас, когда он наблюдал за этими игрушечными нацистами. А впрочем, может, и хорошо, что я ее не вижу.)

Когда кузов опустел, фашисты и «Сыновья Америки» объединили усилия, чтобы загрузить его взрывчаткой. Ими суетливо руководили наши специалисты-взрывники, Эли Злотт и его временный помощник Сунь Куг Фу. До темноты они не управились, а поскольку сарай не освещался, было решено закончить работу на другой день.

Раз или два я предлагал позвать членов своей группы, чтобы они нам помогли (помните приданную мне дюжину федиков?), но в конце концов все склонились к мысли, что это слишком опасно, потому что полиция, занятая моими поисками, наверняка следит за членами СБГН. Кроме того, как верно заметила миссис Бодкин, народу и так было больше, чем нужно. Мне пришлось признать, что она права. Весь задний двор, от дома до сарая, кишел террористами. Временами казалось, что тут идет подготовка к демонстрации сезонных рабочих.

В пятницу вечером Эли Злотт и миссис Бодкин играли в «пьяницу» за столом в гостиной, Тайрон Тен Эйк продолжал знакомство с собранием живописных альбомов хозяйки, Сунь Куг Фу заперся где-то, обложившись проводами и радиодеталями (мастерил какой-то запал), что сделало его больше похожим на японца, чем на китайца, а я слонялся по дому с таким видом, будто страдал подагрой, и это было весьма похоже на правду.

Мне жгло не только ступни, но и карман. Время от времени я доставал оттуда полученный от Даффа двадцатипятицентовик, тот самый, который при смачивании посылал направленный луч, призывающий толпы федиков, и думал: «А может? » Но я по-прежнему не имел сколько-нибудь ценных сведений. У федиков была неплохая возможность незаметно пробраться сюда и захватить всю шайку вместе со взрывчаткой. Но, с другой стороны, нельзя было знать наверняка, что они задержат и самого Тен Эйка: ему не раз приходилось удирать от преследования, и если уж есть на свете умелец ускользать из расставленных сетей, так это он. Поэтому, держа в руке свой волшебный четвертак, я всякий раз решался подождать еще немножко. Еще чуть-чуть.

В субботу Эли Злотт и Сунь заперлись в сарае и, засучив рукава, принялись превращать грузовик в громадную передвижную бомбу. Полчища террористов рассеялись, остались только предводители, и Тен Эйк свободно расхаживал по дому, попыхивая своими тонкими корявыми сигарами и оделяя всех облаками душистого синего дыма и сияющими самодовольными улыбочками.

На закате Злотт и Сунь вышли из сарая. Было время обеда. Миссис Бодкин стряпала на целую армию, идущую форсированным маршем. Сегодня она подала нам большущие отбивные и вареные кукурузные початки, зеленый горошек и картофельное пюре, горячие булочки и какой-то густой бурый соус — единственный ценный вклад англосаксов в мировое поваренное искусство. В трапезе участвовали Злотт, Сунь, Тен Эйк и я, а миссис Бодкин, верная добрым американским обычаям, сновала между столовой и кухней, лишь изредка присаживаясь на свое место, чтобы сунуть под нос кому-нибудь из нас очередную тарелку.