Марина Дяченко - Фэнтези или научная фантастика? (сборник)

• Название: Фэнтези или научная фантастика? (сборник)
• Автор: Марина Дяченко
• Жанр: Научная Фантастика

Недавно, анализируя наш новый роман «Варан», критик Александр Ройфе писал в «Книжном обозрении»: «Как известно, у киевских писателей Марины и Сергея Дяченко два лица. Причем не только в физическом смысле, но и в творческом. Одна ипостась писательского дуэта – это фэнтези, литература «меча и магии». С нее они начинали (романом «Привратник»), в ней достигли изрядных вершин («Скрут», «Ведьмин век»). Другая ипостась – социальная фантастика в духе Стругацких. И в этом направлении Марине и Сергею удалось добиться многого – достаточно вспомнить такие их произведения, как «Пандем» и «Армагед-дом». Принципиальная разница, однако, состоит в том, что «дорогой Стругацких» (с той или иной степенью успешности) идет немало сочинителей, а вот место Дяченко в отечественной фэнтези, без преувеличения, уникально. И новый их фэнтезийный роман «Варан» свидетельствует о том вполне явственно. Первое, на что обращаешь внимание при чтении этого романа, – необычайная яркость «картинки». Ярки персонажи, у каждого из которых – свой облик, своя судьба и свой голос. Ярки и красочны пейзажи, запоминающиеся сразу и надолго. Словом, такое ощущение, будто Марина и Сергей рисуют свои масштабные полотна акриловыми красками, тогда как большинство их коллег по цеху едва справляются с десятком цветных карандашей. Однако еще приятнее, что в красивую форму заключено глубокое содержание».

Другой критик, М. Галина, высоко оценив перед этим тот же «Пандем», замечает: «Марина и Сергей Дяченко за последние несколько лет продемонстрировали читателю такую концептуальную мощь и жесткость, что богатейший по фактуре, красочный фэнтезийный «Варан», сделавший бы честь любому отечественному фантасту, работающему в «мягком» жанре, воспринимается, как передышка, перевал между вершинами, разговор у огня».

Так оно и идет – одни критики, читатели просят нас писать только фэнтези, другие же призывают забыть об этом и идти тропой «реалистической фантастики».

Сами мы не делим фантастику на «научную» и «волшебную», более того – мы вообще не разделяем литературу на фантастическую и реалистическую (лишь на хорошую и плохую). Предлагаем читателям сборник, где, с одной стороны, собраны вещи фэнтезийной направленности, а с другой – «реалистической». Мы понимаем очевидную условность такого деления. И все же каждый читатель сможет сам стать арбитром в великой битве «фэнтези против научной фантастики», полем которой является наша малая проза. А мы были бы рады познакомиться с вашими мнениями и пожеланиями.

В сборник вошли:

Со стороны «фэнтези»:

«Бастард», повесть (1996)

«Мизеракль», повесть (2003)

«Горелая башня», повесть (1998) («Интерпресскон»-99)

«Волосы», рассказ (2001)

Со стороны «научной» или «реалистической» фантастики:

«Волчья сыть», повесть (2000)

«Зоопарк», повесть (2003) («Сигма-Ф»-04)

«Корни камня», повесть (1999)

«Тина-делла», рассказ (2003)

---

Станко заработал мечом быстрее, сам предпринял попытку атаки – неудачно, князь тут же перевел свою оборону в контратаку, и Станко отступил.

В его глазах плыли, качались факелы. Да нет же, он тоже боец! Он однажды уже одолел Илияша в поединке, хотя тогда в руках его была всего лишь жердь… Отступление – позор для воина, слабый не достоин носить оружие… Вперед!

И Станко снова атаковал, бешено, свирепо, и князь перешел в оборону, и, оступившись на мозаичном полу, в последний миг увернулся из-под смертоносного клинка.

Станко представилось вдруг, как меч его опускается на голову противника, рассекает надменное безбородое лицо.

«Отомсти, сынок…» «У меня есть, есть отец!» «Я найду его и убью во что бы то ни стало»… Илияш, Илияш, как ты подвел меня, как подвел… «Зажоры», обломки моста, змеи, «желтомары»… Илияш, Илияш…

Да они же подняли оружие друг на друга!!

И тогда, отразив очередной удар, отпрыгнув, он изо всех сил швырнул меч в стену. Прожужжав по воздуху, клинок врезался в лицо колдуну с картины, тому, что придумал «желтомары». Закачалась тяжелая рукоятка – острие вошло в щель каменной стены.

