Жаклин Уилсон - Уроки любви

• Название: Уроки любви
• Автор: Жаклин Уилсон
• Издательство: Росмэн-Пресс
• Жанр: Детская проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-353-02739-3

У пятнадцатилетней Пруденс и ее сестры Грейс очень строгий папа. До того строгий, что далее в школу их не пускает. Сестры учатся дома под его неусыпным контролем. И когда папа серьезно заболел и Пруденс впервые в жизни пришлось войти в класс, она растерялась. Если бы не Рэкс, симпатичный молодой учитель рисования, девушка так и осталась бы среди сверстников белой вороной.

А потом она стала замечать, что с нетерпением ждет тех десяти минут, когда Рэкс отвозит ее домой и они могут побыть вдвоем.

---

Нелегко было затрачивать столько усилий на отца, а потом, вернувшись домой, садиться за уроки. Я усвоила, кто из учителей только поворчит немного из-за несделанного задания, а кто будет тебя преследовать и мучить. Главной преследовательницей и мучительницей была миссис Годфри. Я нарисовала ее в виде амазонки с одной грудью, влекущей за своей колесницей повергнутых в прах окровавленных учеников.

У меня не было группы поддержки, как у Грейс с ее Ижкой и Фижкой. Мне приходилось бороться в одиночку. Задания по литературе были нередко до смешного легкими, французский, история, религиоведение и ОБЖ почти всегда были полной ерундой, зато с физикой, программированием и математикой я никак не могла справиться. Вот если бы у нас были домашние задания по рисованию! Но у нас был только сдвоенный урок раз в неделю – почти ничего!

Я очень старательно работала над своим натюрмортом. Я добавила еще несколько своих любимых книг: «Под стеклянным колпаком», «Над пропастью во ржи», «Тесс из рода д'Эрбервиллей», «Франкенштейн» и «Коконы», откровенно стараясь произвести впечатление на мистера Рэксбери.

Он кивал головой, читая названия, а потом улыбнулся мне:

– Миссис Годфри будет тобой гордиться.

– Миссис Годфри меня ненавидит.

– Ну что ты, нет, конечно.

– Она меня ненавидит, ее раздражает каждое мое слово. Она меня постоянно унижает и наказывает. Не знаю почему. Я по-настоящему стараюсь по литературе. То есть раньше старалась. Больше не буду.

– Продолжай стараться, Пру. Ты ее, видимо, сбиваешь с толку. Она не привыкла к таким девочкам, как ты.

– А я не привыкла к таким теткам, как она! – Помолчав, я добавила: – Вот если бы все учителя были такими как вы, мистер Рэксбери!

– Бесстыдная лесть в глаза – лучший способ завоевать учителей, – сказал он со смехом. Потом посмотрел на меня уже серьезнее и спросил: – Тебе тут нелегко приходится?

– Не очень, – осторожно сказала я.

Вот уж действительно – мало сказано!

– Я слышал краем уха в учительской, что у тебя болен папа?

– У него был инсульт. Сейчас ему немного лучше, но он все еще почти не может двигаться и говорит только отдельные слова. – Голос у меня дрогнул.

Мистер Рэксбери тепло и внимательно посмотрел на меня.

– Да, тебе сейчас тяжело. Если что, можешь использовать кабинет рисования как отдушину. Живопись помогает отвлечься. А это тебе, чтобы ты не заблудилась.

Он сунул мне в портфель скатанный в трубочку лист бумаги. Я не стала в него заглядывать в школе, при всех, подождала до дому, до того момента, когда мама с Грейс устроились на кухне пить чай. Свернутый листок был перевязан красной ленточкой. Я ее развязала, приложила к горящей щеке, а потом намотала на палец, как толстое шелковое кольцо. И стала медленно разворачивать листок.

Это была обещанная карта – трехмерный рисунок, изображавший школу в разрезе; в каждом кабинете по учителю – в виде злых карикатур. Странные существа сновали по гардеробу и вгрызались в пиццу в столовой. На школьном дворе бесилась огромная стая этих двухголовых, когтистых и хвостатых тварей. Меня он нарисовал в красно-белом клетчатом платье, съежившейся от ужаса. Я стояла в начале тоненькой красной тропинки. Ведя по ней пальцем, я попала через школьный двор прямо к корпусу рисования, где стоял перед мольбертом мистер Рэксбери.

Я поцеловала кончик своего пальца и осторожно прижала его к маленькой фигурке с кистью в руке.

Я не стала брать карту с собой в школу. Я так часто смотрела на нее, что могла бы нарисовать с закрытыми глазами. Осторожно скатав, я спрятала ее в свой ящик вместе с кружевным бельем, которое решила никогда больше не надевать.

Это белье, господи ты боже мой! Девочки, видимо, рассказали мальчикам, и они страшно этим заинтересовались.

– Эй, Пру, ну покажи нам свое развратное белье! – орали они мне вслед.

Они ползали за мной, пытаясь заглянуть под юбку, дергали сквозь платье за бретельки лифчика и пытались задрать подол. Меня трясло от прикосновения их горячих потных рук. Я знала, что нужно оставаться презрительно-невозмутимой, но вместо этого взвизгивала и била их по рукам, выставляя себя на посмешище. Тогда они начинали меня передразнивать и говорить гадости, пока не доводили до слез. Рита и ее шайка, Эми, Меган и Джесс, наблюдали за всем этим с довольной улыбкой.

