unknown - Ямато-моногатари

• Название: Ямато-моногатари
• Автор: unknown
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1982

Один из выдающихся памятников средневековой японской литературы в жанре моногатари впервые полностью переведен на русский язык.

Статья Л. М. Ермаковой «Ямато-моногатари как литературный памятник» выкладывается отдельным файлом.

---

так было написано. Понял он, что она, видно, стала монахиней, и в глазах у него потемнело. В смятении спрашивает он прислужницу, а та отвечает: «Уже совершен постриг. Оттого дамы и вчера и сегодня беспрестанно плачут и скорбят. Даже у таких ничтожных, как я, сердце болит за нее. Такие прекрасные волосы обрезаны!» Сказав это, она расплакалась, и тут кавалер погрузился в глубокую печаль. «Как же это так, из-за его любовных похождений оказалась она в таком ужасающем положении!» – терзался он, но терзания его уже были напрасны. Плача, написал он ей в ответ:

Ё-во вабуру
Намида нагарэтэ
Хаяку то мо
Ама-но кава-ни ва
Са я ва нарубэки

Этот мир оплакивающие
Слезы льются,
Но так поспешно
В реку Небесную
Превращаться надо ли?[271]

«И сверх этого ничего сказать не могу. Сам вскорости к ней буду», – сказал Хэйтю. И вот он действительно пришел. Дама же в это время затворилась в гардеробной. Рассказал он челяди, как все было, обо всех препятствиях и зарыдал – никак не мог унять слез. «Позвольте мне с вами поговорить. Хоть голос ваш дайте услышать!» – говорил он, но ответа ему все не было. Не знала она, какие помехи стали на его пути, и, видно, подумала, что он говорит с ней из жалости. А кавалер был неподдельно глубоко опечален[272].

104

Письмо Сигэмото-но сёсё[273] от дамы:

Кохисиса-ни
Синуру иноти-во
Омохи идэтэ
Тофу хито араба
Наси-то котахэё

От любви
Прервавшуюся жизнь мою
Вспомнив,
Если спросит кто-нибудь обо мне,
Ответь: уж нет ее[274].

Сёсё в ответ:

Кара-ни дани
Вага китаритэхэ
Цую-но ми-но
Киэба томо-ни то
Тигири окитэки

Даже останкам ее
Пусть скажут, что я приходил.
Ведь если, подобно росе,
Таять – то вместе.
Такую давали мы клятву.

105

Дочь Накаки-но Оми-но сукэ стала духами одержима[275] и заболела. Врачевателем[276] ее стал послушник Дзёдзо-дайтоку, и люди поговаривали о них разное. Да и на самом деле это были не простые сплетни. Стал он навещать её тайно, но люди принялись судачить еще больше, и вот он решил оставить этот мир и удалиться.

Укрывшись в местности под названием Курама, он совершал молебны и обряды. Но все он с любовью хранил память о той даме. Вспоминал он столицу и творил молебствия, погруженный в печаль о столь многом. Однажды, плача, лежал он ничком, посмотрел ненароком рядом с собой, видит – письмо. Откуда тут быть письму, подумал он, взял его, и оказалось оно от той дамы, по которой он тосковал. Написано было:

Сумидзомэ-но
Курама-но яма-ни
Иру хито ва
Тадору тадору мо
Кахэри кинанаму

В черной одежде монаха
На горе Курама
Обитающий человек
Все блуждает, блуждает...
Но как я хочу, чтобы он возвратился[277]–

так гласило письмо. Очень он был изумлен: да через кого же послала она, все ломал себе голову. Никак не мог понять, как же случилась такая оказия. Дивился он и как-то в одиночку дошел до ее дома. А затем снова скрылся на горе Курама. Потом послал ей:

Караку ситэ
Омохи васуруру
Кохисиса-во
Утатэ накицуру
Угухису-но ковэ

Только-только
Удалось позабыть
О любви,
И вновь о ней запел
Голос соловья[278].

В ответ было:

Сатэ мо кими
Васурэкэрикаси
Угухису-но
Наку ори номи я
Омохиидзубэки

И вправду, видно, ты
Забыл обо всем,
Если, только когда соловей
Запоет, обо мне
Вспоминаешь[279] —

так она сложила.

Дзёдзо-дайтоку еще сложил:

Вага тамэ-ни
Цураки хито-во ба
Окинагара
Нани-но цуми наки
Ё-во я урамицу

Ко мне
Столь равнодушную
Покидая,
Ни в чем не повинный
Свет стоит ли мне упрекать[280]...

Эту даму в семье особенно берегли и лелеяли, и хоть сватались к ней принцы и самые высокие чины, но родители предназначали ее к служению государю и не разрешали ей выйти замуж. Но после того как все это случилось, и родители от нее отступились.

106

Хёбугё-но мия[281], ныне покойный, в те времена, когда с этой дамой еще ничего не случилось, сватался к ней. Вот он однажды послал ей:

Оги-но ха-но
Соёгу гото ни дзо
Урамицуру
Кадзэ-ни уцуритэ
Цураки кокоро-во

Как листья оги,
Что от ветра поминутно
Оборачиваются изнанкой,
Так от ветра меняется
Жестокое сердце[282].