Князь остановился. Недобро сощурился:

– Это что же? Новый боевой прием?

– Предатель, – сказал Станко ему в лицо. – Тебе… все равно? Тебе снова все равно, тебе убить меня – все равно, что муху прихлопнуть?!

Князь нахмурился. Сказал жестко:

– Ты пришел сюда за моей жизнью. Ты должен получить ее в поединке; или ты хочешь, чтобы я попросту подставил шею?!

Станко захлебнулся:

– Я что, за свою шкуру боюсь?! Да я… Я просто…

Он потерял способность говорить – горло отказывалось издавать звуки. Князь ощерился:

– Что – просто? Что – ты просто? Ты получил, что хотел? Ты для этого жил все шестнадцать лет?

– Я не знал… – просипел Станко, скорчившись.

– Чего не знал? – рявкнул князь.

Стало тихо. Потрескивали факелы. Рукоятка вонзившегося в картину меча качнулась последний раз – и замерла.

– Успокойся, – сказал князь мягко. – Может быть, у тебя болит плечо? Тебе сильно повредили руку?

– Н-нет…

– Так в чем же дело?

– Я… Только хочу знать… Я подумал… А потом мне показалось… Я для вас ничего не значу?

Молчание.

– Какой ты ребенок, – вздохнул князь устало. – Какой ты ребенок, будто не шестнадцать лет, а шесть… Тебе бы хотелось что-то значить для меня, да?

Станко всхлипнул.

– Если я убью тебя, – сказал князь глухо, – я не смогу дальше жить. Ты доволен?

У Станко закружилась голова, вдруг вспыхнули уши, щеки, налилась жаром шея, бешено заколотилось сердце. Он закрыл глаза, и ему не хотелось их открывать.

За дверью зала звякнули мечи – сменялся караул.

Станко протяжно вздохнул:

– Так зачем же нам…

– Это правило игры. Я буду с тобой честен до конца. Ты ведь сам…

– Нет. Нет. Пожалуйста. Не надо.

Мелодия забытой колыбельной. Лицо матери кажется восковым, ровно горит одинокая свечка… Никогда и ни в чем я не посмею осудить тебя, прости… Но за что мне этот мучительный выбор?!

«На по-ост…» – перекликались стражники на стене.

Князь покачал головой, провел по полу острием меча – сталь не то звякнула, не то скрежетнула.

– Успокойся. Подумай… Тебе, в конце концов, решать. Как решишь, так и будет… И вытри слезы. Нехорошо.

Неуверенно, как слепой, Станко снова побрел вдоль стены. Оружие, щиты… Стрелы… Снова тяжелая рама, и снова гора трупов, и дикая радость победителей на вершине этой горы… Такая безумная радость, а завтра их враги спляшут на такой же груде, и трупом будут свалены сегодняшние победители, и так без конца, без конца…

Станко опустил голову и побрел дальше.

На картине рядом изображена была страшная смерть самозванца, который посмел коснуться княжьего венца. Самозванец умирал в судорогах, венец лежал на полу рядом с его рукой…

Станко овладела внезапная простая мысль – странно, что он не додумался до этого раньше. Сначала робко, а потом все увереннее он направился к подставке с подушечкой.

– Станко, – сказал князь за его спиной.

Он остановился. Венец покрыт был пылью – тонкий, но даже на вид тяжелый, вдавившийся в свою подушечку, враждебно ощетинивший четыре острых зуба…

Он протянул над зубцами вздрагивающую ладонь. «Законнейшие из законных наследники – и те дрожали, впервые касаясь его» – «Я бы не дрожал».

Он зажмурился, но так было еще страшнее, и он открыл глаза. Ладонь медленно двинулась вниз, сейчас она коснется острого зубца, сейчас…

Длинное лезвие с зазубринами подхватило венец и с силой отшвырнуло прочь. Описав в воздухе длинную дугу, символ власти угодил в решетчатое окно, на секунду уцепился за прутья, потом, звякнув, скользнул между ними и скрылся из глаз, вывалившись в наступающий рассвет. Рука Станко легла на пустую подушечку.

– ЭТО мне не важно, – негромко сказал князь Лиго. – Не стоит и проверять.

Станко постоял, не поднимая головы. Медленно обернулся и встретился с князем глазами.

