Мервин Пик - Титус Гроун

• Название: Титус Гроун
• Автор: Мервин Пик
• Жанр: Фэнтези

Мервин Корено Пик (1911 – 1968) – английский писатель, поэт, драматург и художник, автор блистательных иллюстраций к «Острову сокровищ», «Алисе в стране чудес» и к собственным произведениям. Как писателю, настоящую славу ему принесла трилогия «Горменгаст» – живописное и захватывающее повествование, парадоксальным образом сочетающее традиции Диккенса и Кафки.

Его герой, рожденный властителем фантастического замка, вся жизнь которого подчинена букве древнего ритуала, отчаянно стремится вырваться из замкнутого статичного пространства каменных стен, уродующих жизни и души своих пленников.

За эту книгу Мервин Пик был удостоен премии британского Королевского литературного общества.

---

Паренек испуганно дернулся – на него смотрели маленькие серо-стальные глазки. Поваренок наклонил голову в знак уважения, надеясь, что поэт не сочтет его появление разбойничьим нападением.

Кажется, наконец-то поэт пришел в себя – он растерянно засуетился. Первым порывом его было желание вылезти в окно, но отверстие оказалось слишком узким, так что он только перепачкался известью, которой щедро был выбелен оконный проем, да свалил на землю три книги, одна из которых тут же раскрылась. Ветер принялся яростно перелистывать страницы, и глаза поэта тут же перенеслись с паренька на книгу, которая, как считалось во все времена, была светочем знаний.

Стирпайк разочарованно крякнул – кажется, этот человек не от мира сего, вряд ли у него чего-нибудь допросишься. Еще устроит скандал. И, проклиная себя за легкомыслие, поваренок поспешно начал карабкаться обратно.

Бросив отчаянный взгляд вправо, Стирпайк заметил там небольшой купол, покрытый зеленым мхом. Чуть сбоку высилась стена, выложенная в шахматном порядке черными и темно-зелеными плитками. Стена изгибалась к северу, к извилине были пристроены когда-то кирпичные ступени, теперь густо поросшие травой.

Не чуя под собой от отчаяния ног, поваренок бросился вправо, распугивая гревшихся на солнце ящериц.

ПЫЛЬ И ПЛЮЩ

Стирпайк совершенно потерял ощущение времени – он обезумев метался по крышам и искал лестницу, ведущую вниз. Под ногами то и дело хрустела черепица, шелестела трава и пружинил мох. На пути Стирпайку встретилось множество укромных закоулков – хитроумных тупиков и галерей, подобий колодцев без воды и бордюров с устроенными внутри нишами, непонятно для чего и для кого сделанных, но хоть бы одна лестница! Несколько раз ему попадались окна, расположенные по соседству с крышами, в них можно было бы попробовать проникнуть, будь они открыты… Наконец, когда Стирпайк в очередной раз обозвал себя ничтожеством, он скорее угадал, чем заметил, огромное стрельчатое окно. Поваренок выпрямился и окинул взглядом раскинувшуюся вокруг него панораму. Судя по всему, это западное крыло. Однако из распахнутого настежь окна слышались голоса множества людей, так что соваться туда не стоило. И тут сердце беглеца затрепетало от радости – он углядел маленькое окно, расположенное точь-в-точь над большим. Если проявить надлежащую ловкость и вспомнить вчерашнее приключение, когда он выбирался из импровизированной темницы Флея, можно забраться в окно. Силы, конечно, уже не те, но зато отчаяния ему не занимать. А отчаяние, как известно, придает силы.

Стирпайк поднял голову и вытер пот со лба: жара-то какая. Судя по положению солнца, сейчас было что-то около двух часов. Поваренок оценивающим взглядом посмотрел вниз: спуститься до окна можно, но вот только камни в этом месте уж больно грубо обработаны. Конечно, ноги ставить удобно, да вот только если невзначай зацепишься курткой за острый выступ, тогда и свалиться недолго. Но не оставлять же одежду здесь – она еще послужит. Подумав, он скинул куртку и плотно обмотал ее вокруг пояса – так-то будет надежнее. Он заметил, что его руки стали легонько подрагивать. Только этого еще не хватало. Стирпайк старательно внушал себе, что это не следствие усталости, а только из-за ожидания спуска на землю – шататься по поверхности черепичного моря ему в самом деле осточертело.

Остановившись у края крыши, юноша прикинул – до земли никак не меньше двухсот футов… Черт побери, зря все-таки он ушел с кухни. Подумаешь, Свелтер ему не понравился. Зато сыт был все время, знал, что будет завтра, не мерз… Живут же другие в кухне, и никто не плачет. Стирпайк лег на разогретую солнцем черепицу и свесил голову вниз. И тут он чуть не вскрикнул от радости – справа от окна участок стены был почти полностью оплетен черно-зеленым плющом. Тут же беглец перекатился в сторону зарослей. Плющ оплел стену густым ковром – если забраться внутрь, оказаться между камнями и плющом, размышлял поваренок, то можно время от времени отдыхать, схватившись за стебли, ведь плющ – растение довольно крепкое. Да и меньше риска свалиться вниз… Другое дело, что там наверняка темно и пыльно, но он сам сейчас не может похвастаться чистотой… Стирпайк бойко вскочил на ноги, внезапно осознав, что чем больше он сидит и размышляет, тем сильнее убывает его желание спускаться вниз. Набрав в легкие побольше воздуха, паренек схватился за резной карниз, вившийся по краю крыши, и поставил правую ногу в щель между двумя каменными блоками. Отлично. Теперь левую ногу – и шажок вправо, к плющу. Теперь перемещаем руки, бормотал юноша себе под нос. Отлично. Еще раз вправо… Все еще держась за камни, Стирпайк втиснулся в узкое пространство между стеной и свисавшими к земле стеблями плюща. Теперь попробуем облокотиться спиной о плющ… Удивительно, но держит! И тут беглец неожиданно для самого себя чихнул – пыли тут в самом деле оказалось предостаточно. Черт с ней, с пылью, зато теперь можно спокойно пробираться к окну.