Эту танка сложил он же:

Асаку косо
Хито ва миру рамэ
Сэкикава-но
Таюру кокоро ва
Арадзи-то дзо омофу

Пусть неглубоким
Людям кажется,
Но, подобно реке Сэкикава,
Сердце мое – не иссякнет оно
Никогда, думаю я[283].

Дама в ответ:

Сэкикава-но
Ивама-во кугуру
Мидзу асами
Таэну бэку номи
Миюру кокоро-во

Реки Сэкикава
Расщелины скал подмывающие
Воды мелки,
Подобно им, вот-вот иссякнет,
Кажется мне, твое сердце[284].

Итак, эта дама ненадолго покидала столицу. Ходили о ней толки, и они совсем не встречались. Но однажды принц пришел к ней, когда луна светила очень ярко, и сложил:

Ёнаёна ни
Идзу-то мисикадо
Хаканакутэ
Ириниси цуки-то
Ихитэ яминаму

Каждую ночь,
Выйдя, показывается,
Но тут же, недолговечная,
Заходит луна, так и
Ты, поэтому порвем нашу связь[285] —

так изволил он сказать. И вот как-то эта дама подобрала обро­ненный принцем веер, взглянула, а там рукой неизвестной жен­щины было начертано:

Васураруру
Ми ва вага кара-но
Аямати-ни
Наситэ дани косо
Кими-во урамимэ

Забыл
Меня – и пусть считаешь,
Что я пред тобой
Виновата, все же
Я упрекаю тебя[286].

Увидев, что было там написано, дама приписала рядом:

Ююсику мо
Омохоюру кана
Хитогото-ни
Утомарэникэру
Ё-ни косо арикэрэ

О, как прискорбно это,
Думается мне,
Каждая
Становится тебе постылой.
Хорошо ли так[287]...

так написала. Потом эта же дама:

Васураруру
Токиха-но яма-мо
Нэ-во дзо наку
Акино-но муси-но
Ковэ-ни мидарэтэ

Позабыла [осень]
О горах с вечно зеленеющими деревьями, и те
Громко стонут,
Сливаясь голосами
С плачем осенних цикад[288].

Ответом было:

Наку нарэдо
Обоцуканаку дзо
Омохоюру
Ковэ каку кото-но
Има ва накэрэба

Хоть и плачешь,
Но не очень-то
Верится мне.
Ведь голос не слышится
Мне сейчас.

И еще тот же принц:

Кумови-нитэ
Ё-во фуру коро ва
Самидарэ-но
Амэ-но сита-ни дзо
Икэру кахи наки

В колодце из облаков
Когда ночами льет,
В Поднебесье,
Залитом дождем пятой луны,
Жить бессмысленно[289].

А в ответ:

Фурэба косо
Ковэ мо кумови ни
Кикоэкэмэ
Итодо харукэки
Кокоти номи ситэ

Только потому, что льет,
И голос в колодце из облаков
Слышится.
Все дальше и дальше [ты от меня] —
Одно я чувствую[290].

107

Тому же принцу другая дама:

Афу кото-но
Нэгафу бакари-ни
Наринурэба
Тада-ни кахэсиси
Токи дзо кохисики

О встрече с тобой
Прошу беспрестанно
Теперь.
И если, не встретив тебя, возвращаюсь домой,
И тогда с любовью думаю я о тебе.

108

Дама по имени Нанъин-но имагими[291] была дочерью Мунэюки, носившего звание укё-но ками[292]. Служила она у дочери главного министра, Окиотодо, которая была в чине найси-но кими[293], управительницы фрейлинами. И Хёэ-но каму-но кими, когда еще он звался Аягими[294], часто наведывался к ней. И вот когда он перестал бывать у нее, прикрепила она к засохшему цветку гвоздики и отправила ему такое послание:

Карисомэ-ни
Кими-га фусимиси
Токонацу-но
Нэ мо карэниси-во
Икадэ сакикэн

Ведь у того цветка гвоздики,
На который ты прилег
Столь ненадолго,
Даже корень увял.
Так отчего же он цвел?[295] —

так гласило послание.

109

Та же дама как-то одолжила у Оки[296] упряжного быка, а потом одолжила еще раз и прислала сказать: «Бык, коего вы мне пожаловали, умер». В ответ он:

Вага нориси
Кото-во уси то я
Киэникэн
Куса-ни какарэру
Цую-но иноти ва

Тот, кто меня возил...
Как это грустно!
Он уж исчез.
Жизнь – как роса,
Выпавшая на траву[297].

110

Та же дама своему возлюбленному:

Оходзора ва
Куморадзу нагара
Каминадзуки
Тоси-но фуру ни мо
Содэ ва нурэкэри

Хоть на этот раз в десятую луну
Огромное небо
Не застлано тучами,
Оттого что проходят годы,
Промокли мои рукава[298].

111

Дочери дайдзэн-но ками Кимухира[299] жили в месте под названием Агата-но идо. Старшая служила при особе императрицы [Сидзуко] в звании еёсё-но го. А та, что была третьей, в то время, когда Санэакира, наместник Бинго, был еще юн, выбрала его своим первым возлюбленным. Когда же он оставил ее, она сложила и послала ему: