Сборник - Незримое сражение

• Название: Незримое сражение
• Автор: Сборник
• Издательство: © Издательство «Каменяр»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1976

Чекист! Это слово стало символом беспредельной преданности Коммунистической партии, Советской Родине, беспримерного героизма и мужества.

Отважные чекисты — гордость нашего народа, его верные сыны и дочери. Более полувека они, не зная покоя, вели и ведут борьбу, незримое сражение с врагами отечества — шпионами, диверсантами, провокаторами и прочими агентами иностранных разведок.

В общем строю доблестных стражей госбезопасности стоят чекисты западных областей Украины. В прошлом и теперь они показывают образец честного служения своему народу.

Об их подвигах в этой книге рассказывают московские, киевские, львовские писатели и журналисты.

---

Значит, так: оружие, листовки…

Новожилов недоумевал: не может быть, чтобы только двое «делали политику». Затем удалось выяснить, что Слинько сделал свое черное дело — втянул парней в авантюру.

А потом был суд.

Обвиняемые признались, что готовились к новым кражам и грабежам.

— С какой целью вы написали эти листовки? — спросил судья у обвиняемых.

— А… боивку создать… еще кого-нибудь к нам… чтобы за самостийную…

— А почему же не создали?

— Да… никто не шел…

Громкий хохот в зале был ответом на эти слова.

Новожилов тоже смеялся, испытывая глубокое удовлетворение от того, что предотвращено новое серьезное преступление.

Такая у него работа — беречь покой, безопасность советских людей, их доброе имя. Работа нелегкая, но почетная.

…Вот и кончено дело с «приятелями», как прозвали подсудимых. А потом были дела «братвев», «игроков», «гробовщика». А был еще «злопыхатель» — редкостный теперь экземпляр!

«Злопыхатель» был хитер. Он поставил свое «дело» на, так сказать, «научную» основу.

…С некоторых пор в Киев, а потом и в Москву, в адрес высоких правительственных и партийных органов начали приходить анонимные письма, в которых содержалась клевета на нашу действительность, на ответственных партийных и советских работников.

Так как письма отправлялись из Львова, дело это было поручено львовянам, в том числе подполковнику Новожилову.

Начиняя свои письма заведомой ложью, анонимный их автор явно боялся разоблачения и делал все, с его точки зрения, чтобы остаться неизвестным.

Письма были написаны печатными буквами, неровно — видно, левой рукой. Ручка шариковая, с фиолетовой пастой, бумага из школьной тетради в косую линию.

Несколько раз письма были брошены в почтовый ящик в одном из райцентров. Аноним запутывает следы или поленился съездить во Львов? Тщательно проанализировали содержание писем — нет, они тоже наводили на этот райцентр.

— Как думаете, товарищи, с чего начнем поиск? — спросил Новожилов, собрав группу следствия.

— С семей этого района, где есть дети — ученики младших классов, — предложил кто-то.

— Да, круг довольно широкий, но… придется…

«Естественно, что «злопыхателя» следует искать среди тех, кто по каким-то личным соображениям недоволен нашим строем, советскими законами, — размышлял Новожилов. — Это человек, либо прощенный Советской властью за прошлые злодеяния и выпущенный по амнистии, либо бывший кулак… Но может быть и хулиган…»

Кропотливая работа по сбору разных сведений заняла немало времени. Были проверены лица, ранее привлекавшиеся к уголовной ответственности, амнистированные, учтены также возможности сведения личных счетов и т. д. Стоило уделить внимание и злостным тунеядцам, на которых не раз указывала общественность.

А «злопыхатель», как прозвали анонимщика чекисты, продолжал действовать. При внимательном анализе его посланий постепенно сужался круг поиска.

Наконец осталось буквально несколько подозреваемых. Но подозреваемый — не обвиняемый, пока его вина не доказана.

Вот, например, самогонщик Дерябко. Может, он «злопыхатель», а может, и не он. Настроение у него отнюдь не честного советского труженика, да и не удивительно — за самогоноварение закон по головке не гладит.

Или взять сапожника-кустаря Самоцкого. Этот тоже ненавидит всех — не дают пошире развернуть, «деятельность».

Но ни обыска, ни тем более ареста произвести нельзя без веских на то оснований.

Новожилов поручил участковым установить, кто покупает в сельских магазинах тетрадки в косую.

— Да кому они теперь нужны! — с досадой ответила чернобровая продавщица в сельпо села Н. и задвинула стопку тетрадей в дальний угол полки. — В школах ведь чистописание отменили. Вот они и лежат, только место занимают.

— И давно лежат?

— Давно. За последние месяцы, может, с десяток продала, не больше. Так разве кто для писем возьмет или ще для чего…

— А не помните, кто покупал?

— Да чего ж, вот этот… как его… Ну, который моему мужу сапоги шил. Ага, Самоцкий, кажется.

