Людмила Алексеева - История инакомыслия в СССР

• Название: История инакомыслия в СССР
• Автор: Людмила Алексеева
• Издательство: Издательство Весть
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1992
• ISBN: 5-89942-250-3

Издательство Весть, 1992 г. ISBN 5-89942-250-3 352 стр.

---

Письмо Богораз и Литвинова дало резонанс на Западе: его поместили многие газеты; лондонская «Таймс» опубликовала о нем передовую; [46] зарубежные радиостанции, работающие на СССР, многократно передавали его полный текст, что сделало известным это обращение в СССР и вызвало поток писем к авторам - и сочувственных и ругательных. [47]

В перипетиях 1966-1968 гг. сформировался круг правозащитников. «Отбор» происходил не по признаку сочувствия либеральным идеям (сочувствие это, в Москве во всяком случае, было весьма широким), а по признаку готовности к открытому отстаиванию этой позиции от попыток реставрации «сверху».

Первым туром «отбора» было участие в петиционной кампании. В советских условиях это серьезная проверка на гражданственность. Однако нельзя ставить знак равенства между участниками эпистолярной кампании 1968 г. в поддержку «курса XX съезда» и правозащитниками. Значительная часть «подписантов» 1968 г. действовала с той или иной степенью надежды, что советские руководители примут в расчет открыто высказанное общественное мнение, и если не прекратят, то уменьшат напор на общество. Власти ответили репрессиями.

К чести «подписантов», всего несколько человек согласились на «признание ошибок» и самоосуждение, хотя оно выжималось под угрозой утраты жизненных позиций.

Однако репрессии, начавшиеся весной 1968 г., и особенно советское вторжение в Чехословакию несколько месяцев спустя, ясно показали не только опасность, но и бесперспективность открытых обращений с гражданскими требованиями. Стало очевидно, что советский строй не превратился в авторитарный, он остался тоталитарным, и противостояние ему не принесет быстрого успеха.

Убедившись в этом, большинство «подписантов» отказались от открытой борьбы, вернулись в прежнюю жизненную колею, ограничившись пассивным осуждением поворота властей к сталинизму. Среди прочих прекратили попытки повлиять на власть почти все наиболее видные и поэтому наименее уязвимые участники петиционной кампании 1968 г., имена которых придали ей особую значимость.

Лишь небольшая часть «подписантов» не пожелала расстаться с внутренней свободой, обретенной в открытых гражданских выступлениях. Пережитое духовное очищение сделало для них невозможным возвращение к двоемыслию, неизбежному при участии в советской официальной жизни. Эти немногие остались на позициях открытого противостояния, хотя они не питали надежды на успех в близком будущем. Обязательная плата за такую гражданскую позицию - изгойство, а возможно, и лагерный срок. События 1966-1968 гг. помогли людям, готовым к таким испытаниям, найти друг друга. Свойственная всем им гражданственность, общность нравственных понятий и общее изгойство сплотили их. Это содружество на первых порах и составило правозащитное движение, а впоследствии, при его расширении, оказалось его ядром.

Вступление в правозащитное движение не обставлено никакими формальностями - это акт самосознания. Однако очищение от двоемыслия и испытание готовности к неизбежным для правозащитника жизненным осложнениям чаще всего начинается с открытого протеста против беззакония. Поэтому я полагаю правозащитником каждого, хотя бы однажды заявившего такой протест. Самым распространенным способом его до сих пор остается подпись под правозащитным документом.

III. СТАНОВЛЕНИЕ (1968-1972 гг.)

Между правозащитниками нет формальных связей - ни внутри ядра движения, ни между ядром и «периферией». У них нет ни лидеров, ни подчиненных, никто никому не «поручает» никаких дел, а может лишь сам делать задуманное, если не будет добровольных помощников. Никто не имеет каких-либо обязанностей, кроме налагаемых собственной совестью. Но именно из-за добровольности присоединения к этому братскому ордену люди действуют с самозабвенной активностью, какой не вызвать приказами и понуканием.

Эта неформальная структура оказалась наиболее пригодной для советских условий (во всяком случае, на первых порах), показала свою эффективность. Для всякого дела находятся исполнители, вернее - они сами находят себе дело.

Координируется работа на основании дружеских связей, что обеспечивает глубокое взаимное доверие, без которого невозможна работа в обстановке постоянных преследований. Это же помогает заполнить лакуны, возникающие из-за арестов: близкий человек, находившийся рядом с выбывшим, берет на себя его обязанности, поэтому замены происходят оперативно, и сохраняется преемственность опыта. Тесные дружеские связи затрудняют проникновение в этот круг провокаторов. За почти 20-летнюю историю движения известно много попыток внедрить в эту среду провокаторов, но неизвестно ни об одной удаче этих попыток.