Конец.

Мизеракль

Опасного она заметила сразу. Сидит в углу, не откидывая капюшона, постреливает взглядом из-под черных слипшихся волос, длинные пальцы с обломанными ногтями крошат хлеб на столе… Хорош. Знаем, чего от таких ждать. На всякий случай велела Сыру, чтобы приглядывал.

Ужинали нервно. Хоть и говорят, что разбойников якобы повывели и что, мол, юная дева, да хоть с мешком золота, да хоть среди улицы может ночевать, и никто не тронет… Хоть и говорят все это и пишут на вывесках у входа в королевство – а все-таки доверия нет. Чужие места, чужие люди, чужой неприятный выговор знакомых слов. Грязная харчевня. Наверное, еще и клопы в матрацах. Знаем мы…

Сыр остался поболтать с хозяином – Доминика поощряла. Пусть почешут языки, может, и просочится сквозь ворох болтовни что-нибудь небесполезное. Нижа тем временем поднялась наверх, взбивать перины, готовить комнату.

Доминику шатало от усталости, и вина, наверное, не стоило пить. Весь день в трясучей карете, обедали на ходу… И, конечно, от вина разморило. Ступеньки высокие, темно и воняет жиром. Рука скользнула по перилам, брезгливо отдернулась – липко…

Вот тут-то из темноты и выступил тот, в капюшоне.

Закричать?

Темный коридор, лестница, внизу гудят пьяные голоса. Где-то там, в глубине дома, в переплетении коридоров – Нижа с ее перинами. Нижа не поможет, а Сыр не услышит…

– Я напугал вас?

Доминика не видела его лица. Только силуэт; в глубине коридора горел фонарь.

– Госпожа, у меня к вам очень важный и очень короткий разговор. Подойдемте к свету.

Незнакомец отступил вглубь коридора, остановился под фонарем, тогда она впервые увидела его лицо – широкие скулы, длинный узкий рот. Шрам на лбу. «Фазаньи лапки» вокруг глаз. Сколько ему лет?

– Прошу вас…

Она повиновалась, как завороженная.

Незнакомец вежливо, но решительно взялся за край ее плаща. Рванул подкладку – так, что нитки не выдержали. Тр-ресь…

Под подкладкой что-то было. Доминика, как ни было ей страшно, все-таки присмотрелась; на изнанке плаща обнаружилась вышивка размером с крупную монету. Огромная вошь. Золотыми нитками.

Не паниковать. Соблюдать достоинство. Достоинство прежде всего…

Ломкими пальцами отстегнула застежку. Плащ тяжело свалился на пол, лег к ногам, сразу же сделавшись похожим на падаль.

– Это, конечно, не мое дело, – сказал незнакомец. – Но лучше сжечь.

– Да, – сказала Доминика.

Плащ купили неделю назад, когда в карете поломалась ось, и пришлось тащиться под дождем до ближайшей деревеньки. Доминика в тот день вымокла, как крыса, полы старого плаща сделались тяжелыми от налипшей грязи, и очень кстати пришлось предложение портного купить у него совершенно новый, подходящий по размеру…

Потом уже оказалось, что плащ ношеный, но возвращаться назад и разыскивать портного не стали.

– Мое почтение, госпожа.

Он поклонился и ушел в темноту. Доминика осталась стоять, и тяжелый ключ, висевший у нее на шее на цепочке, подпрыгивал в такт биению сердца.

Прошло минуты две, прежде чем она смогла крикнуть:

– Нижа!

Молчание. Доминика попыталась вспомнить номер отведенной ей комнаты. Три? Или пять?

– Ни-жа!

Скрип несмазанных петель. Несносная гостиница. Наверняка клопы в матрасах…

– Госпожа изволили звать?

Нижин длинный и бледный нос вопросительно торчал из приоткрытой двери. Тень служанки падала наружу – угловатая, настороженная тень.

– Возьми вот это, – Доминика трясущимся пальцем ткнула в лежащий на полу плащ. – Сожги.

И, не слушая возражений, шагнула через высокий деревянный порог – в комнату.

Пахло свежей соломой. Нет здесь никаких перин, и слава Небу; соломенный тюфяк, полотняная постель, простое, даже бедное убранство. Чисто. Огонек в маленькой печке; Доминика тяжело опустилась на табурет.

В дверях встала Нижа с плащом в руках: