Андрей Дашков - Змееныш

• Название: Змееныш
• Автор: Андрей Дашков
• Жанр: Фэнтези

Это – мир, где города лежат в руинах, а дикие варвары правят выжженными, растерзанными землями. Это – мир, где люди, постигшие таинства Превращений, способны существовать не в одном, а во множестве тел… Мир, где злое колдовство оборотней обращает детей в безжалостных убийц, владеющих тайнами черной магии, а странные карлики выращивают в алхимических колбах мудрых гомункулусов. Это – мир, по которому бредет, подчиняясь неотвратимости своей тайной, высокой миссии, человек. Человек, коему надлежит снова и снова сражаться с безжалостными прислужниками Тьмы, изменяющей все и вся на своем пути. Но на этот раз ему придется нелегко. Ибо враг его, несущий в себе все могущество зла, все темные тайны жестокой магии чернокнижников-оборотней, – его родной сын, искалеченный, озлобленный силой Мрака…

---

– Оставь в покое глупую женщину, – спокойно и твердо произнес кто-то позади Стервятника. – Она ни в чем не виновата.

Люгер вскочил, выставив перед собой меч.

На полутемной лестнице стоял человек в черном монашеском одеянии. Когда он откинул с головы капюшон, Слот увидел узкое лицо в обрамлении длинных седых волос. Черты этого лица были ему хорошо знакомы, потому что весьма напоминали его собственные.

Догадка поразила Люгера, как удар молнии, но прежде он услышал тихий вздох, с которым старая кормилица упала в обморок. В этот же момент пустая чаша выпала из руки спящей Ганглети и покатилась по каменному полу. Ее никто не поднял.

* * *

Стервятнику полагалось бы испытывать какие-то чувства при виде отца, исчезнувшего в день его появления на свет и отсутствовавшего более тридцати лет, но эта неожиданная и казавшаяся невероятной встреча вызвала в нем лишь глухое раздражение. Даже в родовом гнезде он не обрел покоя. Кто бы подумал, что несколько часов сна в первую же ночь после возвращения домой станут недоступным блаженством! Да и мог ли он позволить себе уснуть среди этого зловещего карнавала, когда полузабытое прошлое напялило старые маски и стремилось столкнуть его в бездонную пропасть проклятых чудес?..

Люгер все же попытался оценить происходящее. Во-первых, старик вовсе не обязательно был его отцом, несмотря на несомненное внешнее сходство. Во-вторых, и Хоммус, и Ганглети, и кормилица явно находились под чьим-то сильнейшим влиянием и вряд ли действовали по собственной воле. Значит, старик, скорее всего, и был кукловодом, дергавшим за нитки живых марионеток. Это объяснение казалось вполне правдоподобным, однако интуиция подсказывала Слоту нечто другое.

Некоторое время он молча рассматривал человека в черном, пытаясь понять, не является ли тот существом вроде Шаркада Гадамеса. В памяти даже всплыл эпизод из древней пьески, написанной задолго до Катастрофы: сыну являлся призрак его подло убиенного отца.

Поскольку любые догадки были бесплодными, долгие размышления чересчур утомительными, а жизни как будто ничего не угрожало, Люгер приготовился принять истинное положение вещей, чем бы оно для него ни обернулось.

Он медленно опустился в кресло, почти завидуя Ганглети, пребывавшей в бессознательном состоянии и вкушавшей отдых. Сейчас ему тоже не помешал бы бокал вина, однако старуха все еще лежала в обмороке.

Человек в черном пересек зал и выбрал кресло, стоявшее в отдалении, у окна. Лунный свет падал на него сзади, превращая седые волосы в некое подобие нимба. Старик улыбался, но Стервятник не мог разобрать в полутьме, что выражает его улыбка. Возможно, это была просто застывшая гримаса.

– Значит, у меня будет внук… – сказал Люгер-старший после долгой паузы. Сказал без всякой радости. У него был приглушенный голос, заставлявший прислушиваться к каждому слову. Поначалу он производил впечатление опасного заговорщика или пожилого дуэлянта и любовника, на веку которого случилось множество кровавых историй. Но мнимое очарование быстро пропадало, а под тонким слоем умудренности и опытности обнаруживался неизбежный осадок цинизма.

– Лучше бы ему вовсе не родиться, – продолжал старик. – Я мог убить его собственными руками, но для этого понадобилось бы вспороть материнский живот, а ты едва ли поверишь, что я избавил бы тебя от многих бед, неминуемых в будущем… Захотелось наследника, да? Понимаю. Я сам совершил такую же ошибку. Но ты проклянешь тот день, когда он появится на свет…

Слушая этот жутковатый бред, Стервятник пытался понять, чем занимались в его доме Гелла Ганглети, Верчед Хоммус и старый кривляющийся шут, который, возможно, свихнулся даже раньше этих двоих… Тем не менее его слова оставляли след.

– Ты был наверху? – с угрозой спросил Стервятник.