Стирпайк уверенно, но медленно пробирался по стене. Кругом царил мрак, лишь иногда сквозь заросли плюща проникал луч света. Поваренок в кровь изодрал пальцы, коленки и грудь, но царапины сейчас не волновали его – главное, поскорее добраться до спасительного подоконника. Иногда он, устав, хватался руками за сочные стебли ползучего растения, и те начинали выделять остро пахнущий и немного жгучий сок. Жидкость, попадая на кожу, оставляла грязные дорожки – пыль тут же прилипала к мокрой коже.

Постепенно заросли плюща стали редеть, свет становился все ярче, и Стирпайк понял – он приближается к заветному окну. На мгновенье юноша приостановил продвижение и напряг память – он вспомнил, что еще на крыше заметил – у самого окна растут несколько стеблей плюща, листьев на них почти нет, а сами плети довольно прочные. Так что спиной опереться там будет не на что, но зато можно будет смело держаться за стебли, случись чего. Впрочем, нет, пусть уж лучше ничего не случается. Еще минута – и Стирпайк выбрался из-под плотной завесы плюща. Теперь солнечный свет буквально затопил его. На мгновение глаза решительно не хотели ничего видеть вокруг. Но постепенно все пришло в норму, и юноша возобновил продвижение к цели – осторожно, дюйм за дюймом. Руки и ноги уже не чувствовали усталости и острых выступов камня – юноше казалось, что он всю жизнь только тем и занимался, что лазил по стенам. Тем не менее в мозгу билась коварная мысль – если он не разбился прежде, выходит, Бог хочет, чтобы он выжил. Значит, он просто не должен свалиться вниз. Он останется жить, останется, останется – стучали в висках крохотные, но звонкие молоточки.

Теперь еще шаг – и все… И вдруг – сильнейший удар в висок. Неужели он начинает сходить с ума? Стирпайк осторожно повернул голову, и ему безумно захотелось расхохотаться во весь голос: в нескольких сантиметрах от него темнел выдававшийся из кладки выступ – подоконник! Юноша и сам не помнил, как поднялся затем вверх на два блока и как его правая рука цепко схватилась за деревянную раму. Беглец животом налег на подоконник, ноги его болтались над бездной. Впрочем, что значила эта опасность по сравнению с уже перенесенными невзгодами? Видимо, организм уже сам устал без конца напрягаться, потому что выдал Стирпайку последний остаток сил, и юноша, подтянувшись на руках, кубарем скатился на пол – на пол той самой комнаты, в которой любила укрываться от окружающих Фуксия, дочь герцога Горменгаста…

ЧЕЛОВЕК В ОКНЕ

В тот самый день, когда госпожа Гертруда подарила мужу наследника, дочь их, Фуксия, стояла задумчиво у окна своей спальни. Девочка плакала, отчаянно кусая губы. Нянюшка Слэгг, встревоженная донельзя – нянька просто не понимала причин расстройства воспитанницы – суетилась вокруг девочки, тщетно пытаясь успокоить ее. Нянюшка была настолько растеряна, что даже не пыталась обнять Фуксию, как это происходило в подобных случаях раньше. И Фуксия продолжала плакать, глядя на мрачную громаду горы Горменгаст, а нянька, то и дело всплескивая руками, кудахтала: «Ну что же стряслось с тобой, кровиночка моя? Не тужи, сердешная – не надо расстраиваться! Ну почему ты не хочешь поделиться со мной своим горем? Деточка – скажи, скажи, легче на душе станет!»

Но слезы продолжали струиться по щекам юной герцогини – она только еще сильнее расстраивалась, слыша унылое бормотание няньки.

Наконец старуха, поняв, что успокоить воспитанницу все равно не сможет, выпорхнула из комнаты, пообещав на прощание принести девочке пирожок.

Фуксия же, дождавшись, пока шаги нянюшки затихнут в переходах, со всех ног бросилась на улицу. Она летела, не разбирая дороги – люди бросались в стороны, стремясь избежать столкновения. Фуксия и сама не помнила, как оказалась на улице. Опомнилась она тогда, когда бежала через сад. Там тоже было одно из ее укромных местечек – где кончались клумбы с цветами – творения Пентекоста – затем начинались заросли папоротников, а дальше – небольшое озерцо. Здесь всегда стояла тишина – даже птицы не резвились в ветвях, что окаймляли озеро.