Однажды во время такой сцены по коридору проходил мистер Рэксбери.

– Эй, ребята, пропустите педагога! – крикнул он собравшейся толпе.

Они вразвалочку отошли, не слишком беспокоясь о том, видел он что-нибудь или нет, потому что старину Рэкса никто не боялся.

Мистер Рэксбери остановился возле нас, делая вид, будто читает что-то на доске объявлений. Он стоял ко мне спиной, но, когда я собралась потихоньку смыться, обернулся и подошел ко мне.

– Они тебя обижают? – спросил он.

– Нет-нет! – Я покраснела до ушей.

Мысль, что я буду ему жаловаться, да еще, не дай бог, придется упомянуть о белье, была невыносима. Мистер Рэксбери, конечно, понял, что я вру, но молча кивнул и сменил тему. Он шел со мной по коридору и рассказывал о телепередаче по искусству, которую будут показывать сегодня вечером.

– Это по кабельному телевидению. У тебя оно есть? Если нет, могу записать на видео.

– Спасибо, мистер Рэксбери, это очень любезно с вашей стороны, но у нас вообще нет телевизора, и видеомагнитофона тоже нет.

Я ожидала, что он недоуменно покачает головой, как будто перед ним существо с другой планеты, но он снова понимающе кивнул:

– Так вот почему ты успеваешь так много читать! Мне бы тоже следовало избавиться от телевизора. Мой сынишка без конца смотрит эти ужасные мультики, я уверен, что это вредно. Может быть, поэтому он все норовит стукнуть свою младшую сестру.

– У вас есть дети! – Голос не слушался меня. Как будто кто-то сдавил мне горло.

Это был настоящий шок. Я понимала, что ему не меньше двадцати пяти и что в этом возрасте у людей уже бывают дети. Я догадывалась, что у него, наверное, есть какая-нибудь женщина… Впрочем, я особенно над этим не раздумывала. Для меня он был мистер Рэксбери – мой учитель рисования, а не мистер Рэксбери – отец семейства, с женой и двумя детьми.

– Моему сыну три года. Его зовут Гарри. А Лили всего шесть месяцев. Погоди. – Он стал рыться в карманах в поисках бумажника. – Вот они. – Он протянул мне фотографию.

Я смотрела на темненького мальчика, судорожно прижимающего к себе пухлого младенца. Дети казались на удивление неинтересными, обыкновенными – ничего общего с отцом.

– Какие милые! – Я постаралась изобразить восторг.

Интересно, как выглядит его жена? Можно об этом спросить?

– А нет у вас с собой фотографии жены?

Он на мгновение задумался:

– Да. Где-то тут была фотография, на которой мы все вместе.

Он долго перебирал пятифунтовые бумажки, пластиковые карточки и автобусные билеты и наконец выудил помятый любительский снимок.

Вся семья стояла на лужайке, щурясь от яркого солнца. Мистер Рэксбери был в шортах, черной футболке и парусиновых туфлях. Меньше всего он был похож на учителя. Он толкал перед собой коляску с маленькой Лили. Ее панамка съехала набок, почти закрыв лицо, но девочка весело дрыгала толстыми ножками. Гарри хмуро глядел из-под кепки, уцепившись за маму, и, похоже, канючил, чтобы его взяли на руки.

Я перевела взгляд на его мать. Она была не такая хорошенькая, как я ожидала. На ней были свободные шорты до колен и просторная футболка. Она, очевидно, не стеснялась своей фигуры. Конечно, она не была толстухой, как наша мама или даже как Грейс, но все же полновата – большая грудь, большой живот и внушительный зад. Возможно, она еще просто не похудела после родов.

Я вглядывалась в ее лицо. Она сощурилась на солнце, поэтому разобрать черты было почти невозможно. Кроме того, ее теребил малыш. Трудно ожидать, чтобы человек при таких условиях выглядел довольным и счастливым. Зато волосы у нее были чудесные – мягкие, блестящие и светлые, падающие на плечи. Значит, мистеру Рэксбери нравятся высокие полные блондинки. Я пожалела, что сама я маленькая, худая и темноволосая.

Я мучительно придумывала, что сказать. На самом деле мне хотелось задать уйму вопросов. Почему вы выбрали именно ее из сотен женщин вокруг? Что в ней такого особенного? У вас нет от нее тайн? Она обнимает и утешает вас, когда вы устали или озабочены? Она тоже рисует? Она любит читать? По воскресеньям вы вместе ходите на эскизы, а потом уютно устраиваетесь по краям дивана, касаясь друг друга пальцами ног, и читаете каждый свою книжку? Вы ходите вместе за покупками? В воскресенье утром вы берете детей к себе в кровать, чтобы немножко понежиться всей семьей? Вы были влюблены в нее с самого детства? Это ваша единственная настоящая любовь?

– Как ее зовут? – спросила я вслух.

– Марианна.

– Здорово, – сказала я, запинаясь. – Хотелось бы мне иметь такое красивое имя!