– Да, я видел твою женщину. Не беспокойся, я ее не тронул. Она даже не заметила моего тихого присутствия. – Люгер-старший широко ухмыльнулся, а у его сына мороз прошел по коже, когда он представил себе, что могла означать эта фраза. – Поздравляю… У тебя неплохой вкус. Впрочем, эта тоже когда-то была недурна. – Старик показал на Геллу, кое-как укрытую чужим платьем, и подмигнул Стервятнику, будто до сих пор разделял его чрезмерное увлечение дамами. Впрочем, не исключено, что так оно и было.

Люгер слишком устал, чтобы посвящать остаток ночи обсуждению женских достоинств Сегейлы и Ганглети. По его мнению, предок вел с ним какую-то невразумительную игру. Слот следил за стариком из-под полуопущенных век, ощущая гнет нарастающей тревоги и сожалея о том, что эта встреча вообще состоялась.

– Может быть, ты объяснишь мне, что происходит? – вкрадчиво спросил Стервятник.

Люгер-старший проигнорировал этот вопрос.

– Прекрасное оружие, – сказал он, рассматривая земмурский меч, лежавший у Слота на коленях. – Эта игрушка из Фруат-Гойма. Далеко же ты забрался…

– Какого черта?!. – взревел Стервятник, теряя терпение, и осекся, в очередной раз наткнувшись на ледяную улыбку собеседника.

– Я тоже соскучился по тебе, мой мальчик. Ты мог быть более почтительным со своим отцом, – сказал старик с иронической укоризной. – Ах да, понимаю, издержки воспитания. Меня не было так долго… Кажется, ты интересовался судьбой молодой служанки? Ее изнасиловал и убил тот господин, который недавно свалился с крыши. Кстати, ты не знаешь, почему он совершил эту прискорбнейшую оплошность?

Улыбка и насмешливый тон Люгера-старшего бесили Стервятника, но он не мог послать старика к черту и прогнать его. Оставаясь в неведении, Слот не избавил бы от возможной опасности ни себя, ни Сегейлу.

– Кто еще находится в доме? – спросил он, не обращая внимания на последний вопрос, который, конечно же, был чисто риторическим.

– Их было двое. А теперь нас стало четверо. – Старик не изменил своей раздражающей привычке, продолжая говорить загадками. – Иди спать, – добавил он уже без улыбки. Его лицо вдруг сделалось пустым, как будто невидимая ладонь стерла с него всякое выражение.

Слот бросил взгляд в сторону Геллы, и старик понял его без слов.

– Она не убежит, – пообещал он изменившимся голосом, в котором было что-то пугающее. – Я побуду с ней… до утра.

И, как ни странно, Стервятник ему поверил. Кое-что убеждало лучше любых слов. Может быть, зов крови – тихий, но неодолимый.

Люгер послушно встал и отправился к Сегейле, проклиная неразговорчивость своего папаши. Выходя из зала, он обернулся и еще раз убедился в том, что не стал жертвой наваждения: старик по-прежнему был тут, похожий одновременно на преступника и святого; полуобнаженная Гелла Ганглети спала в кресле; кормилица лежала на полу в глубоком обмороке…

Только на лестнице Люгер осознал, какая мелочь с самого начала показалась ему несуразной и доставляла мучительное беспокойство, словно засевшая в памяти заноза. Он не мог смириться с очевидным ответом на вопрос, кто же был третьим партнером Верчеда Хоммуса и Геллы Ганглети за карточным столом.

* * *

Вернувшись в спальню, он лег рядом с Сегейлой, не раздеваясь, и положил справа от себя меч. Она не задавала вопросов, и он был благодарен ей за это. Свободной рукой он гладил ее по голове, пока она не уснула…

Спустя полчаса, когда за окном уже плыла предутренняя мгла, его рука остановилась. Сон Стервятника был неглубоким и беспокойным. Однажды ему послышались приглушенные звуки, доносившиеся снизу, но они стихли, как только он окончательно проснулся.

Глава четвертая ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Комната была залита золотистым светом утреннего солнца. Это сияние наполняло душу радостью нового пробуждения. Казалось, ничего плохого не может случиться под пронзительно голубым небом, осколок которого Люгер видел в окне. Смерть, боль и страдания – что-то ненастоящее, а беспощадная борьба – трагикомедия, многократно разыгрываемая на бесконечных и вневременных подмостках. Пылинки плавали, сверкая в солнечных лучах, – крохотные вселенные, рождающиеся и умирающие здесь, в эту минуту…

Вдруг Слот почувствовал, что кто-то смотрит на него, и оторвал взгляд от манящей синевы небес. Сегейла сидела в кресле, и мягкий свет окрашивал ткань ее платья, отчего оно казалось расшитым золотыми нитями. Ее прекрасной формы руки покоились на выступающем животе.

Сегодня она выглядела лучше, чем вчера. Значительно лучше. Глаза, будто наполненные чистой влагой горных озер, пристально следили за Стервятником.

– Тебе угрожает опасность? – спросила она безразличным тоном, но под маской спокойствия угадывался затаенный страх.

– Теперь уже нет, – произнес Люгер и подумал, что сам хотел бы верить в это. Она сказала «тебе», а не «мне» – и он почувствовал нечто такое, чего раньше никогда не испытывал.

– Поэтому ты спал с мечом в руке? – В ее словах был оттенок горечи.