Узнав об этом, Новожилов оживился.

— Надо побывать в доме у сапожника, — решил он. — Только повод подходящий найти.

— За этим дело не станет, — заверил его участковый.

И действительно, повод скоро нашелся. В селе подрались два парня. Один, изувечив другого, убежал и где-то спрятался. Милиция искала его, обошла даже многие дворы в селе. Подошли к хате Самоцкого.

— День добрый! — поздоровались, войдя в хату.

— Добрый день, — буркнул себе под нос хозяин. — Что привело вас?.. — и быстро схватил веник, чтобы подмести мелкие обрезки бумаги на полу.

— Говорят, что вы видели драку. Не помните, куда побежал Мирослав Н.? Мы его ищем.

— Ничего я не видел, и не путайте меня в это дело, — резко ответил Самоцкий.

Участковый обвел комнату взглядом. Комната как комната — с добротной мебелью, с телевизором. Некоторые детали выдают занятие хозяина: шило на лавке, а под лавкой небольшой обрезок кожи. А на подоконнике… вот, на подоконнике школьная тетрадка в синей обложке. Из тетрадки край промокашки выглядывает. Промокашка? Значит, в этом доме пользуются чернилами. А анонимки написаны шариковой ручкой. Явно не то. Но проверить бы следовало…

…Он действительно писал шариковой. Оттиски последней анонимки остались на следующей после вырванной странице тетрадки. А промокашка? Просто она продавалась вместе с тетрадкой.

Ни один факт, приведенный в анонимках, не подтвердился.

Припертый к стенке фактами, Самоцкий уже не отпирался и не грубил, как это было в начале следствия. Он сидел, опустив голову.

На столе аккуратной стопкой лежали газеты с большими фотографиями на всю полосу и крупными буквами заголовка: «Информационное сообщение». Сегодня опубликован доклад Леонида Ильича Брежнева на XXV съезде Коммунистической партии Советского Союза.

После работы, поудобнее усевшись в кресле, Василий Матвеевич внимательно, обдумывая каждую фразу, каждый абзац, прочел доклад от первого слова до последнего. Как всегда, с карандашом в руках. Доклад вызвал много раздумий. Он ведь затрагивал все стороны жизни советского общества. И о них, о чекистах, говорилось в докладе:

«Надежно ограждают советское общество от подрывных действий разведок империалистических государств, разного рода зарубежных антисоветских центров и иных враждебных элементов органы государственной безопасности».

КОНСТАНТИН ЕГОРОВ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ КАК ОДИН ДЕНЬ

Итак, тридцать лет чекистской работы. Виктор Иванович Лиходед счел этот юбилей сугубо личным и не хотел предавать его широкой огласке. Но, оказывается, товарищи не хуже самого Лиходеда знали об этом событии. Жизнь человека в родном коллективе всегда на виду.

В тот день были сердечные поздравления, крепкие рукопожатия, пожелания здоровья и новых успехов в трудной и кропотливой работе.

В такой день, конечно, принято и посидеть в кругу друзей, оглянуться на пройденный путь, многое вспомнить. «Но еще успеется!» — подумал Виктор Иванович и, как обычно, утром принялся за свои повседневные дела.

Раздался телефонный звонок. Знакомый голос начальника областного управления был особенно приветлив. Начальник поздравлял с юбилеем, сообщил о благодарности в приказе, а потом позвал к себе — есть важное дело.

Виктор Иванович оделся и вышел на улицу. Студеный ноябрьский ветер со свистом бросал в лица прохожих сорванные с деревьев последние листья. Зеленый ГАЗ-69, влившись в живой автомобильный поток, покатил в управление.

Тридцать лет как один длинный-предлинный день — в тревогах, раздумьях, непрестанной борьбе…

А начался этот большой день в 1946 году. Его, двадцатилетнего комсомольца, бригадира молодежной бригады токарей с Днепрогэса вызвали в райком партии. Секретарь райкома, просмотрев лежавшие перед ним какие-то записи, окинул пристальным взглядом щуплую, но крепкую фигуру юноши и, обращаясь к находившемуся тут же секретарю райкома комсомола, с удовлетворением сказал:

— По всем данным, кандидатура подходящая! — и уже к Виктору: — На Днепрогэсе вас знают как хорошего рабочего, боевого вожака бригады. О вас в газетах пишут. Так вот, товарищ Лиходед, комсомол рекомендует вас для работы в органах госбезопасности. Там нужны молодые, энергичные кадры… Как смотрите на это?

Виктор воспринял это как высокое доверие. Долго раздумывать не стал. Согласился.

Первое время работал в родном Запорожье, в областном управлении. Потом его направили учиться в спецшколу.

Становление молодого чекиста проходило в сложной обстановке первых послевоенных лет в горных районах западных областей Украины. Тут он и получил боевое крещение, первую закалку, первый практический урок.