Отсутствие формальных связей между участниками движения не означает отсутствия у него структуры. Каркасом правозащитного движения стала сеть распространения самиздата. Самиздатские каналы послужили связующими звеньями для организационной работы. Они ветвятся невидимо и неслышно, как грибница, и так же, как грибница, прорываются то тут, то там на поверхность открытыми выступлениями. Существует искаженное представление сторонних людей, что этими открытыми выступлениями и исчерпывается все движение. Однако не выступления, а самиздатская и организационная поденщина поглощают основную массу энергии участников правозащитного движения.

Размножение самиздата чудовищно трудоемко из-за несовершенства технических средств и из-за необходимости таиться.

Правозащитникам удалось резко увеличить распространение самиздата, принципиально изменив этот процесс. Единичные случаи передачи рукописей на Запад они превратили в систему, отладили механизм «самиздат - тамиздат - самиздат» (тамиздатом стали называть книги и брошюры, отпечатанные за рубежом и возвращающиеся в таком виде в СССР).

Первым постоянным «связным» с Западом был Андрей Амальрик. В 1966-1969 гг. он оставался практически единственным таким «специалистом» среди правозащитников. Через него уходили и возвращались документы правозащитного движения - такие, как записи судебных процессов, а также художественный самиздат и публицистика. [48] Вершиной своей деятельности «офицера связи» Амальрик считает передачу на Запад статьи А.Д. Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» (1968 г.). [49] Сам Амальрик обогатил самиздат книгой «Нежеланное путешествие в Сибирь», футурологическим эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» и др. До 1972 г. через механизм «самиздат - тамиздат» прошли, кроме названных выше произведений Сахарова и Амальрика, книга Анатолия Марченко «Мои показания», роман В. Гроссмана «Все течет…», повести Л. Чуковской, «Москва - Петушки» В. Ерофеева, романы Солженицына «Раковый корпус» и «В круге первом», В. Максимова «Семь дней творения», стихи И. Бродского, Н. Горбаневской, Н. Коржавина - все это вместе взятое - лучшее, что было создано литературой и публицистикой в те годы. [50]

Возвращаясь с Запада домой очень сложными путями, эти книги не могли удовлетворить колоссального спроса на них. Поэтому тамиздат не только читали, но и воспроизводили - чаще всего с помощью фотоаппарата. Этот способ менее трудоемок, чем машинопись, но пригоден лишь для типографских изданий, так как отпечатанное на машинке, как правило, фотоспособом невоспроизводимо из-за плохого качества бумаги, копирки и лент для пишущих машинок.

С начала 70-х годов для размножения стамиздата стали использовать и множительные машины, но редко: в учреждениях они под очень строгим контролем. Находились люди, умеющие сконструировать и собрать их, но конструктору множительной машины и его помощникам недостаточно было обладать техническими навыками, нужны были умение и решимость организовать кражу некоторых деталей, не продающихся в магазинах (а потом их судили не только по политическим статьям, но и за кражу, и за «занятия запрещенным ремеслом»).

Произошли изменения в перепечатке самиздата на пишущих машинках. Наряду с прежними «кустарями» к этому были подключены машинистки, труд которых оплачивался: была налажена продажа самиздатских произведений, на которые имелся спрос. Нашлись люди, посвятившие себя размножению и распространению самиздата - например, Юлиус Телесин, заслуживший прозвище «принц самиздатский» (по аналогии с Гамлетом, принцем Датским), Эрнст Руденко (я могу назвать этих двух, так как Телесин сейчас в Израиле, а Э. Руденко умер). Цена отпечатанного за деньги самиздата определяется, как правило, из расчета стоимости перепечатки одной страницы, деленной на число страниц в закладке, плюс стоимость бумаги, копирки и т.д. Время, труд и риск распространителя не включается в оплату, он занимается этим «на общественных началах». Обычно машинистки, которым самиздатчик дает печатать самиздат за деньги, его хорошие знакомые, но иной раз стремление расширить круг платных машинисток приводил к провалам: ознакомившись с содержанием заказанной работы, они относили рукопись в КГБ. [51] Многолетним кропотливым и опасным трудом многих людей каналы самиздата (а значит, и связи правозащитников) упрочились, разветвились и очень увеличили свою протяженность. Одно из свидетельств этого - история информационного бюллетеня правозащитного движения «Хроники текущих событий», которую А. Сахаров спустя 10 лет назвал самым большим достижением правозащитников. [52]